Игра на одевание - Алексей Викторович Макеев
Количество цветов росло. Студенты с других факультетов, пришедшие почтить память девушки, несли темно-красные розы, бело-желтые нарциссы, тонкие, травянистые ирисы. Рядом с еще час назад одиноким Паддингтоном сидели в рядок печальные мишки Тедди, грустная белая лошадь и потрепанная собачка с бантиком на хвосте.
Прямо перед портретом стояла на коленях постаревшая за ночь Татьяна Николаевна Попова. Члены студсовета стояли вокруг в нерешительности, не зная, как ее поднять.
– Татьяна Николаевна, – осторожно тронула ее за плечо Анна Игоревна. – Я научный руководитель Саши. Пожалуйста, примите мои соболезнования.
Она попыталась мягко помочь женщине встать, но та оттолкнула ее с внезапно пришедшей в обмякшее тело силой.
– Я знаю, кто ты!
В глазах Поповой пылал самый яростный на земле – материнский гнев.
– Я знаю, кто ты! Неуверенная в себе, нервная, тщеславная истеричка. Раздразнившая маньяка, который выбрал в наказание тебе жертвой мою Сашеньку и убил! Будь ты проклята! Пусть он завтра украдет твою дочку! Пусть ты будешь биться о стену в опустевшем доме, где повсюду вещи твоего ребенка!
Миль попятилась. Слова обезумевшей от горя Поповой обжигали ее огнем.
– Простите меня… Пожалуйста, простите…
Студенты стояли вокруг, опустив головы. Едва сдерживая слезы, Миль прошла через них.
Когда кто-то выложил это видео в соцсети, человек в браслете с шармом в виде Джокера высоко и надломленно засмеялся.
* * *Гараж в элитном подмосковном коттеджном поселке разрывался от бьющейся о стены тяжелой музыки. Группа «Колпак», как оказалось, играла не только лиричные фолк-рок-композиции. Армине казалось, что вокруг нее мечется изрыгающий звуки рассерженный зверь.
– Кто пишет вам тексты? – изо всех сил перекрикивая его рычание, спрашивала она у миниатюрной солистки с заплетенными в длинную косу земляничными волосами, в нежно-голубом шифоновом платье, поверх которого был надет узкий кожаный корсет. Над отложным белым воротничком, расшитым серебряными птичками, Аня Стюарт носила черный ошейник с шипами. Нарисованные черной подводкой-фломастером стрелки делали ее румяное личико с васильковыми глазами и леденцово-розовым ртом в корейской глазури для губ роковым.
– Да когда как. Чаще Мист и Кувалда. – Она указала на басиста и барабанщика. – Но есть и тексты от профи, а что?
– У нас есть информация о том, что вы исполняете песни некоего Якова Гримма.
– Сказочника?
– Нет, современного саратовского автора. – Армине начала раздражаться. Ей не нравилось, когда опрашиваемые отвечали с иронией.
– Это его прозвище, – примирительно проговорила солистка, – «Сказочник». Яшка вообще легендарная личность.
«А я, – подумала Армине, – надеялась ограничиться легендарным портфелем из рассказов Крячко».
– Давайте выйдем, – солистка взяла с пуфа косуху, – я на улице покурю.
Они оказались на ухоженном участке, окруженном соснами, на котором росли бережно укрытые на зиму розы. Армине с наслаждением ощутила тишину. Надо было отдать группе «Колпак» должное: звукоизоляция в их репетиционном гараже была отменная, громкая музыка не вторгалась в безветренное осеннее безмолвие.
– Яша сам нас нашел лет пять назад, – вспоминала Стюарт. – Написал в соцсети, прислал в «личку» стихи. Слишком эклектичные в плане образов, но в целом в нашей эстетике. И к тому же верный пафос – апокалиптическая беспомощность в малый ледниковый период Средних веков. Будто человек из античной Греции попал в промерзший, голодный, варварский пятнадцатый век.
– Вы так об этом говорите… – начала Армине.
– Как будто у меня диплом историка? – хмыкнула Стюарт. – Ну да. Мист вот филолог, Кувалда – искусствовед. Да вы садитесь. – Она подвинулась на лавке, чтобы Армине могла сесть. – Все свои. Курить хотите?
