Анамнесис - Л. Скар
– Я бы с радостью приняла ваше пари, но, к сожалению, рисую я не очень хорошо. Мой друг, художник, пытался меня научить своему мастерству, но, по-моему, его старания прошли даром.
– Давайте это проверим! – воодушевлённо воскликнул мужчина. – Если вы подождёте меня пять минут, я принесу для вас всё необходимое. Кстати, меня зовут Майкл.
– А я Лили. Отлично, я принимаю ваше пари.
Лили стала ждать убежавшего художника, пока кто-то не закрыл ей глаза руками и не прошептал:
– Угадай, кто.
– Кто? – протяжно произнесла Лили. – Понятия не имею, кто… Да и где?
– Хитрая девчонка, не прикидывайся простушкой, – сказал грозный голос. – Угадай, кто я такой.
– Кто же ты? Дай подумать, – Лили замолчала. – А, может, это ветер со мной говорит?
– Вполне возможно, особенно, если ты принимаешь психотропные вещества.
– Ах, нет! Я знаю, кто ты. Ты призрак, который меня преследует. Точно! Ты призрак времени, – Лили не выдержала и рассмеялась.
– Лили, ты ненормальная, – смеясь, произнёс Алан, отняв руки от лица девушки и поцеловав её в щеку. – Призрак времени? Что это вообще значит?
– Представь, что время мертво.
– Довольно сложно. Давай, мы поговорим с тобой чуть позже, когда ты отойдёшь от времени и его призраков.
– Алан, ты невыносим. Дай мне договорить. Так вот, время умирает, и тогда появляется его призрак, двойник времени. Он бродит среди людей, никем не замеченный, и продолжает влиять на их судьбы, как и время раньше влияло, но призрак живёт по другим законам: он закрывает человеку глаза на настоящее и поворачивает время вспять, когда человеку это нужно, или бросает его в недалёкое будущее, чтобы показать, что его ждёт.
– Зачем ты мне это говоришь?
– Когда-то я придумала этого призрака, чтобы облегчить себе жизнь. Мне нелегко тогда пришлось. Родителей не было рядом, а призрак помогал мне вернуться в прошлое и почувствовать, что они всё ещё живы. Сейчас же, когда ты закрыл мне глаза, это как будто сделал тот призрак, которого я давно считала умершим. С закрытыми глазами я словно перенеслась в будущее, в котором рядом со мной был ты.
Алан был растроган.
– Лилс, прости меня за грубость. Постоянно забываю, какая ты у меня чувствительная. Ты странное создание, моё создание, – сказал он и крепко её обнял.
Алан заметил в глазах девушки искорку удивления, но Лили не стала спрашивать, что значат его слова, и переключилась на другую тему.
– Тебе не интересно, что я здесь делаю так рано?
– Мне очень интересно, потому что девушки обычно не оставляет меня утром одного, а точнее, никогда, – ухмыльнулся Алан.
– Ладно, с израненным самолюбием ты сам как-нибудь справишься, а мне нужно твоя поддержка. Я сейчас буду писать картину.
– Ясно, без проблем, окажу тебе поддержку, но после того, как слетаю в космос.
– Что за глупости, дорогой?
– Это ещё не верх глупости. Как ты собралась писать картину, если кисточку в руках держать не умеешь?
– Давай это проверим! – возбуждённо воскликнула девушка, как пятнадцать минут назад непунктуальный художник, из-за опоздания которого Лили была теперь вынуждена терпеть издевательства Алана.
– Тише, милая, не кипятись. Я поддержу любые твои начинания…
– Так, и кто это тут у нас? – спросил неожиданно появившийся Майкл. – Новый участник пари? Игра становится интереснее.
– Пари? Игра? Лили, ты об этом не упомянула.
– Я не обязана обо всем тебе докладывать.
– Вы не так меня поняли. Я Алан, парень Лили, пришел её поддержать, – обратился к художнику писатель.
– Вот оно что, так и быть. Вы будете судьёй.
– Что же я буду судить?
– Мой пейзаж и пейзаж Лили.
– Зря вы в это ввязались. Лили не даст вам выиграть.
– Спасибо, что веришь в меня, дорогой.
– Не за что, милая, – произнес Алан и чуть тише добавил в сторону Майкла: – Она проиграет в два счета.
– Не знаю, не знаю, она полна энтузиазма.
– Эй, что вы там шушукаетесь за моей спиной? – свирепо окликнула их девушка.
– Лили, мы стоим лицом к тебе, – поправил её Алан.
– Ой, мне всё равно. Итак, начнём? Готовы проиграть?
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – сочувственным тоном произнёс Алан.
– Хватит болтать.
Майкл повернулся к мольберту и карандашом начал делать набросок. Лили тоже приняла серьёзный вид, открыла краски и стала на палитре смешивать цвета. Алан видел, как девушка без предварительного наброска очертила синюю линию горизонта и раздражённо повернулась к Майклу.
– Он так и будет тут стоять? – указала она на Алана.
– Наверное, а в чём проблема?
– Мешает творческому процессу.
– Чему мешаю? – возмутился Алан. – Ты всего лишь провела дрожащей рукой кривую линию. Творчеством здесь даже и не пахнет.
– Потому что ты стоишь над душой. А ну, брысь, – скомандовала она.
– Алан, тебе лучше сходить погулять, иначе мы никогда не узнаем, обладает ли твоя девушка художественными способностями, – вмешался Майкл.
– Ладно, пока вы рисуете, я искупаюсь.
– Удачи, дорогой, – довольно прошептала девушка.
За полчаса писатель успел искупаться, поболтать с другими отдыхающими и бесцельно побродить вдоль берега. Когда скучное времяпрепровождение надоело ему, он решительно направился к состоявшемуся художнику и почти состоявшемуся острослову.
Алана ожидала забавное зрелище: в то время как Майкл уже заканчивал рисовать небо, Лили боролась со своими непослушными волосами, которые развевал ветер. Кончики волос девушки были испачканы голубой и оранжевой краской, а жёлтая футболка была в тёмно-синих разводах. Картина, которую Лили пыталась написать, не отличалась аккуратностью и была больше похожа на детскую фантазию.
– Что ты тут забыл? – спросила она, смахивая с лица окрашенную в голубой цвет прядь волос.
– Давай я тебе помогу, – сказал Алан и заботливо завязал волосы девушки в хвост.
– Спасибо, но я в порядке.
– Я вижу. Еще немного и ты достигнешь в живописи невиданного совершенства. Может, стоит остановиться, пока ты не обогнала всех выдающихся художников нашего времени?
– Ой, не знаю, Алан. Вот-вот из моих рук выйдет шедевр, но так уж и быть, остановлюсь на достигнутом. Не буду лишать Майкла его куска хлеба.
– Ты очень великодушна, – с усмешкой промолвил Майкл и вернулся к своей работе. Он уже смирился с тем, что у девушки нет способностей, хотя почему-то ожидал от неё большего.
Лили обречённо закрывала баночки с краской, как вдруг, посмотрев на Алана, поразилась почти мистической красоте его лица, которое ласково освещали солнечные лучи. Девушка, неожиданно для себя самой поняла, что солнце, как лакмусовая бумажка, служит идентификатором настоящей красоты, словно высвечивая её на плёнку опытному фотографу. Не зря Чарльз никогда не мог начать работу над картиной, пока не находил
