Гера. Детектив - Александр Асмолов
Гера решил закинуть удочку вездесущему Левченко. Мол, сосед к кому-то всю посуду утащил, ужин приготовить не могу. Левченко решил, что его разыгрывают, пришел проверить. Пустой шкафчик оказался весомым аргументом. Они пошли к Верочке, но соседки по секрету сказали, что они со Свирзиным сбежали в обед с лекций. Ну, это их личное дело, а посуду-то зачем прятать…
Вторая делегация тоже тщательно проверила комнату. Даже попрыгали на кроватях. Нет нигде. Гера отчего-то уставился на неприметную Кадыкову и сурово приказал той «колоться». Чуйка не подвела — подружка была слабым звеном в цепочке, по которой он мог дотянуться до «лежки» этой сладкой парочки. Зная, что «уши» Леона сейчас наверняка ловят каждое слово в их комнате, он начал задавать Кадыковой вопросы в такой агрессивной форме и так формулируя, что присутствующие не понимали, отчего парень так разволновался от какой-то посуды, зато посвященный догадался что так бесит студента. Наконец Кадыкова не выдержала и продиктовала номер сотового телефона Верочки и адресок тайного местечка, где эта парочка укрылась. На том и успокоились. Сердобольные подружки даже предложили покормить бедняжку Боброва, но Гера гордо отказался.
Когда все разошлись, он немного успокоился. Бежать впереди людей Леона по следу воришки Свирзина и выковыривать клад из тайника, в который эти двое его спрячут, выглядело наивным. У бандитов для того было гораздо больше возможности. Лучше было бы разобраться насколько опасен для него Леон. Есть надежда, что он знает только о втором кладе в Аркадьево и есть шанс выйти из сложившейся ситуации с минимальными потерями. Для этого у студента был замечательный инструмент — особое состояние мозга, позволяющее лучше всех компьютеров собирать и анализировать информацию.
Сосредоточившись на поиске, Гера достаточно быстро связал обрывки ниточки, протянувшейся от осужденного офицерским судом чести вахмистра Михаила Арнольдовича Дорошевича, разжалованного и изгнанного из полка, к его внуку Роману Дорошевичу. По домовой книге он числился посыльным, как сын погибшего в войну, у Игнатьевых в доме номер два на Николаевской. Очевидно Рома слышал рассказы деда о золоте Игнатьева, спрятанного в Швейцарии и разговоры взрослых, о Екатерине Игнатьевой — незаконнорожденной дочери Великого Князя, взятой им в дом на Миллионной, 12 в качестве репетитора для младшенькой Ксении. Еще Романе не мог не знать, что дочь Михаила Романова далеко не бесприданница, и ждал своего часа подкрасться к тому наследству.
Случай представился, когда грянула Октябрьская революция. Буржуев начали уплотнять в их же домах, а Михаил Григорьевич вместе с другими тремя Великими Князьями угодил в Петропавловку. Шустрый Дорошевич, используя неразбериху Октябрьской суеты в Питере, оказался посыльным в Петропавловке, как надежный элемент, потерявший отца при старом режиме. Возможно, его кто-то научил быть нужным для самых влиятельных и богатых, попавших в опалу. Старался угождать старым и новым хозяевам страны, он узнал и о предсмертном письме князя, и о его содержании. В то время понять намек на примеры из самого популярного учебника арифметики для такого проныры, как Ромка Дорошевич, было несложно. Так второй ключ доступа к золоту стал передаваться по наследству среди Дорошевичей, вовремя прогнувшихся и преуспевших при новой власти.
Как бездетный Лев Владимирович Дорошевич усыновил Вову Кульчицкого, двоюродного племянника, после того, как пацан потерял родителей, Гера уже знал. И догадывался, что помимо хорошей квартиры и образования будущий агент недвижимости получил в наследство второй ключ и жажду во что бы то ни стало отыскать золото Игнатьева.
Что касается Леона, то похоже было, что он является отпрыском старейшего рода Леонтьевых, знаменитый предок которых Абатур вышел из Большой Орды в 1408 году и принял христианство, как Мефодий, в Кашире. На фамильном гербе были действительно изображены два льва и рыцарский шлем с перьями. Среди братвы ходили такие слухи, но все считали это байками, хотя внешность Леона укладывалась во все шаблоны, которым должен был бы соответствовать отпрыск старинного дворянского рода.
Намек Гера получил, рассматривая фамильный сайт князей Стрешневых, во французском региональном домене интернета. В разделе исторического фото он натолкнулся на фотокарточку женщины с грустными глазами, которую запомнил на всю жизнь. Он сразу узнал избранницу юного графа Николеньки Игнатьева на фото двух сестер и младшего брата Леонтьевых — Прасковьи, Варвары и Павла. Сестры не были близнецами, но очень похожи, а брат имел явное сходство с Леоном. Обе сестры, как и полагалось в то время, вышли замуж за седых генералов и естественно, засматривались на молодых гусар. Поскольку на имя Николая Игнатьева легла тень позора, хотя и не доказанного, за пропажу золота, предназначенного генералу Черняеву для помощи сербам в войне 1876 года, он хотел уберечь свою даму сердца от всяческих намеков. Поэтому и написал только самым верным своим друзьям письма, чтобы вернуть подарки Прасковье Стрешневой, в девичестве Леонтьевой.
Оказалось, что у Прасковьи Ивановны и Артемия Даниловича детей так и не случилось, зато у Варвары Ивановны было двое — Михаил Федорович и Василиса Федоровна. Михаил погиб в Первую мировую, не оставив детей, а Василиса после революции эмигрировала во Францию. Там, собственно, и остались прямые потомки сестры Прасковьи Леонтьевой, чья фотокарточка от Николая Игнатьева попала в руки Геры. Они вели достаточно обособленный образ жизни, хотя, конечно интересовались делами на своей покинутой Родине. Однако, сведений о посещении ими СССР или России не нашлось.
С другой стороны Павел Иванович изредка мелькал в каких-то сводках военных ведомств, как славный вояка в гусарском полку, потом — в Первую мировую. Возможно, именно Павлу досталось письмо Николая Игнатьева в 1876 году, когда парню было пятнадцать. Пока подрос, потом революция, Гражданская… И оглянуться не успел, как ему полтинник стукнул. На одном из фотографий в архиве РКВД было фото Ивана Павловича Леонтьева, как ни странно, с очень схожими чертами лица. Сведений, что он родственник Павла Лебедева, брата Прасковьи Леонтьевой нигде не нашлось. Хотя, понятно, что многие исправляли
