Вэл Макдермид - Последний соблазн
В первый раз его чуть не стошнило. Он думал, что ничего хуже быть не может. Оказалось, может. Во второй раз дед пришел, спустил штаны и уселся опорожнять кишечник. Мальчик попался в ловушку, сидение врезалось ему в ягодицы, спиной он прижимался к холодной стене, на ляжки давила задница деда. Острая вонь поднималась вверх, и его едва не выворачивало. А дед вел себя так, словно внука не было в туалете. Закончив, он подтерся и ушел, не смыв нечистоты. То, что он хотел сказать мальчику, было совершенно ясно. Никудышный, никчемный, никому не нужный.
Утром дед появился вновь, набрал в ванну холодной воды и, все еще не обращая на мальчишку никакого внимания, наконец-то привел туалет в порядок. Потом, словно в первый раз увидев внука, приказал ему вымыться, поднял его и швырнул в ванну.
Неудивительно, что, научившись считать, он первым делом стал считать часы до возвращения на баржу. На берегу они с дедом проводили не больше трех дней, но когда дед бывал недоволен, эти три дня были как три жизни, наполненные унижением, болью и голодом. Однако малыш не жаловался. Он просто не понимал, на что жаловаться. Не зная другой жизни, он был уверен, что так живут все.
Понимание того, что не все правильно, пришло постепенно. Но оно захлестнуло его как девятый вал, заполнив жаждой мести.
Только на воде ему было спокойно. Здесь он распоряжался и собой, и всем вокруг. Но этого ему было мало. Он знал, что есть что-то еще, и хотел большего. Прежде чем занять место в существующем мире, он должен был избавиться от своего прошлого — день за днем. Другим счастье как будто давалось без особых усилий. А он почти всю свою жизнь знал лишь ледяную хватку страха. Даже когда бояться было нечего, тревога не покидала его.
Постепенно он понял, что ему надо. У него появилась миссия. Он не знал, сколько ему понадобится времени, чтобы исполнить ее, но знал наверняка, что тогда он перестанет дрожать, вспоминая детство. Необходимо было действовать, к тому же теперь он чувствовал в себе достаточно сил для этого. Первый шаг был сделан. И ему сразу стало немного лучше.
И вот теперь, когда его судно двигалось вверх по Рейну к голландской границе, пора было подумать о втором шаге. В кубрике он взял мобильник и набрал номер телефона в Лейдене.
4
Ничего не понимая, Кэрол смотрела на членов комиссии.
— Вы хотите, чтобы я разыграла для вас роль? — переспросила она, стараясь не показать своих чувств.
Морган потер мочку уха:
— Понимаю, звучит немного… странно.
У Кэрол, помимо ее воли, брови поползли вверх.
— Мне казалось, я прохожу собеседование, чтобы возглавить отдел по связям с Европолом. И теперь я не понимаю, что тут происходит.
Торсон сочувственно кивнула:
— Кэрол, мне понятно ваше недоумение. Но нам нужно оценить ваши потенциальные возможности.
— У нас прямо сейчас идет разведывательная операция, не ограниченная рубежами одной европейской страны, — вмешался Морган. — Нам кажется, вы могли бы очень помочь. Однако у нас должна быть уверенность, что вы именно тот человек, который нам нужен, то есть способный легко влезть в чужую шкуру.
Кэрол нахмурилась:
— Прошу прощения, сэр, но это не та работа, на которую я рассчитывала. Я думала, что буду аналитиком, а не оперативником.
Морган посмотрел на Суртиса, и тот, кивнув, подключился к беседе.
— Кэрол, ни у одного из нас нет и тени сомнения, что вы прекрасно руководили бы отделом по связям с Европолом. Однако пока мы занимались вашими документами, нам стало ясно, что только вы одна можете оказать нам помощь в одной уникальной и очень сложной операции. Поэтому нам бы хотелось посмотреть на ваши реакции в критических ситуациях. Чем бы это ни обернулось, обещаю, результат никак не повлияет на наше решение принять вас в НСКР.
Кэрол напрягла мозги. Результат следующей проверки не имеет значения — должность она получит. Если она правильно поняла, то ничего не потеряет, приняв их эксцентричное предложение.
— Чего конкретно вы от меня хотите? — спросила она недрогнувшим голосом и не меняясь в лице.
Заговорила Торсон:
— Завтра вы получите все материалы, касающиеся ваших действий. В назначенный день отправитесь в указанный там пункт и постараетесь добиться поставленной цели. Вы должны играть назначенную вам роль, пока один из нас не сообщит, что игра окончена. Все ясно?
— Мне предстоит общаться с обычными людьми или с офицерами полиции?
Румяное лицо Моргана расплылось в улыбке.
