Дело сибирского душегуба - Валерий Георгиевич Шарапов
— Что курите, Георгий Тимофеевич?
— Издеваетесь? — беспокойство буквально съедало человека.
— Вы просто ответьте, не надо комментариев.
— Да что куплю, то и курю… Сигареты без фильтра — «Ватра», «Прима», «Астра». Недавно «Памир» купил за двенадцать копеек — горлодер невозможный… «Беломор» иногда курю. Сигареты с фильтром почти не позволяю — дорого. В рабочее время предпочитаю «японские» — под названием «Цузые», — Гудков криво усмехнулся. — Сейчас вообще почти не курю. Только затянешься — потом полчаса прокашляться не можешь…
— «Север» не употребляете?
— Редко. Хоть и папиросы, а дефицитные, зараза… В прошлом месяце пару пачек купил, растянул на неделю.
— Охотничье ружье имеется?
— Конечно, — Гудков словно споткнулся. — Чего же не иметься? Все законно, оформлено через охотничий клуб, есть разрешение. Уток иногда постреливаем, раньше, бывало, на кабанов ходили…
— Можете принести?
Фигурант удалился, вернулся через несколько минут с ружьем в потертом чехле. Милиционеры переглянулись. Губа у человека была не дура. Из чехла извлекли гладкоствольное охотничье ружье «ИЖ‐58» с горизонтальным расположением стволов. Изделие производилось с пятьдесят восьмого года на Ижевском механическом заводе. Конструкция оказалась настолько удачной, что изделие выпускали и по сей день, проводя лишь незначительные улучшения. Двустволка предназначалась для любительской и промысловой охоты, но в случае нужды могла быть обращена и против человека. Горбанюк перегнул ствол, понюхал.
— Недавно стреляли, — он вопросительно уставился на фигуранта.
— Так и что с того? — Гудков, похоже, подготовился к этому вопросу. — Для того и оружие, чтобы стреляло, а не на стенке висело. Третьего дня по болотам блуждал километрах в пяти от деревни, не в заповеднике — не думайте. Пару вальдшнепов подстрелил, потом матери приготовил. Не верите — у нее спросите. Она их обожает. Мясо мягкое, нежное, без всякого привкуса. Там, кстати, и провалился по колено в трясину — хорошо, за ветку зацепился. Пока выбирался, промок до нитки, вот эту проклятую хворь и подхватил…
Задерживать гражданина Гудкова оснований не было. «Проследить бы за ним», — мечтал капитан Горбанюк, когда проселочными дорогами офицеры выбирались к городу. «Тип подозрительный — не отнимешь. Может, и непричастный, но все, что требуется для маньяка, у Гудкова есть. Возможности, злость, старые обиды… И что за брат такой обитает в городе? Эх, мало у нас людей, чтобы отрабатывать все эти версии…»
Людей и рабочего времени не хватало катастрофически. Появлялись новые фигуранты, разбегались глаза. По всем направлениям требовались проработки. Гудков не мог самостоятельно проворачивать дела в городе — проживал далеко, вряд ли хорошо ориентировался в Грибове. Но поработать на подхвате в той же деревне селькупов, у землянки отшельника Шайтана… Почему бы и нет? Но в любом случае картина рисовалась фантастическая. Про Ковалевых тоже не забывали. Алиби по текущим преступлениям, чем уважаемый Александр Михайлович занимался семнадцать лет назад? Каким образом его отпрыск дорос до целого депутата горсовета и как с этим бороться? Причастность Ковалевых выглядела еще фантастичнее. А еще пощипывало смутное подозрение, что на этих фигурантах свет клином не сошелся…
Что и подтвердила Маргарита Павловна, подкинув еще одну версию. Видимо, предыдущие стали казаться пресными. В кабинете сидел представительный, хорошо одетый товарищ с выражением умеренного беспокойства на честном лице. Ему было лет пятьдесят, но годы пощадили человека, забрали лишь самую малость. Он был подтянут, с крапинками седины в темно-русой молодящей его шевелюре, имел правильное лицо и положение в обществе. Одевался товарищ недешево и со вкусом — мягкая замшевая куртка была расстегнута, из-под нее выглядывал элегантный костюм из серого шевиота. «И на чем у нас можно делать такую зарплату?» — невольно задумался Туманов. Оказалось, что на детях.
