Рублевский ноктюрн - Чингиз Акифович Абдуллаев

Петр Георгиевич поставил стакан на стол. Долго молчал.

— Вы очень странный человек, — наконец сказал он, — очень непохожий на остальных. Все это абсолютно противозаконно. Вы застрелили человека, возможно даже убийцу, но мы не можем этого точно знать. Застрелили из чужого оружия. Вы забрали колье, уничтожили важнейшие вещественные доказательства в виде дисков, провели самостоятельное расследование, допрашивали людей. На самом деле я теперь обязан возбудить уголовное дело и начать расследование против вас.

— Колье на столе, — еще раз напомнил Дронго, — это главное доказательство. А нож, которым Пятков убивал Галунина и Амалию, до сих пор лежит рядом с ним. Там уже работают сотрудники полиции, которых вызвали на открытие салона. Мой напарник на всякий случай находится рядом с этим салоном. И наверняка сейчас вас ищут, чтобы доложить о случившемся преступлении. Что касается оружия моего друга, то оно было зарегистрировано по всей форме и он имел официальное разрешение. Признаю себя виновным, что забрал его без разрешения владельца.

— Всё предусмотрели? — устало уточнил Романов.

— Всё, кроме вашей реакции.

Петр Георгиевич молчал. Минуту, другую. Затем наконец сказал:

— Я даже не знаю, как реагировать. Так нельзя. Это невозможно. Нарушение всех существующих правил, законов наконец. Вы убили гражданина нашей страны, пусть даже такого опасного и подлого, как этот шантажист.

— Он первым напал на меня. Два убийства подряд разве не являются смягчающим обстоятельством? Было бы лучше, если бы он меня зарезал?

— Не понимаю. Действительно не понимаю, мы столько дней проводили такую работу, а вы приехали и только мешали. Но вы смогли его вычислить. Это колье — лучшее доказательство его вины.

— Спасибо и на этом.

Романов снова замолчал. Наконец произнес:

— Все это просто безобразие. Одна сплошная уголовщина в ваших действиях. Но вы поступили правильно. Я должен это признать. Есть правда, которую лучше никому не знать. И теперь мы не сможем найти эти диски?

— Я их действительно уничтожил, — ответил Дронго.

— И я должен вам поверить?

— Да. Лучше, чтобы эти диски больше никогда и нигде не всплывали. Ради детей Мохова, ради него самого.

— Возможно, вы правы. — Романов поднялся, забрал колье и медленно пошел к выходу. Затем повернулся и подошел к эксперту. — Вам все-таки придется дать подробные объяснения случившихся событий. Иначе нельзя.

— Конечно.

Петр Георгиевич кивнул и неожиданно произнес:

— Сохранить в себе человечность на нашей работе почти невозможно. Вам это удается. Теперь у нас есть труп убитого вами Пяткова и ваши невразумительные объяснения. Как прикажете мне докладывать руководству?

— Так и доложите. Колье найдено, убийца разоблачен. Наверняка сотрудники видеосалона подтвердят, что Амалия достаточно часто заходила к ним. Вот вам мотив к убийству. Что касается появления и исчезновения убийцы в доме, тоже всё достаточно правдоподобно. Только я думаю не о вашем руководстве, а о будущей жизни семьи Моховых, его несчастном сыне, его дочери, о нем самом. Вы же опытный человек, Петр Георгиевич. И у вас наверняка есть семья. Неужели ничего не поняли?

— Не нужно, — поморщился Романов, — я следователь и, в отличие от вас, нахожусь на государственной службе. И я не могу позволить себе различные фантастические версии.

— Почему фантастические. Найден реальный убийца горничной и ее друга. Шантажист, который преследовал супругу Мохова. О чем никто не сможет узнать, так как я уничтожил оба диска. Его застрелили. Необходимая оборона. Он с ножом бросился на меня. И собирался сбежать. У него был готов билет, паспорт и куча денег, полученных в том числе и от Моховой. Какие еще вам нужны доказательства?

— И тем не менее, — выдохнул следователь, — конечно, во имя семьи, во имя детей вы, наверно, правы. Но и я буду прав, если передам ваше дело в суд и вас посадят в тюрьму на пять или шесть лет. За все, что вы натворили.

— Вместо благодарности за своевременное обнаружение преступника, который собирался сбежать.

— Мы бы все равно его вычислили. Бывший супруг работал в этом видеосалоне, был знаком с Пятковым, Амалия часто туда заходила. Мы бы все равно его вычислили. Рано или поздно.

— Сегодня он мог улететь, и вам пришлось бы потратить много сил, чтобы его экстрадировать обратно в Москву. И еще не имея практически никаких доказательств. Не было бы ни колье, ни ножа. Разве я не заслуживаю вашего понимания?

— Не заслуживаете, — покачал головой Романов, — хотя по большому счету, чисто по-человечески, вы поступили правильно. Я вынужден это признать. Напишите всё подробно в вашей версии, чтобы я мог хотя бы отчитаться. До свидания.

— До свидания, — Дронго кивнул на прощание следователю.

Романов вышел из кабинета. Дронго забрал уже пустой портфель и вышел следом. На выходе из дома он встретила Диану.

— Сумели вычислить убийцу? — поинтересовалась она. — Я была права. Вы слишком опытный человек. Как следователь. И слишком нерешительный для кавказского мужчины.

— Мне сложно меняться в таком возрасте, — пробормотал, улыбнувшись, Дронго.

— Мохов сообщил, что вы ему все рассказали. Как это произошло?

— Он расскажет вам все подробности, — пояснил Дронго, — колье вернули. А негодяй, виноватый в убийствах Амалии и ее друга, получил по заслугам. Его застрелили.

— Вы? Это сделали вы?

— Какая разница?

Диана усмехнулась.

— Значит, вы не такой нерешительный. А кто мог задушить нашу хозяйку? Ведь в доме никого не было. В глупости насчет дерева я никогда не верила.

— Убийца прятался в спальной вашего босса.

— Это неправда. Там никого не могло быть.

— Но он был там. Дело закончено. Жаль, что нельзя вернуть убитых. А колье уже находится у следователя. Как самое убедительное доказательство вины этого преступника.

— Здесь что-то не так, — задумчиво произнесла Диана, — но если вам удалось найти колье…

— Его забрал следователь, — повторил Дронго, — а до этого его увидел Борис Алексеевич.

— И все-таки очень любопытно, — она подошла к нему ближе и взглянула в глаза, — видимо, у вас есть свои методы сыска. Жаль, что мы больше не увидимся.

— Да, — согласился Дронго. — Мне тоже жаль. Прощайте.

Он вышел из дома, уже не оглядываясь.

«Если Мохов сумеет поверить в мою невероятную версию, то я сделал главное в этом деле — уберег репутацию его жены в глазах мужа, — подумал Дронго. — И не позволил ему узнать о сыне. Иначе это навсегда испортило бы жизнь всех троих. Отца, сына, даже дочери. Возможно, это самое главное, что я сумел сделать».

Послесловие

Он дал себе слово никогда не вспоминать об этом преступлении. Тогда в Москве еще работали видеосалоны, оставшиеся анахронизмом девяностых. Только вместо кассет выдавали диски, которые достаточно быстро вышли из оборота. Каждые