Питер Свенсон - Девушка с часами вместо сердца
Он вышел из «Джека Кроу» и прошел два коротких квартала до гаража, где держал свой «сааб». Джордж не считал себя заядлым автомобилистом, девятисотый «сааб» был первой и единственной машиной, в которую он влюбился. Купил ее с пробегом в сто тысяч миль, как только закончил колледж; добавил на одометр еще тысячу, а потом начал искать замену. Так и менял с тех пор. Эта была четвертой – первая специальная модель; в восемьдесят шестом таких выпустили всего около пятнадцати тысяч, они славились серой эдвардианской окраской. Гараж был немалой роскошью, но Джордж слишком любил «сааб», чтобы оставлять его на улице.
В спокойные дни до места, где поселилась Лиана, примерно сорок пять минут езды на север от Бостона. Зажатый меж фьордов, Нью-Эссекс – приморский городок близ старой каменоломни. Половина бостонского гранита оттуда родом, что подтверждал здоровенный котлован. Но люди ехали в Нью-Эссекс, в основном чтобы отведать жареных моллюсков, поглазеть на скалистый берег или погулять по вульгарным галереям, занявшим место старых рыбацких хижин.
Джорджу понадобилось чуть больше часа, чтобы добраться до центра. Потрепанный «сааб» обогнул гранитную статую рабочего карьера, которая украшала крошечную развязку посреди делового района, и устремился по Бич-роуд на север. День выдался душным. Небо было мелово-голубым, а море, мелькавшее среди вечной зелени, – безжизненно-серым. Джордж сбавил скорость, чтобы не пропустить указатели. Повернул, достиг следующего поворота – и увидел каменную церковь с колокольней. Миновал ее. В церковном садике на скамье спал человек в синих флотских брюках и такой же рубашке. Сидел он прямо, но голову уронил на грудь. Джорджа вдруг посетила тревожная мысль: дед скончался прямо на лавочке, а мир не заметил, не стал будить старца, задремавшего на солнышке.
За церковью Бич-роуд резко свернула от моря, и оно исчезло за белыми соснами. Зеленый указатель с надписью «улица Капитана Сойера» выцвел почти до нечитаемости, а сама дорога была изрыта ухабами. Джордж проехал несколько сотен ярдов мимо палубного дома семидесятых годов, замаскированного в лесу справа по курсу. Продолжив путь, он уперся в старый, крытый гонтом летний коттедж, который казался бы заброшенным, не стой у ветхого крыльца сверкающий белый «додж». Джордж припарковался сзади, заглушил мотор и вышел. Подъездная дорожка была выложена из гальки и ракушек. За коттеджем неожиданно открылись болотистая заводь и пирс, выглядевший древнее и ненадежнее дома. Джордж поднялся по ступеням, постучал в неокрашенную дверь. Никто не ответил. В соснах шелестел морской бриз. Джордж постучал еще раз; дерево показалось полым, будто выточенное изнутри. Он приготовился толкнуть дверь, когда из-за дома вышел мужчина.
– Ее здесь нет, – произнес он.
Джордж обернулся. Говоривший был невысок, опрятен, в брюках от делового костюма и дорогой шелковой рубашке; таких редко встретишь в Массачусетсе. Улыбка у него была откровенно недружелюбной.
– Кого нет? – спросил Джордж.
Мужчина осклабился шире и подошел на пару шагов.
– Да ладно!
Зубы у него были серовато-лиловые, будто за завтраком перебрал красного вина.
– Кого это вы ищете? – продолжил Джордж в надежде перехватить инициативу.
Мужчина был некрупный, но в нем угадывалось нечто, от чего Джорджу хотелось быть как можно дальше. Он напоминал питбуля, которого обычно видишь в наморднике и на коротком поводке.
– Я искал Джейн, – ответил Питбуль, будто говоря об их общей подружке. – Она тут останавливалась. А вам-то чего понадобилось?
– Я торговец, – сказал Джордж.
Он сошел с крыльца, чтобы, как и собеседник, стоять на твердой земле. Питбуль был на добрый фут ниже Джорджа, а то и больше.
– Чем торгуете?
– Спасибо, что спросили. Продаю жизнь вечную.
Джордж подал Питбулю руку, сознавая, что ладони начали потеть, но желая хотя бы скрыть свое знакомство с Лианой, она же Джейн, а заодно притвориться, что не особенно боится стоять в темном лесу наедине с человеком, которому разорвать его в клочки лишь немного сложнее, чем полотенце в раздевалке.
Они обменялись рукопожатием. Джордж не удивился тому, что ладонь незнакомца была сухой и прохладной. Он хотел разжать руку, но тот не пустил и так надавил на тыльную сторону его кисти большим пальцем, что Джорджу осталось только выпрямить свои. Питбуль усилил хватку, сдвигая костяшки.
– Господи, – произнес Джордж, пробуя высвободиться.
– Не рыпайся, – приказал Питбуль; его улыбка превратилась в оскал.
