Шилова Юлия - Женщна в клетке, или Так продолжаться не может
В доказательство своих слов Марат подошел и обнял меня с другой стороны. Мне ничего не оставалось делать, — как толкнуть его в бок и попросить оставить нас с Жаном один на один попрощаться. Марат сразу отошел, посмотрел на часы и не забыл нам напомнить:
— Поезд будет ровно через пять минут. Затем протянул руку Жану и улыбнулся дружелюбной улыбкой.
— Ну, все, братишка, бывай. Давай свою лапу. Рад был знакомству с тобой. Если бы не ты, я бы никогда не узнал, что в моем городе живет такая потрясающая женщина.
Жан пожал его руку и грустно сказал:
— Береги ее.
— Не переживай. Буду беречь, как зеницу ока.
— Я в этом не сомневаюсь.
— Ладно, я отойду чуть дальше. Вам, наверно, наедине поговорить надо. Проститься. Времени совсем мало.
— Наверное, надо, — процедила я сквозь зубы и посмотрела на Марата таким уничтожающим взглядом, что он тут же ретировался.
Когда мы остались одни, Жан взял меня за руки и заглянул мне в глаза.
— Вот и все, — глухо сказал он, и я увидела в его глазах слезы.
— Вот и все, — повторила я за ним и постаралась перевести разговор на другую тему: — Я не буду спрашивать о том, понравилась ли тебе Казань.
— Мне очень понравилась Казань.
— Не ври. Все так нехорошо получилось. А ведь могло же быть все совсем по-другому.
— Мне не может не нравится Казань, ведь в ней живешь ты.
— Ты практически ничего не видел, кроме комнаты с решеткой на окнах и подвала деда Матвея.
— У вас очень отважные пенсионеры, — не мог не заметить Жан. — Дед Матвей тому доказательство.
— У нас вообще народ отважный.
— Я в этом убедился.
— Я столько тебе не показала. Мне хотелось погулять с тобой в Лядском саду, показать Первомайскую площадь, университет, где учился Ленин.
— Я о нем слышал. Говорят, что его отчислили то ли за неуспеваемость, то ли за прогулы.
Я улыбнулась и продолжала говорить обо всем, только не о наших с Жаном отношениях.
— А еще у нас такие красивые мосты, пусть не как в Питере, но тоже красивые… А под ними раньше плавали лебеди. Я любила стоять на мосту и крошить им хлеб.
— Что же случилось с этими лебедями?
— Их бомжи съели, — честно призналась я.
— Какие еще бомжи?
— Наши местные, казанские. Они же вечно голодные. Им есть нечего было. Вот они всех лебедей и съели.
— Да уж. — Жан вздрогнул, потому, что к перрону подъезжал поезд. — Тома, вот и поезд.
Я посмотрела на поезд и почувствовала, как задрожало все внутри.
— Жан, ты меня любишь?
— Люблю.
— И я тебя тоже люблю.
— Жан, но почему же все так? А? Почему?
— Не знаю, — ответил мне Жан и отвернулся в сторону, чтобы я не видела его слез.
— Жан, но так же нельзя! Мы же любим друг друга! Почему мы должны жить с другими людьми?!
— Марат хороший мужик. Ты его полюбишь. Вот увидишь. Ты его полюбишь.
— А ты? Как будешь жить ты?
— Я буду о тебе помнить. Я знаю, что ты есть.
— Ты уверен, что ничего нельзя изменить?
— Тома, я не умею ничего менять. Пойми, я не умею. Вот если бы я встретил тебя раньше… И почему я не встретил тебя раньше?
— А что было бы, если бы ты встретил меня раньше? — спрашивала я и обливалась слезами.
— Если бы я встретил тебя раньше, я бы отдал тебе всю свою жизнь.
В этот момент поезд остановился, и из вагона вышла приветливая проводница.
— Стоянка поезда ограничена. Кто на посадочку, проходите, — звонко скомандовала она и посмотрела на нас с Жаном.
— Жан, иди, — словно во сне произнесла я и в какой-то пелене наблюдала за тем, как он заходит в свой вагон. А затем я увидела его в окне. Он смотрел на меня и вытирал слезы. Когда поезд поехал, я побежала за ним.
— Жан! Жан, это все? — громко кричала я уходящему поезду и рыдала.
Жан пытался открыть окно, чтобы видеть меня, но оно не поддавалось и никак не хотело открываться.
— Жан! Жан, неужели это все?!
В этот момент мне захотелось крикнуть ему о том, что это не все, что я согласна на роль пожизненной любовницы, что я вообще согласна на любую роль, которую он мне отведет в своей жизни, пусть эта роль будет совсем маленькая и незначительная, главное, чтобы он ее отвел. Я согласна на роль второго плана! И не только второго, но и третьего, пятого и десятого! Я стала ему это кричать, но он уже не мог меня слышать, потому что поезд стал набирать скорость, и мимо меня промчался последний вагон. Мне было страшно от того, что этот проклятый поезд уносит от меня мою любовь, мои слезы и мои надежды.