— Очень хорошо, Михаил Сергеевич, что вы подошли, — встрепенулась Рита. — А у нас сегодня гость.
— Которого вы сами же и вызвали, — прокомментировал мужчина и выразительно посмотрел на часы. У него был мягкий баритон с бархатными нотками. Отдельные представительницы слабого пола от такого голоса просто немеют. Но Маргарита Павловна к таким не относилась.
— Прошу любить и жаловать, товарищ майор. Грабовский Игорь Денисович, бессменный директор детского дома на улице Рябиновой. Образцовое, можно сказать, учреждение. А Игорь Денисович пользуется неизменным уважением и покровительством наших городских властей, включая первого секретаря райкома товарища Чебышева.
Она украдкой изучала сидящего напротив человека. Видимо, пыталась представить его — воспитанного и интеллигентного — маньяком семнадцатилетней давности, привязавшим ее к крюку в подвале.
— Хочу ошибиться, но в голосе Маргариты Павловны слышу иронию или даже что-то другое, — сделал глубокомысленное наблюдение «приглашенный» товарищ, повернулся, привстал и протянул руку. — Грабовский, очень приятно, товарищ. Конечно, готов оказать любую помощь следствию… если таковая помощь возможна, в чем я сильно сомневаюсь.
У директора было твердое рукопожатие. И смотрел он не куда-то вбок, а в глаза собеседнику. «Объяснитесь, Маргарита Павловна?» — прозвучал немой вопрос. Рита отвела глаза, откашлялась. Хоть не оставляй ее одну! Вовремя заглянул — Грабовский только подошел.
— Сожалеем, Игорь Денисович, что вынуждены отвлечь вас от важных дел, — сказала Рита, — но такая работа. Ваши заслуги никто не умаляет, вы делаете все, чтобы малыши, лишенные родительской ласки, имели детство. Никакой иронии, вам показалось. С какого года вы работаете директором учреждения? С пятьдесят пятого?
— С пятьдесят четвертого. Мне было двадцать восемь лет, вышел по возрасту из комсомола, получил партбилет. В районо пошли на эксперимент — идею предложил Петр Максимович Кутепов, бывший директор детдома, уходящий на пенсию. Молодые в то время были в почете… — Игорь Денисович смущенно кашлянул. — Через год заявили, что эксперимент удался, учреждение по показателям вышло на первое место в районе. Мы привлекли к работе лучшие кадры. Я лично ездил по городам и весям, подбирал опытных и чутких педагогов и воспитателей. Питание, бытовые условия, неустанная забота, пресечение конфликтов в среде воспитанников — все это стало нашими приоритетами. Уже через шесть лет мы стали первыми в крае.
«А инцидент замяли, — подумал Туманов. — Иначе не видать вам первого места, как своих ушей».
— Я, кажется, догадываюсь, Игорь Денисович, для чего вас пригласили в управление. Я продолжу, не возражаете, Маргарита Павловна? Вы, конечно, в курсе, что происходит в городе. Из земли извлечены останки ребенка многолетней давности. Есть основания предположить, что это труп одиннадцатилетней Даши Малиновской, пропавшей из вашего учреждения в ноябре пятьдесят девятого года.
— Не основания, а уверенность, — поправила Рита, — найдены старые медицинские карты. В возрасте девяти лет Даша ломала левую ключицу. А еще у нее был сломан мизинец, который впоследствии неудачно сросся. Девочка была непоседливая, с ней постоянно что-то случалось. Эксперты подтвердили: на ключичной кости — следы перелома, а верхняя
