На руинах пирамид - Екатерина Николаевна Островская
— Куда надо? Могу подвезти.
Шалашников повернул к нему вспотевшее лицо и выдохнул.
— Да тут мне уже немного осталось. — И сообразив наконец, с кем разговаривает, объяснил: — А я к вам иду. Вот решил телевизор полиции подарить, конкретно лично вам. Только не надо благодарить — телевизор старый, ему уже десять лет, но показывает он лучше новых.
И все же Францев вышел, открыл дверцу багажника и помог поставить туда коробку.
— Я раздумал жениться, — переводя дух, начал объяснять Шалашников. — То есть не то чтобы раздумал, а просто покумекал тут. Если баба любит меня, то ей плевать на фамилию. А если оговорки такие, то на фига мне такая… Я ведь себя уважаю: меня как-никак не на помойке нашли. Я прав?
— Ты умный человек, Леша, — оценил Францев, удачно вспомнивший имя своего собеседника.
— Да и не такая уж плохая фамилия, — продолжил Шалашников, — вот в городе чиновника убили. Так у него вообще фамилия — Оборванцев. И ведь ничего, жил с такой фамилией и высокую должность занимал. И наверняка женатым был.
— Была у него жена, — подтвердил Николай, — говорят, симпатичная даже — не на мой вкус, разумеется, но кое-кому нравится.
— Да у тебя Ленка… То есть, простите, Лена — вообще красавица. Когда она в «Тысяче мелочей» работала, я лишний раз туда заглядывал, чтобы только на нее посмотреть. Постою, товаром поинтересуюсь, а потом для виду куплю что-нибудь — все равно что. То ножик перочинный, то гранулы для септика. У меня теперь этих ножиков столько, а гранул — целый мешок, не меньше. Впору самому магазин открывать.
— А ты обратно их сдай, если срок годности не вышел.
— Надо проверить, — обрадовался Шалашников, — а на ножики какой срок годности? Наточил — и они все как новые.
Он замолчал, вытер рукавом пот со лба.
— Правда, что ли, — еще одного мужика ночью зарезали?
— Откуда знаешь? — удивился Францев.
— Да все говорят. На рынке только это и обсуждают.
— И что говорят. И кто говорит?
Алексей растерялся.
— Я от Незамерзайки слышал, но она не одному мне говорила… То есть вовсе не мне, а я мимо проходил и слышал. Сказала, что мужик на дорогущей лайбе снял на трассе девочку… То есть не девочку, а трассовичку, и даже отъехать не успел, как она в него нож всадила…
Николай вздохнул, а потом резко выдохнул.
— Она не говорила, откуда у нее эта информация? Начнем с того, что это полная чушь! А потом, чтобы подобную…
Участковый замолчал, подбирая слово, и Шалашников воспользовался паузой, резко повернулся.
— Ну ладно, я побежал.
И сорвался с места.
Николай не стал выгружать телевизор. Припарковал машину возле участкового пункта и отправился на рынок.
Марина Незамерзайка, увидев его, засуетилась, и, пока она раздумывала, убежать ей или спрятаться под прилавком, участковый помахал ей рукой.
— Погоди!
Женщина с явной неохотой подошла.
— Знаешь, зачем я тебя ищу? — обратился к ней участковый.
— Ума не приложу. Что-то купить у меня хотите?
— Бесплатно хочу получить от тебя информацию о какой-то знакомой тебе трассовичке, которая нынешней ночью залезла в «Бентли».
— С чего вы взяли? Я вообще с ними знакомства не вожу и даже не представляю, кого вы имеете в виду. Вы же знаете, что у нас тут нет трассовичек. Мы же не Рублевка какая-нибудь!
Но, увидев лицо Францева, вздохнула и призналась:
— Мужик один рассказал, что лично видел дорогой автомобиль, который стоял на обочине, а потом к нему подскочила девка в шубке, запрыгнула внутрь. Вот и все.
— А чего ж ты врешь, будто водителя зарезала эта девка?
— Да я это… Просто сопоставила. Сегодня услышала, что возле коттеджного поселка в дорогой лайбе труп крутого мужика обнаружили. Я-то тут при чем? Мне мой клиент, который часто заказывает самогоночку на целебных травках, позвонил, потом подъехал за товаром, и он-то и рассказал, что видел, как девка или баба залезала в тот автомобиль.
— Звони своему клиенту и вызывай его сюда. Будет ломаться, передай, что за ним сейчас наряд примчится, потому что он при неявке по моему приказу будет считаться первым подозреваемым и поедет в КПЗ.
Марина нашла номер, попыталась отойти, но Николай остановил:
— При мне говори! И на громкую связь поставь!
Прозвучал громкий длинный гудок и сразу пошли короткие.
— Занят, наверное, — предположила Незамерзайка.
— Он не занят, он сбросил вызов. Нажимай на повтор.
Снова пошли гудки.
— Он в администрации работает, — объяснила Марина.
— Кто же там такой занятой. Уж не городской ли глава?
— Побойся бога, — прошептала женщина, — я Уманскому звонить бы не стала даже под страхом смертной казни.
— У нас на смертную мораторий, — напомнил Францев. И добавил: — К сожалению. А вообще, кто это не хочет с тобой говорить?
— Федор.
— Тиркин? Начальник земельного отдела? — удивился участковый. — Тот самый Федя, у которого роман со своей секретаршей, получившей за это погоняло — Подтиркина?
Незамерзайка кивнула и нажала кнопку вызова.
На сей раз из трубки без промедления вылетел недовольный голос:
— Кто там меня домогается?
— Тебя не домогается! — крикнул, не выдержав, Николай. — Тебя вызывает в свой служебный кабинет подполковник полиции Францев. А домогаться тебя в камере будут, если в течение десяти минут я не увижу перед собой твою красную рожу.
Участковый махнул рукой, призывая сбросить вызов, а потом обвел взглядом стоящих возле прилавка людей, внимательно слушавших разговор:
— Ну как-то так. И вы тут тоже не шалите, а то отвечать потом придется передо мной лично.
Он направился к участковому пункту, но дорогу ему перегородил владелец рынка и он же директор Кириченко.
— Погоди, Коля! Разговор есть. Пара минут всего.
— Если пара минут, то я готов.
— Вот смотрю я на тебя, Николай, — начал Кириченко, — туда-сюда носишься, а ведь лет-то тебе — полтинник считай.
— Это кто ж так плохо считает? — удивился Францев. — Мне сорок семь всего.
— А пенсия у тебя когда?
— Да хоть сейчас могу уйти: выслуга позволяет.
— Так чего ждать, — негромко произнес Кириченко и зачем-то подмигнул, — выходи на пенсию, пока молодой. Я тебя к себе возьму на рынок своим замом по безопасности. Положу тебе… Какой у тебя сейчас оклад?
— Мне хватает, — уклончиво ответил Николай.
— Так я положу столько же, плюс пять тыщ сверху. А еще у тебя пенсия будет. Работа непыльная, народ тебя уважает.
Францев посмотрел на часы и сказал:
— Мне пора. Но за предложение спасибо. Я подумаю.
Тиркин осторожно постучал в дверь, потом приоткрыл ее и заглянул.
— Можно?
— Заходи,