Джордж подчинился. Было предельно ясно: если Питбуль сожмет посильнее, кости лопнут, как камни в дробильной установке.
– Не знаю, за кого вы меня…
– Ш-ш-ш… Не надо. Спрашиваю только раз, и ты ответишь прямо, иначе кости переломаю. Приходилось уже – терпеть этого не могу. Есть вещи, которыми я брезгую. Не кровью, понятно, но чувством, когда превращаешь руку в липкую перчатку, набитую галькой. Прямо с души воротит. Значит, я не хочу этого, а ты и подавно, так что выкладывай все начистоту. Лады? Когда ты в последний раз видел Джейн?
Джордж долю секунды помялся – достаточно, чтобы не найти приличной причины запираться и лгать.
– Вчера вечером. В Бостоне.
– Где?
– В баре на Бикон-Хилл, называется «Джек Кроу». Мы старые друзья. Познакомились в колледже; я предложил пересечься, она сказала, что живет здесь, и пригласила. Это все.
– Зачем ты мне врешь?
Джордж рассмотрел Питбуля вблизи. Мелкие черты лица, череп напоминает желудь; кожа будто восковая, изрыта порами. Нос сплющен, словно Питбуль пропустил пару ударов, хотя верилось в это с трудом. Волосы коротко острижены и щедро смазаны гелем; от мужчины пахло терпким лосьоном после бритья – каким-то сильно спиртовым.
– Послушайте, я знаю, что… у Джейн были неприятности, но, честное слово, понятия не имею, что происходит сейчас. Вы показались мне тем, кого она как раз избегает.
Тот рассмеялся и вроде бы чуть просветлел лицом, словно ему польстила оценка Джорджа.
– Знаешь, мать твою так, если увидишь ее раньше меня, передай, чтобы и впрямь меня избегала. Но она и так уже знает. Как тебя зовут?
– Джордж Фосс, – постарался не солгать Джордж.
Он чувствовал, что допрос близится к завершению, и хотел сберечь свою кисть.
– Молодцом, Джордж. Ты сказал правду, и мне это пришлось по душе. Хочешь узнать мое имя?
– Только если вы искренне хотите его назвать.
Питбуль запрокинул голову и снова зашелся в лающем смехе. Поразительно гладкие подбородок и шея – будто его каждое утро брил первоклассный мастер. Джордж ощутил, что хватка немного ослабла, и почти решился оценить свои шансы вырваться и убежать.
– Ты мне нравишься, Джордж, и я собираюсь назваться, чтобы мы общались запросто, без фамилий. Меня зовут Донни Дженкс, родом я из Джорджии и всегда знаю, когда мне лгут. Ты не лгал – по крайней мере, на нынешнем сраном семинаре, с которого началась наша дружба. Итак, если увидишь Джейн, можешь передать, что Донни Дженкс в городе. Сделаешь?
– Я не планирую с ней встречаться, но если увижусь, то да, передам. Обещаю.
– Тогда перед уходом оставлю тебе кое-что на память – просто чтобы ты знал, насколько я серьезен.
Донни Дженкс развернул Джорджа правой рукой – и врезал по почкам кулаком левой. Джорджа пронзила боль – маленький взрыв, растекшийся в пояснице. Он повалился и чуть не вырубился, когда волной накатила тьма.
– Донни Дженкс. Д-ж-е-н-к-с, – произнес коротышка. – Скажи Джейн, что жить ей осталось недолго и скверно. Если сунешься помогать, сокращу и твое существование. Все запомнил?
Джордж кое-как кивнул. Донни повернулся и пошел прочь, похрустывая галькой и ракушками.
Рот Джорджа наполнился слюной. Он повернул голову, и его бурно вырвало. Спазмы продолжились даже после того, как желудок избавился от давнего завтрака и пива. Завелся и отъехал «додж». Джорджу хватило сил отползти и перевернуться на здоровый бок. Он пролежал так больше десяти минут, взирая на содержимое своего желудка, что разлилось по ракушкам подъездной дорожки.
Глава 4
Джордж вернулся в Бостон после трех часов пополудни. По пути подумал завернуть в больницу, но не остановился. Желание очутиться дома, в родном районе, пересилило надобность разбираться с почкой, которую, может быть, разорвало. Тошнота и головокружение прошли, но с каждым левым поворотом руля ему казалось, что разрыв увеличивается. Он машинально трогал бок, проверяя, не валятся ли в салон потроха.
Джордж припарковался в гараже и попытался улыбнуться охраннику Маурицио, когда тот взял ключи и спросил, как «бегает» «сааб»; затем прошел бесконечные полквартала до дома по круто забиравшей вверх улице. Он жил в крошечной перестроенной мансарде шикарного особняка. Лестница шла по тыльной стороне кирпичного здания, так что подняться можно было с булыжного тротуара – очаровательного три сезона в году, но вонявшего мочой и мусором большую часть лета.
