Тонущая женщина - Робин Хардинг
– Тереза… – Голос у меня хриплый, едва узнаваемый.
На другом конце линии долгое молчание. Я жду, что сестра повесит трубку, но она вдруг спрашивает:
– Ты где?
– Я покидаю страну, – сообщаю я. – Но я не хотела бы уехать, прежде не поговорив с тобой.
– О чем, Ли? – ледяным тоном вопрошает она.
– О том, как я поступила. – Ком в горле мешает говорить, но я продолжаю: – Я собиралась сказать тебе про то, что видела Кларка с той женщиной. Клянусь. Но мне нужны были деньги. Мне грозила опасность. Я была в отчаянии… Прости, что так вышло.
– Это я уже слышала.
– Да, но теперь… теперь ведь ты знаешь, в каком тяжелом положении я оказалась. Теперь ты знаешь, что я была вынуждена исчезнуть. Что мне грозила смертельная опасность!
– Теперь мы с Кларком женаты, – раздраженно вздыхает сестра. – Не думаю, что между нами возможны какие-то отношения. После того, что ты натворила, это исключено.
Тереза меня не простила и прощать не собирается, за прошедшие месяцы она ничуть не смягчилась.
– Что ж, ладно…
– Кларк имел пагубное пристрастие. Проблемы психического характера. А ты этим воспользовалась.
Ширинку твой Кларк не мог держать застегнутой. Слава богу, что Тереза не видит, как я насмешливо закатила глаза.
– Я тебя поняла, – говорю я, и это звучит почти искренне. – Но я все равно буду тебе звонить, ладно? Раз в год. Просто чтобы узнать как дела.
– Как угодно. Но я своего решения не изменю.
– Передай маме с папой, что я их люблю. И что у меня все хорошо.
И отключаюсь. Я сделала все, что могла, а теперь мне пора. Бросив мобильник в бардачок, я медленно выезжаю на автостраду. Телефон снова звонит. Вероятно, Тереза еще не все сказала. Может быть, хочет дать мне отповедь – очередную. Или все же решила меня простить? Такое возможно? Готова простить и снова впустить меня в свою жизнь? А я готова остаться? Готова рискнуть своей безопасностью ради того, чтобы попытаться восстановить отношения с сестрой? С родными? Не знаю.
Я прижимаюсь к обочине и хватаю телефон. На дисплее высвечивается имя…
Хейзел.
В груди екает. Я не уверена, что должна ответить на ее звонок. Хейзел меня обманула, использовала и подставила. Но она и спасла меня. Достала мне новые документы, дала денег, купила билет на самолет. Что еще у нее есть сказать мне после всего того, что она совершила? Не устояв перед любопытством, я отвечаю на звонок:
– Алло?
– Привет, Ли. – Голос спокойный, мужской, знакомый. Тот самый голос, что ответил мне, когда я набрала номер, найденный в блокноте Джесси. Густой мужской голос, назвавший меня по имени, спросивший, где я нахожусь. – Это Бенджамин Лаваль. Нам нужно поговорить.
Горло сдавливает от страха.
– О чем?
– Вам нужны ответы. У меня они есть.
Он бьет жену – теперь я в этом уверена. И это он убил Джесси. Вне всякого сомнения.
– Мы можем поговорить прямо сейчас. По телефону.
– Это не телефонный разговор, – возражает он. – И я хочу кое-что вам передать.
Меня гложут сомнения. Ведь я уже готова была сесть в самолет, так и не выяснив всей правды. Убедила себя, что мне не обязательно знать, почему мной манипулировали, зачем меня использовали. Почему Джесси меня нашел и соблазнил. Почему явился домой к Хейзел и был убит.
– Я не представляю для вас угрозы, – вторгается в мои мысли голос Лаваля. – Ли, мы оба жертвы. Жертвы Джесси. И Хейзел.
Я верю ему – по крайней мере, в этом. И называю один парк в южной части города, где всюду люди и где я буду в относительной безопасности.
– Ждите меня там через полчаса.
– До встречи. – Он вешает трубку.
Сжимая руль вспотевшими руками, я снова трогаюсь с места.
Глава 45
Несколько минут я сижу в машине, наблюдая за ним. На Бенджамине Лавале темные джинсы, льняная сорочка и серый пиджак, но, несмотря на будничный наряд, видно, что этот человек – важная особа. Он стоит один, но я подозреваю, что его охрана где-то неподалеку. Черный джип в глубине парковки выглядит весьма подозрительно. Стекла тонированные, кто внутри, я не вижу, но, очевидно, телохранитель. Может, и не один.
Я выбираюсь из машины и по газону иду к нему. Он стоит за парковой скамейкой, взгляд сосредоточен на далекой купе деревьев. Я должна бы его бояться: он агрессивен, жесток, безжалостен, – но, как ни странно, я спокойна. Если бы Бенджамин Лаваль желал моей смерти, меня бы в живых уже не было.
Заслышав мои шаги, он поворачивается, окидывает меня оценивающим взглядом.
– Спасибо, что пришли.
– Не за что.
– Присядем?
Мы садимся на скамью на расстоянии двух футов друг от друга, оба смотрим перед собой.
– Я представлял в суде интересы молодого человека по имени Картер Самнер, – начинает Лаваль. – Вам он известен как Джесси Томас.
– Да, знаю, – отзываюсь я, глянув на него.
Лаваль не спрашивает, откуда мне это известно, не встречается со мной взглядом. Просто продолжает:
– Я добился для него предельно возможного минимального срока за незаконное проникновение в чужой дом с применением насилия. Два года. Он отсидел всего год и два месяца.
Лаваль – герой своей истории. Это явствует из его уверенного самодовольного тона. Разумеется, он не упоминает Шона Самнера, который провел в тюрьме семь лет, потому что Бенджамин убедил младшего брата свалить всю вину на старшего. Работа Лаваля заключалась в том, чтобы отстоять интересы своего клиента. Все остальные могут отправляться в преисподнюю.
– Пожалел парня. – В голосе Бенджамина появляются отеческие нотки. – Он был молод, находился под дурным влиянием. Когда он освободился, я помог ему начать новую жизнь. Устроил на работу в фитнес-клуб персональным тренером. Достал ему новые документы, дал шанс зажить по-честному. А потом он познакомился с моей женой – Хейзел.
– И они стали любовниками, – вставляю я, потому как до этого я и сама дошла. Так что пока Бенджамин Лаваль не сообщил мне ничего нового.
Он поворачивается вполоборота, чтобы видеть мое лицо.
– Фитнес-клуб, где работал Джесси и занималась Хейзел, принадлежит одному моему приятелю. Он обещал приглядывать за ними. Или, точнее, подслушивать. Так я и узнал, что они сговорились меня убить. – Он кривит губы в пугающе-презрительной улыбке. – Они постоянно шушукались, разрабатывая свой хитрый план. Джесси должен был зарезать меня. А вину за убийство свалить на вас.
– На меня? – фыркаю я. – С какой стати мне-то вас убивать? Какой мог быть у меня мотив, если
