Проект - Кортни Саммерс

– Эмми спрашивает о тебе. Говорит, ты рисуешь замечательные круги.

Закрываю глаза. Значит, это единственное, что осталось в ее памяти после нашего общения. Круги.

– Я не установил никаких правил в твоем общении с ней. Это моя ошибка. Я не сдержался тогда, Ло, и приношу свои извинения.

Пораженно распахиваю веки.

– Мне все это тоже тяжело. Твоя сестра бросила не только Эмми.

– Даже бог был недостаточно хорош для нее. – Мой голос звучит устало и хрипло со сна. – Ты ненавидишь ее?

– Я чувствую только благодарность.

– Благодарность?

– Она подарила мне дочь.

– Ты ненавидишь свою мать?

Лев качает головой.

– Нет. Она сделала меня таким, какой я есть.

Мне становится стыдно. Лев, в детстве подвергшийся жестокому обращению, вырос мужчиной, в сердце которого одно всепрощение. Меня же мои потери и пережитое сделали черствой и жесткой. Я не представляю, каково это – прощать всех и вся.

– Как она умерла?

– Сгорела. При пожаре в доме. От сигареты.

Вспоминаю россыпь круглых шрамов на его торсе, оставленных сигаретами. В том, что свой конец мать Льва встретила от них же, есть что-то поэтичное и победоносное. Однако какая никчемная победа.

– Эмми – твоя семья, – говорит Лев. – И если ты хочешь бывать здесь как член ее семьи, видеть свою племянницу, знай: для тебя всегда открыты двери.

Я судорожно сглатываю, пытаясь сохранить дрогнувшее самообладание. «Свою племянницу». Впервые кто-то вслух признал, что Эмми – часть меня, и я чувствую, как сильно желала этого, как сильно боялась этого и по-прежнему боюсь, но продолжаю хотеть даже сейчас, когда мое желание исполнилось. Сердцу не верится, что ему наконец дали желаемое. От переполнивших эмоций утыкаюсь лицом в колени, плечи трясутся. Лев подходит и кладет ладонь на мой затылок. Еле сдерживаю порыв вывернуться из-под нее – она вызывает стыд, показывает мою слабость.

– Я…

– Не извиняйся, – твердо произносит Лев.

Он убирает руку, и часть меня желает вернуть ее обратно. Он отходит, и часть меня желает снова приблизить его. Лев идет к раковине, достает с полки стакан, наполняет его водой и, вернувшись, дает мне. Сделав глоток, ставлю стакан на пол. Спускаю ноги с постели и сижу, уставившись в пол.

– Вчера… я хотела спросить тебя о девушке, которая собиралась спрыгнуть с моста. Что ты сказал ей, что она передумала?

– Я сказал ей, что Бог видит ее страдания и верит в нее.

– Каково это – слышать Бога? По-настоящему? Каково?

– Нестерпимо больно.

От его ответа у меня перехватывает дыхание. Я вижу в его глазах, как ему больно.

– Бог вверил мне эту работу, – продолжает Лев. – И как бы я ни старался во имя Его, цели не достигаю. Ты не знаешь этого, но моя жизнь – сплошная череда неудач.

– Что ты считаешь своими неудачами?

– То, что не удержал твою сестру. Не удержал Джереми. Девушка, ушедшая с Миллс-бридж, спустя время нашла другой мост. Я терплю неудачу каждый раз, когда кто-то приходит на проповедь, уходит с нее и не возвращается. Бог идеален, а значит, во всем перечисленном виноват лишь я. – Лев на секунду замолкает. – Могу я спросить у тебя кое о чем, Ло?

– Да.

– Каково это – не слышать Бога?

Я мысленно возвращаюсь к увиденному крещению, к тому, как мужчина вынырнул, разорвав водную гладь. Казалось, его окружает свет. Раньше меня не смутило бы отсутствие ответа на заданный Львом вопрос, а теперь я в растерянности.

– Мне хотелось бы поговорить с тобой для очерка, – меняет тему Лев, прекрасно понимая, что на его вопрос я не смогу дать адекватного ответа. – Общаясь с тобой, я чувствую силу своих убеждений. Напоминание об этом приятно. Как и то, что мне есть с кем их разделить.

– Я больше не работаю в «СВО».

Лев удивленно смотрит на меня, и, наверное, что-то отражается в моих глазах, поскольку он обеспокоенно спрашивает, что случилось. Что могло случиться с нашей последней встречи, за столь короткий промежуток времени? И я почему-то рассказываю ему обо всем. О том, как увидела Пола с его бывшей помощницей, и, более того, о том, что на самом деле никогда не писала для «СВО», пока Лев не сделал мне свое предложение, и не факт, что Пол издал бы написанный мною очерк, какого бы высокого мнения я ни была о своих способностях.

Лев долго молчит.

– Очерку не нужен «СВО», – наконец произносит он. – Это «СВО» нужен очерк. Ты можешь отнести его в любое издание, Ло. В «Таймс», «Тайм», «Нью-Йоркер»… У Кейси много связей. Мы можем это сделать, ты и я. Отдадим очерк заслуживающей этого аудитории.

Я смотрю на Льва, но не нахожу в его лице ничего, что позволило бы мне усомниться в нем.

– Би говорила, что ты любишь писать.

– Она была права.

– Почему?

От вызванных вопросом эмоций на глаза наворачиваются слезы. Я вдруг осознаю, что никто и никогда не спрашивал меня об этом раньше.

Даже Пол.

– После аварии я поняла: умри я, и моя смерть не будет иметь никакого значения. Но с тех пор… – Голос дрожит, и Лев, судя по его лицу, хочет возразить, но я останавливаю его. Если не скажу этого сейчас, то, возможно, не скажу уже никогда. – С тех пор я ничего не чувствую. – Я сглатываю, пытаясь протолкнуть комок в горле. – Когда рассказываешь историю – настоящую, правдивую, – ты живешь в сердцах других людей. В написании правды я вижу величайшую возможность почувствовать себя… живой.

Лев садится передо мной на корточки, берет мои ладони и подносит к своей груди. Взгляд его жарок и нежен. Не помню, чтобы на меня когда-нибудь так смотрели, и от этого больно.

– А если я скажу тебе, что ты уже живешь в сердцах других людей, просто пока этого не понимаешь? – тихо спрашивает Лев. – Живешь в сердцах стольких людей, что и представить себе не можешь?

– Я не понимаю тебя.

– Ты никогда не задавалась вопросом, почему все здесь знают тебя?

– Потому что я сестра Би.

Он качает головой, крепко сжимая мои ладони.

– Кто я? – спрашиваю на выдохе.

– Ты – чудо.

– Что?

– Девушка, которую я воскресил.

– Что? Нет!

Я вырываю ладони из его рук и вскакиваю. Пульс зашкаливает. Лев отходит, освобождая мне путь, и я направляюсь к двери. Но куда мне идти? Некуда. Только сюда.

От осознания этого пол уходит из-под ног, и я прижимаюсь лбом к двери. Закрываю глаза, пытаясь унять головокружение, и чувствую, как ко мне приближается Лев. Его мягкий голос заполняет все пространство между нами.

– Я был там с тобой, – говорит он. – Твоя сестра привела меня к тебе. Ты была на грани, уже в коконе смерти. Бог увидел в тебе высшее предназначение и велел мне вернуть тебя к жизни. И я воздел руки над