Армине почувствовала, как напряжение последней недели уходит.
– Да, спасибо.
– Так вот, – Стюарт мастерски выпустила плотное кольцо густого дыма с обратным кручением, – Яшка прислал нам несколько отличных текстов. Но мы же не можем взять их бесплатно. Авторские права, все дела. В общем, наш продюсер, Андрей Родин, стал искать его. И нашел в саратовской психушке, куда Сказочника сдала на время осеннего обострения родня.
– Областной больнице Святой Софии? – уточнила Армине, вспомнив рассказ Гурова.
– Что-то сакральное там было. – Солистка задумчиво кивнула. – В общем, Андрей метнулся туда, поговорил с врачами, чтобы как-то помочь. Лекарства, сладости, пижама с начесом, какие-то вещи. И Яшка за время заключения написал для нас еще семь песен, которые мы поем до сих пор, подписав с ним контракт. Когда играем в Саратове или рядом, оставляем для него пригласительный на входе. Он приходит посмотреть, как люди подпевают его песням. Если в больнице не лежит.
– У вас его фото есть?
– Да, сейчас. – Она показала снимок, на котором была запечатлена уставшая после концерта группа и длинноволосый молодой брюнет, который несмело улыбался одними губами. Его татуированная кисть лежала на плече солистки. Там была изображена обнаженная женщина, над которой летят журавли.
Армине вспомнила фото убитой Аллы Сосновской, присланные Гуровым, и спросила:
– Где его найти?
– У нас есть только адрес сестры, он с ней в родительской квартире прописан. Но Яшка часто скитается по родному городу или где-то еще. Когда есть новые тексты, он просто пишет нам. И Андрей едет к нему, назначая встречу в каком-то непафосном кабаке.
– Можете прислать мне тексты всех его песен, которые вы исполняете?
– Не вопрос. А что случилось-то?
– Одна из его знакомых убита. Думаем, что он может что-то знать о ее планах на тот день.
– А на самом деле, – Стюарт недоверчиво прищурилась, – подозреваете его?
Армине промолчала.
– Понятно, – поджала губы Стюарт. – Дичь, конечно. Яшкино отношение к женщинам – культ Прекрасной Дамы. Возводить на пьедестал, воспевать, восхищаться. Не более. Наши фанатки пытались плотнее замутить с ним – дохлый номер. А «знакомая», случайно, не Алла Сосновская?
– Вы ее знаете? – насторожилась Армине.
– Видела один раз. Сказочник приводил ее на наш концерт. Они и выглядели, как трубадур с музой. Он ей, кстати, одну из наших лучших песен посвятил.
– Какую?
– «Марионетку», конечно. Пойдемте. Послушаете.
* * *Гуров, Брадвин и Юдин подъезжали к управлению, когда Лев Иванович включил видео, сделанное Армине в репетиционном гараже группы «Колпак». Под тяжелую, но щемяще протяжную музыку солистка с кукольным лицом печально пела о том, как королевский шут создал марионетку:
Мои струны движут твоими руками,Ты открываешь рот, когда я говорю.Поцелуи шута поползут пауками,Я платье невесты тебе подарю.– Найти бы этого сказочника. – Брадвин с раздражением хлопнул дверью.
– Сейчас подытожим все, что у нас есть, и можно действовать, – выходя из машины, кивнул Гуров.
– Лев Иванович! Здравствуйте! – Он услышал знакомый голос за спиной. Ежась от вечернего холода, у шлагбаума в переулок, где находилось управление, стояла, зябко кутаясь в тонкое пальто, Анна Игоревна Миль.
– Какие люди, – закатил глаза Брадвин.
– Простите, – набрала воздух в легкие та, – ваше предложение о сотрудничестве еще в силе? Я готова сотрудничать. Чем я могу помочь?
– Ого! – Юдин тихо присвистнул.
Миль стояла в нерешительности, глядя на них.
– Будем рады помощи, – просто сказал Гуров.
– У меня только одна просьба…
– Начинается, – прокомментировал Брадвин устало.
– Что вы
