Андраш Беркеши - Перстень с печаткой
Кальман взглянул на часы.
— У меня уже нет времени, — ответил он и встал.
Старший лейтенант запаса Оскар Шалго, вот уже восемь лет работающий в контрразведке старшим инспектором, мягким шагом шел по плохо освещенному коридору. Мягкость и пружинистость его походки объяснялась не столько упругостью его мускулов, сколько тем, что этот сорокадвухлетний мужчина сам по себе был «мягким» и любящим комфорт. Будь это в его власти, он, по всей вероятности, завел бы в Венгрии рикш, чтобы не делать ни единого шага пешком. Несколько раз он собирался оставить службу, но начальство не отпускало его, считая старшего инспектора знатоком своего дела. А два года назад, когда отдел контрразведки по приказу свыше стал заниматься «вылавливанием» коммунистов, Оскара Шалго перевели в этот отдел. Старший инспектор не очень-то обрадовался этому. Он был влюблен в свою профессию, в классическую службу безопасности, боровшуюся со шпионами, а коммунистов он просто-напросто не считал шпионами. Частенько у него возникали споры с шефом, полковником Верешкеи, к которому он относился как к дилетанту в их деле и с методами работы которого был не согласен. Однажды он даже сказал полковнику: «Борьба против коммунистов, между прочим, отличается от обычной, классической контрразведки тем, что шпионы выполняют свою не очень-то благодарную работу без особой убежденности, за деньги, по принуждению или просто из жадности к приключениям, в то время как коммунисты борются за очень убедительную, в какой-то мере даже приемлемую идею, и их деятельность зиждется на глубоко принципиальной основе».
Итак, Оскар Шалго шел по коридору. По его лысине скользили отблески от электрических лампочек. Без стука вошел он в приемную полковника. Адъютант вежливо козырнул ему и незамедлительно доложил шефу о приходе старшего инспектора: он знал, что Шалго может входить к полковнику Верешкеи в любое время.
Левая рука шефа контрразведки безжизненно висела вдоль тела — память о первой мировой войне, худое лицо напоминало морду лисицы, длинный рот почти полностью заслонял подстриженные седые усы и маленький скошенный подбородок. Полковник уже привык к «несносным штатским замашкам» Шалго, к его небрежному приветствию: иного от него нечего было и ожидать. Приходилось терпеть, ведь полковник не мог обходиться без этого вечно сонного на вид человека. Только благодаря ему шеф и держался на этом месте.
— По вашему приказанию прибыл, — доложил Шалго сонным голосом.
— Вы мне нужны, Шалго. — Полковник ловко обрезал кончик сигары и закурил. Некоторое время он молча попыхивал сигарой, потом, выпустив струйку дыма на полированную поверхность стола, продолжал:
— Как мы и уславливались, Генрих фон Шликкен переехал со своей группой в Будапешт. Сейчас он живет в «Астории». Вы меня слушаете, Шалго?
— Да, господин полковник.
— Итак, согласно нашему плану мы назначаем вас в распоряжение майора Шликкена. Он просил именно вас. Вы, Шалго, будете осуществлять связь между нами и Шликкеном. Вы давно знаете Шликкена?
— Тридцать пять лет. В детские годы мы были друзьями. Хороший парень, не прочь повеселиться, любитель богемы. Но я не в восторге от него с тех пор, как он стал нацистом. Разрешите доложить, господин полковник?
— Слушаю вас, Шалго.
— Час назад я получил донесение от Тубы. — Он достал из кармана скомканный клочок бумаги, расправил его на своей мягкой ноге, потом, водрузив на нос старомодное пенсне, прочел: «Сегодня в первой половине дня Марианна Калди послала в Цеглед садовника Пала Шубу с уникальной книгой к какой-то своей подруге. Шуба уехал сольнокским пассажирским поездом в одиннадцать тридцать. Вернется домой завтра утром. Разговор об этом происходил на кухне. Присутствовали служанка Илона Хорват и повариха Розалия Камараш. Профессор выехал в Сегед двухчасовым скорым. Пробудет там неделю. В час дня Марианна неожиданно ушла из дому, сильно взволнованная».
Полковник покачал головой.
— Опять у вас этот идефикс. Дорогой Шалго! Коммунистов надо искать в рабочих поселках, а не среди профессоров. Калди — член-корреспондент Академии наук.
— Это ничего не значит.
— У него большое состояние…
— У Энгельса тоже было большое состояние… Господин полковник, верующие бывают и среди состоятельных людей. А марксизм — это религия…
— Давайте кончим этот спор, Шалго. Полтора года вы пытаетесь убедить меня в этой чепухе. Меня не интересуют донесения ваших агентов. Представьте мне факты, которые подтверждают, что Калди русский шпион.