— Стой!!! — прокричала я в след поезду и, как одержимая, что было сил побежала за ним по перрону. Я не заметила, как перрон кончился. Закончился перрон, а от поезда не осталось даже следа. Я не сразу ощутила, что у меня под ногами уже ничего нет, и то, что я лечу с высокого перрона на мелкую гальку. Я почувствовала лишь сильную боль и кровь, которая фонтаном хлынула из моего носа.
А затем голоса. Рядом со мной собирались люди, и с каждой секундой их становилось все больше и больше.
— Смотрите, девушка насмерть разбилась, — донесся до меня чей-то незнакомый перепуганный голос.
— Да вроде живая, просто у нее все лицо в крови. Она, по-моему, голову разбила, — вторил ему другой.
— Конечно, на такой скорости и с высокого перрона…
— А зачем она бежала-то? От поезда, что ли, отстала?
— Да, нет. Я ее видела. Она стояла, с каким-то мужчиной разговаривала, плакала сильно. Он ее успокаивал. А затем этот мужчина в поезд сел и уехал.
— Так это что ж получается? Она за мужиком так побежала?! Сломя голову!
— Вот ведь как бабы за мужиками бегают, и не остановишь! Вот ведь она любовь какая бывает.
— Хорошо, что под поезд не бросилась! А ведь могла!!!
— Люди, хватит рассуждать. Кто-нибудь «Скорую помощь» вызвал?
— Уже вызвали!
А затем до меня донесся уже знакомый голос, и где-то в подсознании я понимала, что это Марат. Я хотела было назвать его имя, но не смогла. Мне мешала кровь. Слишком много крови. Почти полный рот.
— Тома, что ты же наделала?! Разве так можно, Тома?!
Мне хотелось сказать, что так нельзя, но я не могла. Я понимала, что меня везут в машине «Скорой помощи» и что где-то рядом Марат. Я по-прежнему слышала его голос. Он был совсем рядом и казался мне таким близким и таким родным. Позже я смогла открыть глаза и увидела сидящего рядом с собой Марата.
— Марат, ты?
Он был бледный и жутко уставший.
— Очухалась?
— А что со мной было?
— Ничего. Ты просто упала с перрона и со всей силы ударилась головой о железные рельсы. Разбила все лицо, получила тяжелейшее сотрясение мозга и несколько переломов. Вот такой вот нестандартный набор. — У тебя голова кружится?
— Плывет все перед глазами.
— Неудивительно. Ты что натворила-то?
— Я в тот момент ничего не понимала.
— Да уж, нервы у тебя ни к черту. Слава богу, что хоть жива осталась. Когда тебя раздевали, я у тебя в сарафане мобильный нашел. Чей это телефон?
— Валентины.
— Эта та, которую убили на даче?
— Моя соседка.
— Я просмотрел ее звонки. Последний звонок, который она делала перед смертью, был звонок Владу.
— Владу?!
— Ему, — утвердительно кивнул головой Марат.
— Но ведь она меня не выдала. Зачем же она ему звонила?
— Это нам предстоит узнать. Ладно, тебе сейчас этим не стоит голову забивать. Самое главное — поправиться.
— Я буду стараться.
— Хочешь, я этого трусливого француза насильно на тебе женю? Смотри, а то мои ребята могут его заставить.
— Нет, — замотала я головой и почувствовала резкую боль. — Я не хочу. Я больше ничего не хочу… Я хочу, чтобы ты женился на мне сам.
— Ты шутишь?
— Посмотри на меня внимательно. Разве похоже, что мне сейчас до шуток?
— Нет, не похоже.
— Меня долго будут держать в больнице?
— Придется полежать.
— Так разводись, пока я буду лежать.
— А я и не женат.
— Как не женат?
— Я уже давно не женат.
— Не поняла. Я же имела честь познакомиться с твоей супругой.
— На дачу приходила моя бывшая жена.
— Как бывшая?
Мы с ней в разводе. Просто у меня руки все не доходят собрать на даче все ее вещи и ей отдать. Времени все нет. Я и не думал, что она может приехать на дачу. У нее ключей нет. Я все забрал. Так она дубликаты, оказывается, сделала. А все, что она на меня наговорила, так это неправда. Она все выдумала. Это она со злости болтает всякую чушь. На меня злая, что я свободен, и на себя, что меня предала. Если бы я знал, что она приехала… У меня тогда важная встреча была, и я мобильный выключил.
— А давно вы развелись?
— Второй год уже. Детей у меня нет. Это я ее по привычке женой называю. Жена. Да какая она мне жена? Она мне уже давно не жена.
— А почему развелись?
— Я не очень люблю говорить на эту тему, — ушел от ответа Марат.
