Василий Казаринов - Бог огня
— Так я и знал, — прошептал Б. О. — Водитель.
В этот момент в дверном проеме возникло циклопических размеров существо — судя по габаритам, этот человек вполне мог бы выступать за команду штангистов в супертяжелом весе.
— Амбал, — присвистнул Б. О.
Следом показались еще двое. Один высок, сухощав, флегматичен, другой среднего роста, подтянут, подвижен.
— Ну вот, — подвел итог Б. О. — Стрелок и драчун. Личный эскорт большого человека.
— Что, большие люди подбирают себе тонтон-макутов в одном инкубаторе? — спросила она. — Где-то я персонажи с такими ярко выраженными амплуа уже видела… А где сам большой человек?
— Лучше не спрашивай.
— Ты его знаешь?
— Немного… Правда, чести быть лично представленным не имел. — Он помолчал. — И, откровенно говоря, об этом не очень жалею. А вообще-то познакомиться с этой командой — пусть и заочно — мне пришлось по долгу службы.
В ответ на ее вопросительно-растерянный взгляд он пояснил:
— Я сжег лавочку, которую они опекали, — Б. О. обернулся на звук, раздавшийся за спиной, и немного понаблюдал, как рабочий, уронивший тяжелую картонную коробку, собирает выползшие из нее кафельные плитки. — Как теперь выясняется, сжег пустое место.
Джип плавно тронулся.
— Пошли.
Все происходившее вслед за этим она воспринимала как виртуальную реальность, образы которой накатывают на тебя из монитора, создавая иллюзию твоего движения вперед по каким-то извилистым темным тоннелям; накатила и унеслась под ноги лестница в парадном, отъехала влево и опрокинулась за спину знакомая дверь. Потом ее всосал в себя темный коридор и вытолкнул в комнату, где царил разгром — опрокинутые компьютеры, разбитые мониторы, висящая на падавшем со стола шнуре клавиатура, — потом был опять коридор, справа проплыла стеклянная дверь кухни, остановилась, откатилась внутрь помещения, и Бася увидела ноги и подумала: что за странные ноги такие и почему они словно парят в невесомости? Она подняла взгляд.
Дуся висел на шнуре от лампочки — но это была уже не виртуальная, а просто реальность.
5. Камикадзе в поезде Москва — Рига
Говорят, не стоит пить водку по ночам, ночная водка не сообщает душе подъема, не растворяет боль в груди и не пьянит, но они пили, молча сидя в темной кухне, потому что у них не было выбора: любое другое занятие сопряжено с необходимостью двигаться, шевелиться, думать, произносить какие-то слова, а на это не было сил и даже не было сил на сон.
Они уже выпили одну бутылку «Смирновской», приступили ко второй, но оставались совершенно трезвыми и целиком доверялись инстинкту, который предписывал время от времени протягивать руку, наполнять рюмки, подносить их ко рту и резко забрасывать голову назад.
Зазвонил телефон. Бася вялой рукой подняла трубку:
— Да? Это тебя…
Он поднес трубку к уху и долго молчал, дожидаясь, пока кто-то на другом конце провода не заявит о себе.
— Здравствуйте, — донесся наконец издалека слабый женский голос. — Мне Коля дал ваши телефоны. Я звонила весь день, но нигде вас не могла застать.
Да-да, — механически отозвался он. — Коля дал.
— Это Нина, Сашина сестра.
— Я узнал вас. Как вы там? Мама Сашина как?
— Ничего. Держится.
— Дай-то бог.
— Я не знаю, зачем звоню. Просто хотела сказать спасибо.
— Не за что, Нина.
— Прекратите… Я ведь видела, как вы бросали конверт с деньгами в ящик. Что вы молчите?
— Ничего. Просто молчу.
— Я не знаю, кто вы, откуда и почему вдруг возникли в этом деле…
— Нина, давайте не будем. Какое дело? С какой стати — дело?
— Дело, дело. Я вам просто хочу сказать кое-что. Еще прежде хотела, когда вы на сорок дней заходили, но почему-то не смогла… Это ведь не несчастный случай был с Сашей, нет.
— Что?
Он резко подался вперед, стол дрогнул, рюмка покачнулась, на мгновение зависла, точно вдруг попала в состояние невесомости, и все-таки упала.
— Мне следователь говорил… Постойте, как же его фамилия… Турковский… Нет, Конецкий. Да, именно так, Конецкий. Он просил не распространяться — в интересах следствия… Ну, да теперь какая разница, все равно никого не найдут.
— Что говорил?
— Его ведь застрелили, Сашу нашего.
— Черт!.. Извините, это непроизвольно вырвалось… А не было разговора про ствол?
— Что, простите?
