Дуглас Престон - Колесо тьмы
— Что означает слово «Агозиен»?
Монах замялся, но ответил:
— «Тьма».
— Почему было запрещено его открывать?
— Основатель монастыря, первый Раланг Ринпоче, принял его от святого праведника с Востока, из Индии. Святой вырезал на боку ящика текст, который содержал предостережение. Здесь у меня есть копия текста, я переведу…
Тубтен вынул из складок одежды крохотный свиток, исписанный тибетскими иероглифами, дрожащими руками отодвинул его от глаз на расстояние вытянутой руки и прочитал нараспев:
Дабы ты не осквернил дхармуСледами бедствий и отметинами зла,Дабы не повернул колесо тьмы,Агозиен распечатывать не смей.
— Слово «дхарма» означает учение Будды? — спросил Пендергаст.
— В данном контексте оно подразумевает нечто гораздо большее — мир в целом, Вселенную.
— Неясно и тревожно.
— На тибетском эта надпись звучит столь же загадочно. Но использованные слова очень мощны. Предостережение сильно, мистер Пендергаст, очень сильно!
Пендергаст какое-то время обдумывал это.
— Откуда мог посторонний так много знать о ящике, чтобы его выкрасть? Некоторое время назад я провел здесь целый год и никогда о нем не слышал.
— Это великая загадка. И конечно, ни один из наших монахов никогда не рассказывал о нем. Все мы испытываем благоговейный трепет перед этим предметом и никогда не говорим о нем всуе, даже между собой.
— Ведь этот человек, Эмброуз, мог забрать пригоршню драгоценных камней стоимостью миллион долларов. Обычный вор взял бы в первую очередь золото и самоцветы.
— Возможно, он не обычный вор, — произнес Тубтен, помолчав. — Золото, драгоценные камни… вы говорите о земных сокровищах. Преходящих. А Агозиен…
— Да? Что — Агозиен? — подстегнул его спецагент.
Но старый монах только развел руками, глядя испуганными глазами на собеседника.
Глава 3
Черный покров ночи лишь начал истончаться, когда Пендергаст через обитые железом внутренние ворота вышел во двор монастыря. За стеной, господствуя над всем, высилась громада Аннапурны; ее четкий силуэт прорисовывался в отступающей тьме. Пендергаст подождал на мощенном булыжником дворе, пока безмолвный монах приведет его лошадь. Студеный предрассветный воздух отяжелел от росы и запаха диких роз. Перебросив через холку лошади вьюки, Пендергаст проверил седло, поправил стремена.
Констанс молча наблюдала за последними приготовлениями опекуна. На ней было монашеское одеяние цвета выцветшего шафрана, и если бы не прекрасные черты и россыпь каштановых волос, она вполне могла бы сойти за монаха.
— Мне жаль покидать тебя так скоро, Констанс. Но я должен отыскать след преступника до холодов.
— Они действительно не имеют представления, что это за вещь?
Пендергаст покачал головой:
— Кроме формы и размеров — ничего.
— Тьма… — пробормотала девушка и озабоченно посмотрела на опекуна: — Как долго ты будешь отсутствовать?
— Трудная часть работы уже сделана. Я знаю имя вора и знаю, как он выглядит. Теперь лишь осталось к нему подобраться. Поиск и возвращение артефакта займут, вероятно, неделю, самое большее, две. Поручение простое. Через две недели твоя учеба будет окончена, и ты сможешь вновь присоединиться ко мне, чтобы завершить наше путешествие по Европе.
— Будь осторожен, Алоизий.
Пендергаст слегка улыбнулся:
— Возможно, это человек весьма сомнительных моральных принципов, но он не убийца и не станет на меня нападать. Риск минимален. Преступление несложное, правда с одним непонятным, осложняющим аспектом: почему он взял именно Агозиен и не тронул сокровища? Как я понял, раньше похититель не испытывал интереса к тибетским древностям. Это дает основания предположить, что Агозиен — нечто необычайно важное и ценное. Без преувеличения, вещь поистине исключительная.
Констанс кивнула:
— У тебя есть для меня какие-то поручения?
— Отдыхай. Медитируй. Закончи свой начальный курс обучения. — Он помолчал. — Я не очень-то верю, будто никто здесь не знает, что такое Агозиен, — кто-то наверняка полюбопытствовал. Это нормальное свойство человеческой натуры, даже здесь, среди монахов. Мне бы очень помогло, если бы я знал, что это за штука.
— Разведаю по мере возможности.
