Семинарист - Протоиерей Александр (Акулов)
8
Кирпич мчался по дороге в монастырь, нарушая все мыслимые правила дорожного движения, проскакивая перекрёстки на красный свет на огромной скорости, подрезая всех подряд и не обращая никакого внимания на другие машины и пешеходов. Музыка в машине ревела на полную мощность, разрывая модные колонки, а в руках он держал недопитую бутылку коньяка, всё чаще прикладываясь к горлышку. Кирпич сам не знал, чего он хотел этим добиться. Скорейшей встречи со Святошей – точно, что нет. Чтобы его остановила полиция и арестовала – вполне возможно, но он не осознавал этого своим обозлённым умом. Хотел умереть в аварии – тоже не факт, потому что очень хотел быть с Татьяной и самоубийство в его планы не входило. А чего он точно боялся, так это разговора со Святошей. Как ему обо всём сказать и при этом остаться живым? Может Святошу сначала связать, а потом уже всё рассказать?
И чем скорее приближался монастырь, тем хуже чувствовал себя Кирпич в прямом смысле физического недомогания. Сердце колотилось, как в былые времена на тренировках и во время боёв на ринге. Но тогда ему нравилось такое возбуждение, а сейчас от этого состояния ему просто хотелось плакать, и почему-то было жалко себя. Вспомнились нерадивые родители, и очень захотелось обнять непутёвую мамку и всё ей рассказать и даже попросить совета, как жить дальше. Такого с Кирпичём ещё никогда не было. Обычно он злился на родителей, вспоминая их ужасную жизнь, а сейчас ему не хватало именно их. Он опять захотел позвонить Татьяне, но побоялся её подставить своим откровением, и решил, что тогда дороги назад к Ментолу точно уже не будет. А тогда куда? Что он умеет делать, и куда он сбежит от братвы? С этими жужжащими, как надоедливые мухи вопросами, он и подъехал к монастырю, напугав своей скоростью и резким торможением нескольких пеших паломников. Ещё пару минут он просидел в машине в полном молчании и решил, что если не сейчас, то никогда уже этого не сделает.
Кирпич с трудом выбрался из машины, поправляя одежду, и даже пытаясь улыбаться, чтобы улучшить себе настроение и убедить себя самого, что всё проходит хорошо. Но вместо этого он громко застонал, как раненый зверь, загнанный в ловушку. Допив коньяк и громко захлопнув дверь машины, Кирпич медленно пошёл в сторону монастыря. И только он поднял голову, чтобы осмотреться, как тут же увидел самого Святошу, прямо у входа в монастырь, как будто тот специально его ждал. Святоша подметал улицу и что-то напевал себе под нос. Прям как на «зоне», вспомнил Кирпич былые времена и улыбнулся своей глупой шутке. Это его и расслабило, но от страха, который он всё равно не сумел в себе победить и неожиданной встречей со Святошей, он почему-то резко повернулся назад и спрятался за капотом машины. Страх не просто победил Петра, а растоптал его в мелкую пыль. Он как будто увидел человека с автоматом, направленным в его сторону и готовым выпустить в него всю обойму без промаха. Кирпичу совсем не хотелось покидать своё временное убежище. Он ещё несколько раз выглядывал из-за машины, чтобы убедиться в реальном существовании Святоши. Он никогда не видел такого Святошу, спокойно работающего, как будто, в принципе, ему ничего не могло угрожать. Так, наверное, и было, пока он не попался на глаза Кирпичу. Петя давно уже пожалел, что тогда приехал с Татьяной в монастырь и вляпался в эту историю. И всё из-за каких-то проклятых денег, мысленно негодовал сам на себя Кирпич, возмущаясь своей жадностью и гнилым бандитским нутром. Но деваться было уже некуда. Кирпич зачем-то перекрестился, уже забыв про икону, решительно встал и довольно быстрым шагом подошёл к Святоше.
– Бог в помощь, Святоша – спокойным голосом, чтобы не напугать, сказал Кирпич, стараясь держаться подальше от объекта.
– Спасибо, друг, – так же спокойно ответил Святоша, поворачиваясь на голос, который он сначала и не узнал, чтобы поблагодарить доброго человека.
И вдруг он понял, что его назвали не по имени, а по кличке, которую он уже стал забывать. От этого осознания его что-то вдруг резануло где-то ниже сердца, и сильная боль резко пронзила всё тело. На какое-то время Святоша даже потерял равновесие, но успел вовремя опереться на метёлку. Он медленно поднял голову, словно боясь резких движений, и увидел перед собой Кирпича собственной персоной. Его бывший боец нервно ухмылялся и подмигивал то одним, то другим глазом, как будто ему в глаза насыпали песку.
– Здорово, Кирпич, – спокойно ответил Святоша, стараясь скрыть волнение. – Честно скажу, не ожидал. Удивил, так удивил, брат. – Начал приходить в себя Святоша, выпрямляясь во весь рост.
– Святоша, я тебя уважаю и ничего лично против тебя не имею, – нервно начал разговор Кирпич, всё ещё боясь приблизиться к нему. – Но ты задолжал Ментолу нормальные бабки, да ещё и пытался скрыться от братвы в липовой могиле. Поэтому тебе лучше сделать, что тебя просят. Так будет честно и по понятиям. Тебя обещали простить и отпустить…
– И ты этому веришь? – удивлённо спросил Святоша, приближаясь к Кирпичу.
– Да я и сам за тебя кого хош разорву, если что… – разгорячился Кирпич, но увидев, что Святоша стал к нему подходить, сделал пару шагов назад.
– Ладно, успокойся Петя, – спокойно ответил Святоша, садясь на скамейку. – Ты всё равно ничего не изменишь. Присаживайся и говори, что велено.
– Да нет, спасибо тебе, Святоша. Дел много, – отказался Петя, удивившись, что Святоша назвал его нормальным именем. – Я тебе ещё главного не рассказал.
– Не тяни, а то мне что-то не очень хорошо, – пожаловался Святоша, сжимая куртку в районе сердца.
– Короче, Святоша, твоя жена у нас и пока ты не вернёшь деньги, она будет у Ментола в заложниках, – почти криком выпалил Кирпич, готовый на любую реакцию со стороны своего бывшего шефа.
Святоша сурово посмотрел на Кирпича, хотел было встать, но ещё сильнее схватился за левый бок. Кирпич воспользовался этой паузой и быстро стал излагать суть дела:
– Вот тебе новый телефон с номером Ментола, – доставая трубку, нервно проговорил Кирпич. – Позвони ему и всё реши по-хорошему.
Кирпич положил телефон на край скамейки, отвергнув повторное приглашение присесть рядом, и отошёл, как говорится, подальше от греха.
– Святоша, ты уж меня прости. Мне