— Прошу прощения, но в данный момент мы ничего больше не можем вам сказать. Утром получите все инструкции. У вас сейчас официальный отпуск. С вашим начальством мы договорились. Вам ведь нужно время, чтобы подготовиться, навести кое-какие справки. Есть еще вопросы?
Кэрол устремила на него холодный взгляд серо-голубых глаз, который не раз помогал ей в комнате допросов:
— Я получила работу?
В ответ Морган усмехнулся:
— Вы получили работу, старший инспектор Джордан. Наверное, это не совсем то, на что вы рассчитывали, но было бы нечестно не сообщить вам, что на прежнее место службы вы больше не вернетесь.
*По дороге домой Кэрол почти не замечала никого вокруг. Хотя ей нравилось думать, что она, как профессионал, всегда готова к встрече с неожиданным, события дня застали ее врасплох. Во-первых, с чего бы это возник из «небытия» Пол Бишоп? А потом еще этот непонятный оборот, который вдруг приняла беседа с членами комиссии.
Где-то около эстакады Вестуэй удивление отчасти было потеснено раздражением. Что-то не давало Кэрол покоя. Ее будущая работа не должна была быть оперативной. Начальник отдела по связям с Европолом не гоняется за преступниками с пистолетом, а сидит за письменным столом, собирая и анализируя разведывательную информацию, поступающую из разных источников во всем Европейском Союзе. Организованная преступность, наркотики, нелегальные иммигранты — вот сфера ее будущей деятельности. В отделе по связям с Европолом сидят исследователи, работающие за компьютером, оперирующие информацией, сопоставляющие факты, отсеивающие лишнее и создающие по возможности четкую карту криминальной активности, угрожающей Британии.
Зачем им понадобилось бросать ее на то, чем она никогда прежде не занималась? Наверняка они изучили ее досье и знают, что она никогда не работала под прикрытием, даже в самом начале своей карьеры. Ничего такого не было в ее прошлом, что говорило бы о ее способностях к перевоплощению.
Выезжая на Мэрилбоун-роуд, Кэрол поняла, отчего больше всего нервничает. Она не знала, справится ли с заданием. А этого Кэрол терпеть не могла. Это было даже хуже, чем удар исподтишка, — она боялась провала.
Если она хочет стать победительницей в этой игре, то следует серьезно подготовиться. И Кэрол решила не медлить.
*Франсис резала овощи, когда пришел Тони, и стук ножа по деревянной доске перекликался с голосами Радио-4. Тони постоял на пороге, наслаждаясь обыденной, уютной и столь непривычной для него картиной приготовления ужина женщиной. Франсис Маккей, тридцати семи лет, преподавала французский и испанский языки в средней школе Сент-Эндрюса. У нее были иссиня-черные волосы, сапфировые глаза, бледная кожа, какой ее наградили предки с Гебридских островов, подтянутая фигура гольфистки, да еще она отличалась острым чувством юмора, почти циничным. Они познакомились, когда Тони стал членом местного клуба любителей бриджа. В карты он не играл со студенческих времен, но решил поискать в прошлом что-то, что могло помочь ему построить новую жизнь, сложить по кирпичику новый дом, то есть пройти путь, который он мысленно называл «вновь стать человеком».
Бывший партнер Франсис перевелся на новую работу в Абердин, и ей, как и Тони, требовался кто-то, с кем она могла бы найти взаимопонимание. Игра у них пошла с самого начала. Потом карточные вечеринки стали случаться и вне клуба. Наконец последовало приглашение на обед — накануне очередного турнира, к которому следовало подготовиться. В следующие несколько недель они вместе побывали в театре, во всех пабах Ист-Ньюка, побродили под хлестким северо-восточным ветром в Вест-Сэндс. Тони нравилась Франсис, однако не до умопомрачения, поэтому он легко сделал следующий шаг.
Тони давно пытался побороть импотенцию, превращавшую в кошмар его существование. Он не хотел пользоваться ни виагрой, ни другими лекарствами, чтобы избавиться от психологической проблемы. Однако если всерьез начинать новую жизнь, то не стоило цепляться за принципы прежней жизни. И он стал принимать таблетки.
Для него был новым сам факт того, что он мог оказаться в постели с женщиной и не бояться неудачи. Избавившись от худшего из страхов, Тони избавился и от тревоги, которую всегда испытывал во время предварительных ласк, опасаясь фиаско. Теперь он чувствовал себя уверенно, был в состоянии спросить женщину, чего бы ей хотелось, зная, что сможет дать ей это. Казалось, Франсис все устраивало, и она не требовала большего. В первый раз Тони ощутил себя мачо, настоящим мужчиной, который умеет угодить женщине.