— Превосходно. Я знаю, что могу рассчитывать на твою осмотрительность. — Пендергаст помедлил в нерешительности, потом взглянул ей прямо в глаза: — Констанс, есть одна вещь, о которой мне необходимо тебя попросить.
Увидев выражение его лица, она широко раскрыла глаза от удивления, но сумела справиться с собой.
— Да?
— Ты никогда не говорила о своей поездке в Февершем. В какой-то момент тебе может захотеться поговорить об этом. Когда снова присоединишься ко мне… и если будешь готова… — В его голосе опять прозвучали несвойственные ему смущение и замешательство.
Констанс отвернулась.
— Вот уже несколько недель, — продолжал он, — мы не говорили о происшедшем. Но рано или поздно…
Девушка резко повернулась.
— Нет! — почти крикнула она. — Нет! — Потом взяла себя в руки. — Я хочу, чтобы ты обещал мне кое-что. Никогда больше в моем присутствии не упоминай о нем… и о Февершеме.
Пендергаст замер, внимательно глядя на Констанс. Оказывается, то, что причинил девушке его брат Диоген, подействовало на нее сильнее, чем он думал… Наконец он едва заметно кивнул:
— Обещаю.
Выпустив ее руки из своих, Пендергаст поцеловал воспитанницу в обе щеки, взял поводья и вскочил в седло. Пришпорив лошадь, он выехал в открытые монахом ворота и пустился галопом по извилистой тропе.
Глава 4
В аскетической келье в недрах монастыря Гзалриг Чонгг сидела в позе лотоса Констанс Грин и с закрытыми глазами мысленно воспроизводила лежащий перед ней на подушке шелковый шнур, завязанный чрезвычайно сложным узлом. Позади нее, в тусклом свете, падающем из окна, сидел Цзеринг. Единственным признаком его присутствия было тихое бормотание по-тибетски. Констанс интенсивно изучала язык в течение восьми недель и, усвоив скромный лексический запас наряду с некоторыми оборотами и идиомами, выработала определенную беглость речи, хотя и с запинками.
— Посмотри на узел мысленным взором, — негромким, гипнотизирующим голосом произнес учитель.
Повинуясь желанию Констанс, образ, излучающий свет, начал вырисовываться примерно футах в четырех. То, что она сидела на голом холодном полу кельи со стенами, покрытыми селитрой, перестало быть существенным.
— Сделай его ясным. Сделай устойчивым.
Образ узла стал приобретать резкость, порой делаясь слегка расплывчатым, когда внимание рассеивалось, однако девушке все же удавалось вернуть четкость и яркость.
— Твое сознание — озеро в полумраке, — говорил учитель. — Неподвижное, спокойное и ясное.
Странное чувство одновременного присутствия и отсутствия в келье поглотило Констанс. Узел, который она выбрала для тренировки сознания, был средней сложности, завязан свыше трехсот лет назад великим учителем и назывался «двойная роза».
— Увеличь изображение узла в твоем сознании.
Балансировать между усилием и обычным ходом событий оказалось непросто. Если слишком сильно сосредоточиться на ясности и устойчивости изображения, образ разрушается и в сознание вторгаются посторонние мысли; если без ограничений воспринимать действительность, мысленный образ будто исчезает в тумане. Существовала идеальная точка равновесия, и постепенно — не очень быстро — девушка ее нашла.
— Теперь смотри на образ узла, который создала в своем сознании. Рассмотри его со всех сторон: сверху, с боков.
Мягко поблескивающие, переливающиеся извивы шелка оставались устойчивыми перед внутренним взором, принося тихую радость и ясность осознания, какую Констанс никогда раньше не испытывала. А потом голос учителя полностью исчез и остался только сам узел. Время исчезло. Пространство исчезло. Только узел.
— Развяжи его.
Это была самая трудная часть, требующая безукоризненной сосредоточенности, — суметь углядеть все петли узла, а затем мысленно их распутать.
Она не знала, сколько прошло времени, — это могло быть десять секунд или десять часов.
Кто-то легонько коснулся ее плеча, и Констанс открыла глаза. Перед ней стоял Цзеринг.
— Как долго? — спросила она по-английски.
— Пять часов.
Девушка попыталась подняться, но ноги так онемели, что на них оказалось невозможно устоять. Учитель взял ее под руку, помогая сохранить равновесие.
— Ты учишься хорошо. Только ни в коем случае не возгордись.
— Спасибо.
Они медленно пошли по древнему переходу, повернули за угол. Мерный звук вертящегося молитвенного колеса эхом разносился по каменному коридору.