Убийца из детства - Юрий Александрович Григорьев
Да ведь и в любви то же! Пока девушка манит с улыбкой, жестом, походкой, пока она остается для опьяненного страстью мужчины тайной – любовь приятно щекочет нервы, заставляет трепетать сердце, мечтать и страдать. Но кончается тайна – и страсти приходит конец.
«Разве не потому я не могу избавиться от воспоминаний об Альке, что тайну ее сердца, ее души я так и не постиг? – подумал Журавлев с тихой грустью. – Она промелькнула в моей жизни, словно болид на ночном небе, и исчезла. Пытаюсь ее найти и не знаю, получится ли. Скорее всего, нет. Так, может быть, не стоит огорчаться? Может быть, это и хорошо? Пусть она останется в моей жизни так и нераскрытой тайной? Чтобы до конца жизни тревожить меня воспоминаниями, чтобы я и дальше мог корить себя за нанесенную ей обиду, чтобы мечтал о прощении за совершенную в молодости глупость и знал, что никогда его не получу? То есть, мой девиз отныне: “Ищу, чтобы не найти!”»
Журавлев достал телефон, набрал номер.
– Слушаю! – раздался в трубке голос Ирины.
– Привет! Это я!
– Кто?
Журавлев не смог сдержать улыбку. Ирка в своем репертуаре! Сейчас будет дурачиться!
– Супруг твой законный! Богом тебе данный!
– Я что, замужем?
– Посмотри на безымянный пальчик.
– Посмотрела. Кажется, вспоминаю. Был у меня муж когда-то. Только напел мне в уши фигню какую-то про тоску по Родине и слинял. Ни слуху ни духу.
– Так вот, это я.
– Объявился! Приехал бы, что ли. Детей посчитать!
– Скоро приеду! – заверил супругу Журавлев. – Может быть, завтра. В крайнем случае – послезавтра.
– Что за баба тебя там держит? За какое место?
– Ирка! – понизив голос, заговорщически прошептал Журавлев. – Я, кажется, знаю, кто убил Надежду!
– И кто же?
– Пока не могу его назвать. Есть еще сомнения. Не хватает одного, самого последнего штриха. Но я так думаю, что сегодня получу его.
– Каким образом?
– По моим расчетам, он должен пригласить меня на встречу.
– Он что, знает, что ты его разоблачил?
– Я попросил Таню, чтобы позвонила всем нашим и сказала, что я знаю, кто убил Надежду. Убийца-то – один из них.
– Ты думаешь, он захочет увидеться с тобой, чтобы убедиться, что раскрыт.
– Ну-да!
– Сыщик хренов! Начитался детективов! Он заявится, чтобы грохнуть заигравшегося в сыщиков простачка!
– Ну, так сразу и грохнуть, – ответил Журавлев. – Да еще простачка.
– А кто ты еще?
– Он захочет узнать, как я его вычислил. Насколько серьезные у меня аргументы.
– И как только поймет, что ему тюрьма светит, – грохнет тебя!
– Сама ты детективов начиталась, – как можно спокойнее сказал Журавлев. – Да по телеку насмотрелась. Он же – не профессиональный киллер. Он – мститель. Захочет узнать, где прокололся. Ведь он все обдумал. Действовал расчетливо и хладнокровно. Ему важно понять, где он просчитался. А еще он захочет объяснить, как и почему пошел на преступление. Ведь он сделал это не ради наживы. Я уверен: он мстил человеку, который совершил что-то такое, после чего, по мнению мстителя, не имеет права жить. Еще неизвестно, наказуемо ли по закону то, что он натворил. А если и наказуемо, то соответствует ли наказание по суду представлению мстителя о справедливости. Мститель уверен, что такие, как этот негодяй, не имеют права жить. Он понимает, что нет у него права на самосуд, поэтому ему важно объяснить все человеку, который, как он надеется, поймет его.
– Тебе не кажется, что ты идеализируешь преступника? – спросила Ирка.
– Я уверен, что он именно такой. Я же всех из своего класса знаю! Кого-то лучше, кого-то хуже, но всех! Нет среди них отъявленных сволочей!
– Ты назвал его мстителем? Ты что – знаешь причину убийства?
– Думаю, что знаю. Но нужен последний штрих.
– Ты имеешь в виду встречу с ним?
– Да!
– Не ходи ни на какую встречу! Кто уже убивал, у того нет тормозов! Он захочет убить и тебя! Потому что его цель – не сопли по щекам размазывать, объясняя тебе, какими благородными были его порывы. Нет, ему нужно устранить угрозу собственной безопасности. А она исходит от тебя! Полиция ведет следствие, но кто его знает, чем оно закончится. Может быть, и ничем. А тут угроза явная! Так что – никаких встреч! Иди в полицию!
– Не волнуйся, Ирочка! – попросил жену Журавлев. – Все будет хорошо!
– Не хочешь? Тогда я сейчас сама позвоню!
– Не надо, Ирочка! Твой звонок мне не поможет. А вот навредить может.
– Тогда звони сам! – потребовала супруга.
Журавлев понял, что деваться ему некуда, и притворился, что выбросил белый флаг:
– Хорошо, милая! Я сделаю так, как ты сказала.
– Не врешь? – недоверчиво переспросила Ирина.
– Чтоб я сдох! – поклялся Журавлев.
– Дурак! – всхлипнула жена. Но тут же взяла себя в руки. – Имей в виду: если не послушаешься, но уцелеешь, – лучше домой не приезжай! Я сама тебя убью! Собственными руками задушу!
Перспектива умереть от руки любимой женщины развеселила Журавлева:
– Договорились! – рассмеялся он.
– Позвонишь в полицию? – снова спросила Ирина.
– Я же сказал! Позвоню!
– Как только тебя позовут на встречу – сразу же звони мне! – потребовала Ирина. – Чтобы я знала, кто это!
– Обязательно!
– Хорошо! – вздохнула Ирина.
– Тогда – пока? – сказал Журавлев. – Целую тебя. И люблю.
– Я тебя тоже.
Когда Журавлев шел в душ, пока стоял под теплыми струями, и после, когда насухо вытерся и с обернутым вокруг торса полотенцем встал перед зеркалом, на душе его было светло и радостно. Какая все-таки Ирка умница! И всю жизнь любит меня. За что?
Последняя мысль вызвала на лице отражавшегося в зеркале мужчины смущенную улыбку. Чтобы подбодрить его, Журавлев подмигнул отражению:
– Ну что, друг? Павлины, говоришь?
Глава предпоследняя
Журавлев долго не мог уснуть. Ворочался с боку на бок, переворачивал подушку холодной стороной, считал императорских пингвинов и белых слонов, но ничего не помогало. Откуда-то из-за окна до Журавлева доносились звуки песни Визбора:
Милая моя,
Солнышко лесное.
Где? В каких краях
Встретишься со мною?
«А ведь слова у
