Месть по наследству - Олег Владимирович Кондратьев
— Знаешь, я впервые пожалел, что, как некоторые, — он снова кивнул в сторону распахнутого багажника, — не проспал это «замечательное приключение». Самоустранился олигарх, дрыхнет до сих пор! Как, как… — как сурок!
— Да в него же стреляли!
— Когда?!
Вилков сообразил, что Соловьев в этот драматический момент сам лежал рядом с Василием в таком же пластиковом наряде и ничего не видел. А вот пулю получить вполне мог! Не говоря больше ни слова, Денис подскочил к багажнику, одним рывком сбросил на землю черный мешок и распахнул молнию. «Нет, покойники так точно не выглядят, — подумал он с облегчением, увидев лицо друга. Несмотря на плотно закрытые глаза, оно было спокойным и умиротворенным. — Вон, даже румянец на щеках проглядывает».
Дэн приложил пальцы к шейной артерии и почувствовал слабую пульсацию. Нет, не слабую, а просто замедленную, как у действительно крепко спящего человека. Он распахнул молнию до конца и осмотрел ноги Лысенко. Сначала Денис вообще ничего не заметил. Потом обнаружил небольшую аккуратную дырку на штанине в районе голени, потрогал ее и осмотрел свои пальцы. Кровь! Задрав брючину и повернув ногу, он нашел и выходное отверстие. Крови было совсем немного, и она уже почти засохла, образовав тонкую темно-коричневую корочку.
— Думаю, что дело было так, — обратился он к Генке. — Главарь получил от подручных с пирса сообщение о двух доставленных телах спящих людей. Однако его насторожило отсутствие третьего тела, и он послал разобраться во всем своего первого помощника. Ну а помощник нашел очень эффективный способ проверки, надо сказать. — Дэн пристально посмотрел на Соловьева. — Вот ты и сыграл в русскую рулетку. Этому коренастому было все равно, в какой мешок стрелять. Но человек, лишь притворяющийся спящим, не смог бы сдержать крик боли.
Депутат взглянул на свои ноги и поморщился:
— Только этого мне еще не хватало! А мог бы и повыше прицелиться.
— Нет, Геночка, не мог. Мы же ему живые нужны. И согласись еще, как я был прав, когда Ваську в мешок запихивал. В одного тебя главный ни за что бы не поверил. Да и разоблачили бы тебя сразу такой экстремальной «проверкой».
— Помнишь, как я сказал, что ты — страшный человек?
— И что?
Соловьев пожал плечами, еще раз посмотрел на свои ноги и предложил:
— Пойдем кабину осмотрим. Я не успел оценить уровень потерь. Через пассажирское сиденье не добраться: всю дверь и лобовое стекло сеткой опутало. Надо слева зайти.
Они медленно подошли к водительской двери и сравнительно легко ее открыли. Пистолет, который Дэн держал наготове, ему не пригодился. Тело водителя, изначально опиравшееся на спинку кресла, сейчас безвольно распласталось на сиденье. Обе руки свисали до самого пола, голова откинулась назад, а маска-балаклава была задрана на лоб. Все вокруг начиная с лобового стекла, руля и приборной панели оказалось залито кровью. Сомневаться в смерти водителя не приходилось, как и в причине такой обильной кровопотери: из располосованного горла до сих пор медленными толчками вытекала кровь, а под правым ухом торчала короткая рукоятка ножа.
— Так что ты там, Генка, насчет страшного человека говорил, а? Ладно, проехали. Главное, что пригодился мой ножичек. А ты его брать не хотел! Хотя, на мой взгляд, гораздо эстетичнее и не так «страшно» было бы воспользоваться пистолетом.
Соловьев смущенно кашлянул:
— Ну, хватит напоминать! Тут, понимаешь, какое дело… Пока меня в мешке таскали, пистолет из-за пояса куда-то выпал. А нож я заранее в руке зажал, чтобы из закрытого на молнию мешка побыстрее выбраться. Вообще-то я хотел этого водилу придушить. Нет-нет! Придушить не в смысле «на хрен», а в смысле «чуть-чуть». Но больно здоровый оказался, силища в руках ого-го! Он мой локтевой захват сзади за шею разжимать начал. Чувствую, вот-вот и всё. А у меня в правой руке нож, полоснул его по горлу. Так он одной рукой шею зажал, другой из бардачка пистолет вытащил и через плечо стрелять начал! Во, смотри, — Соловьев указал на отверстия в крыше, — четыре штуки! Я его запястье перехватил, а он, гад, стреляет и жмет вниз, стреляет и жмет. Пока до моего плеча не добрался. Тут уж, прости, я ему ножичек со всей дури и всадил. Может, раньше надо было?
— Ты и так, как я понял по вилянью машины, душить его начал еще в ангаре.
Торопился, как договорились.
Вилков медленно стянул балаклаву с головы трупа и откинул со лба длинные волосы.
— Да-а-а, силища ему от папы досталась.
— Что-что? От какого «папы»?
— От хорошо известного тебе Князя! Это Антон, его старший сын.
— Ну ни фига ж себе! Я же его никогда раньше не видел. — Депутат пригляделся внимательно. — А ведь действительно похож. В машине-то он все время спиной ко мне сидел. Шофер и шофер.
— Думаю, что шофером был тот коренастый мужик, первый помощник, которого я пристрелил на пирсе. А ты самого Княжича завалил. Главного! Да еще таким… обидным, что ли, для идейного вора способом. Как барана.
— Ну, ты же его папаше шею голыми руками свернул. Так что оба пули не заслужили!
— Эй, мужики! — От раздавшегося невдалеке крика друзья даже присели синхронно.
К ним от разбитых ворот бокса неторопливо приближался Петрович!
— Чего это вы там разглядываете, а? — Он подошел и заглянул в салон. — Фу, какая гадость! Авария, наверное. Похоже, не справился с управлением.
— Точно, Петрович: ни с каким управлением не справился!
— Значит, судьба такая, — философски изрек помощник капитана. — А вот вашего третьего спящего друга придется еще на катер тащить.
— А что, это псевдополицейское корыто не затонуло?! — удивился Вилков.
— Тьфу-тьфу, поплюй! И не оскорбляй боевой корабль, сам же моряк. Раньше на века строили. А этот еще и модернизированный. Борта усилены, дизель защищен. Не только на плаву остался, но и на ходу! Так, поколупали чуток сверху. Если других претендентов не будет, я его потом себе заберу. Славная вещица!
— «Поколупали чуток»! Генка, ты еще увидишь, что осталось от салона и рубки. Кстати, Петрович, что там на борту?
— Ну, эти мерзавцы еще раз «убили» три трупа в салоне. Потом раненый бандит с юта не