— Ну, про оружие…
— Подождите, я попробую вспомнить. Да. Он обмолвился вскользь, мимоходом… Я просто забыла, потому что ничего в этом не понимаю. Помню, мне только что-то показалось странным в этой связи.
— Что, Нина, что? Вспоминайте, прошу вас.
— Да! Я тогда подумала: какое отношение оружие может иметь к ветру?
— К ветру?
— Да, я так подумала.
— К ветру, к ветру… Ветряк? Мельница?
— Нет, нет…
— Муссон? Пассат? Бора?
— Нет, что-то другое.
— Флюгер?
— Да! Вот именно. Именно флюгер! Так следователь сказал.
— Нина, он сказал не совсем так.
— А как?
— Он сказал — «люгер».
— Возможно…
— И еще сказал, что оружие не нашли.
— Да… Почему вы опять молчите?
— Нина, у меня к вам просьба. Забудьте, пожалуйста, эти телефонные номера.
— Хорошо. Если вам это важно.
— Важно.
— Уже забыла.
— И Коле скажите, чтобы забыл.
— Разумеется. Ни пуха вам…
— К черту! — с треском впечатал он трубку в пазы на покатой панели аппарата, поднял рюмку, налил и так застыл, глядя на призывно колышущуюся жидкость.
— О чем ты думаешь? — спросила она.
Он медленно, мелкими глотками выпил, посидел с закрытыми глазами, наслаждаясь движением теплой волны, растекавшейся по телу, и на губах его потихоньку начала разрастаться странная сардоническая улыбка.
— О том, как изящно меня подставили.
* * *Я специалист в своем деле, говорил он, меня зовут, когда нужно сделать работу, связанную с огнем, только это, ни на какие другие дела я не иду, и мне очень не нравится, что пришлось выступить в совершенно ином амплуа.
— Каком?
— Камикадзе… Смотри, какая получается замечательная комбинация: ВВК организует собственный пожар, ничего при этом, как мы теперь знаем, не теряя, кроме фасадного мрамора да шведских дымчатых стекол. Они вынули максимально много денег из банков, используя свой холдинг разовых фирм, и теперь им надо просто исчезнуть. Как? Лучше всего сгореть. Они нанимают человека, благополучно горят и выплачивают исполнителю гонорар. До этого момента все логично. А потом — нет. Я должен был получить деньги за кордоном, но получил их перед границей.
— Это имеет какое-то значение?
— Еще какое! Судя по всему, события должны были развиваться так. Таможенник любезно просит меня предъявить содержимое чемоданчика: что там у вас? Так, валюта. Есть лицензия на вывоз, оформленная Профибанком, — я точно помню, что лицензия была именно из этого банка, потому что, когда открыл чемоданчик, сидя за рулем грузовика, еще немного удивился: контора солидная, респектабельная… Впрочем, мне тогда не до того было. Главное, что все законно. И таможенник это, конечно, видит: документы в порядке, извините за беспокойство и счастливого пути. Впрочем, минуту, чемоданчик что-то тяжеловат, позвольте полюбопытствовать, что там еще. Ага, «люгер», да еще к тому же «грязный»: из него стреляли. Что ж, пройдемте до выяснения.
Б. О. прикрыл глаза, откинулся на спинку стула и некоторое время сидел без движения, точно впав в полудрему.
— Дальше все просто, — с горькой усмешкой сказал он. — Дальше все настолько просто, что даже последний прапор из охраны сможет сообразить: взяли исполнителя. При нем гонорар. Кто выплатил гонорар? Нетрудно догадаться: Профибанк, лицензия-то его и все сопроводительные документы тоже. Как уж братва из ВВК эти бумаги смастерила, не знаю, но факт есть факт. К тому же пистолет, из которого застрелен мальчишка. Да плюс ко всему еще один нюанс: в деле оказывается замешана охрана Профибанка. Дальше еще проще: прокуратура наезжает на Профибанк, а ребята из ВВК поднимают бокалы с шампанским: они благополучно торпедировали солидное кредитное учреждение. Во-первых, увели в неизвестном направлении кредит и, во-вторых, подставили как организатора пожара, отягощенного убийством.
Он помолчал.
— Я и был тем камикадзе, который должен спланировать на палубу дредноута под названием Профибанк. Под крылом у меня, в чемоданчике, было достаточно тротила… Скандал грохнул бы знатный.
— Толково, — оценила она. — Но, спрыгнув с поезда, ты, выходит, провалил очень большой проект.
— Проект… — усмехнулся он. — Да нет, тут, пожалуй, такого рода терминология неуместна. Чем дольше я обо всем этом думаю, тем больше мне взаимоотношения этих двух команд напоминают войну.