— Не шпион. Он коммунист.
— Все равно, — отмахнулся полковник. — Я поверю только фактам.
— Распорядитесь прослушивать его телефонные разговоры.
— Для этого нужно разрешение господина министра. А он благосклонен к Калди.
— Давайте все же попросим разрешение у министра.
Верешкеи встал.
— Установите связь с майором Шликкеном. Разыщите Ц—76. Я хочу поговорить с ним.
— Когда вы желаете принять Ц—76?
— Завтра пополудни.
5
Кальман Борши вошел в ресторан и занял место за одним из столиков задолго до четырех. Огляделся, прикидывая, где вероятнее всего будет сидеть человек дяди Игнаца. Кальман заказал пива. Старый, шаркающий официант вернулся довольно быстро, неся бутылку и бокал на подносе. Но Кальман вдруг передумал и попросил старика принести еще и коньяк. Как только официант поставил рюмку с коньяком на столик, Кальман расплатился. Согласно плану, он должен был сесть за столик Хельмеци, но Кальман решил изменить план.
Ждать ему пришлось недолго: вскоре явился и Хельмеци. Он был весьма элегантен: в коричневом спортивном пальто, серых брюках и бежевых туфлях из замши.
Кальман подождал несколько секунд, затем одним глотком выпил коньяк, но, ставя рюмку обратно на стол, был так «неловок», что локтем смахнул со стола на пол пивную бутылку, и она, со звоном упав на пол, разлетелась вдребезги. Кальман вскочил, «в замешательстве» опрокинул стул, заикаясь, начал что-то объяснять официанту. Между тем от его взгляда не ускользнуло изумление на лице Хельмеци. Заплатив за разбитую бутылку и делая вид, что не замечает журналиста, Кальман торопливо направился к выходу. По его расчетам, если Хельмеци узнал его и если он действительно предатель, то он должен поспешить за ним следом. А поскольку ему известно, что Кальман здесь нелегально, он обязательно окликнет его. Возле вращающейся двери Кальман на мгновение остановился у огромного стенного зеркала и заглянул в него. Вид у него был, как он этого и хотел, «испуганный». Увидел он в зеркале также и то, что Хельмеци уже поднялся из-за стола и разговаривает с официантом. Кальман завернул на улицу Дохань и медленно пошел по ней, давая Хельмеци возможность нагнать его. Когда он через окно в последний раз заглянул в кафе, журналиста там уже не было. Не оборачиваясь, Кальман перешел на противоположную сторону, однако не успел он еще добраться и до угла улицы Микша, как услышал за спиной торопливые шаги.
— Гарри! — прозвучал у него за спиной взволнованный, хотя и мягкий, голос. Кальман не остановился. Стук шагов по асфальту убыстрился, и вот Хельмеци уже ухватил его за рукав. — Провались я на этом месте, — воскликнул он по-английски, — если это не Гарри Кэмпбел!
Кальман остановился и тоже по-английски взволнованно ответил:
— Ты с ума сошел! — С этими словами он повернулся и пошел дальше.
— Прости меня, Гарри, — извинился Хельмеци, — но ведь нет никакой опасности.
— Никакой, если не считать, что ты на всю улицу орешь мое имя. Иди рядом и говори по-немецки. — Пройдя еще несколько шагов рядом с Хельмеци, он сказал: — В каком книжном магазине я мог бы купить томик Мильтона?
Хельмеци неожиданно остановился.
— А какое издание вам нужно?
— Лондонское, двадцать седьмого года.
— Вы можете купить его в магазине «Виктория».
Кальман кивнул и зашагал дальше.
— Послушай, в свое время мы все подробно обсудим. Но не сейчас. Я рад тому, что ты жив, и еще больше — что тебя направили в мою группу. Нужно действовать, не теряя времени, потому что Базиль Томпсон провален.
Хельмеци побледнел, губы его задрожали.
— Разве Базиль жил в Будапеште?
— Уже много лет.
— А откуда тебе известно, что он провалился?
— От нашего человека в контрразведке. — Про себя Кальман подумал, что, если Хельмеци предатель, этим своим заявлением он посеет превеликую панику среди венгерских контрразведчиков и они лихорадочно примутся искать в своей среде несуществующего кэмпбеловского агента. — Начиная с этого момента я твой шеф, — продолжал Кальман. — Мы готовимся к грандиозной операции, и тебя ждет важное задание. Ты должен принять на связь группу, которой прежде руководил Базиль. Подробности обсудим у меня на квартире. А сам я сегодня ночью уезжаю. Ты останешься у меня на квартире и дождешься, пока туда прибудет мой заместитель. Пароль тот же. Все ясно, Монти? Между прочим, ты в безопасности, потому что Базиль не знает твоего адреса. Я сам получил его из Центра только вчера.
