Лин Гамильтон - Этрусская химера

— К несчастью, — продолжил Никола, — вы проявили более глубокие познания, чем мы рассчитывали, — надеюсь, вы сочтете это за комплимент — и немедленно и точно установили, что эта фигура является подделкой.

— А потом с Годаром случилось это несчастье, — сказал Палладини, — о котором нас известила Дотти.

Я поглядела на нее. Дотти закусила губу и не желала смотреть в мою сторону.

— А потом на нас снизошло счастье. Гидрия оказалась у Лары. Не знаю, как ей удалось сделать это, но она нашла ее, — сказал Хэнк. — И не только нашла, но и переправила через границу. И мы все думаем о том, как забрать у нее этот сосуд, и стараемся сделать это, но у нас ничего не получается.

— А потом происходит окончательная катастрофа, — заметил Палладини, с осуждением посмотрев на Массимо Лукка. — Она попадает в руки карабинеров.

— Я в этом не виноват, — возразил Лукка. — я не совершал анонимных звонков и не арестовывал эту женщину.

— А потом она снова исчезла, — проговорил Джино.

— Представить себе не могу, — произнес Лукка, — как ее могли выкрасть прямо из участка. Покатятся головы, уверяю вас в этом. Остается только надеяться, что среди них не будет моей. И потом, я не уверен, что могу пропустить тот факт, что ее украли вы, миссис Макклинток.

— Ох, не надо, — сказала Евгения. — В конце концов ее исчезновение сослужило нам добрую службу. Мы очень сочувствовали вашей подруге, попавшей в тюрьму, — она повернулась ко мне. — Мы понимали, что она здесь не при чем. И хотя мы были разочарованы тем, что не получили гидрию, нам было приятно, что ее освободили.

— Мы были уже готовы отказаться от самой идеи, — продолжил Хэнк. — мы рассчитывали, что на нынешнем собрании ограничимся только общением и в лучшем случае, решим, что попытаемся добыть в будущем году, и тут являетесь вы, милая леди, с гидрией в руках!

— Итак, теперь ей располагаете вы, — проговорил Марио. — И все мы находимся в ваших руках. Надеюсь, вы поймете, что мы действовали из самых благих побуждений, разве что иногда совершали неловкие поступки.

— Да, вы имеете возможность сделать нескольких из нас безработными, — напомнил Лукка.

— Она этого не сделает, — возразила Дотти. — Пожалуйста, скажи им, что не сделаешь этого. Мы намерены пожертвовать этот сосуд. Ты должна поверить нам. — Все они повернулись ко мне.

Я начинала ощущать все большую и большую ярость, по мере того как эти волны эгоистичных самооправданий и откровенной лжи накатывали на меня.

— Неужели все было именно так? — спросила я, едва ли не скрежеща зубами от гнева.

— Что вы хотите этим сказать? — спросила Евгения.

— Полагаю, что миссис Макклинток имеет ввиду наличие существенных лакун, так сказать, пробелов в вашей истории, которые очевидны даже для меня, относительно не замешанного в ней человека, — сказал Лейк.

— Возможно, мы пропустили одну или две мелких подробности, — возразил Мауро.

— Мы говорим не о паре мелких деталей, — бросила я.

— Ну, во-первых, мы не знаем, каким образом вам удалось вынести гидрию из участка, если вы имеете ввиду именно это, — проговорил Лукка. — Кажется, я уже говорил об этом.

— Я хочу сказать совсем о другом, — начала я. — В вашей версии упомянута смерть только одного из троих, замешанных в этом фарсе погибших людей, причем вы забываете именно про тех двоих, которые наверняка были убиты.

— Убиты? О чем она говорит? — спросил Хэнк. — Убитых у нас не было.

— Убит Антонио Бальдуччи, — напомнила я. — И Пьер Леклерк. Вполне возможно и Робер Годар.

— О, нет, только не Робер Годар! Он не был убит! — возразила мне Дотти.

— Бальдуччи? Он наложил на себя руки, — ответил Мауро. — Возле моего собственного дома. Ума не приложу, почему он выбрал именно это время и место. Но он сам убил себя.

— Это неправда, — сказала я.

— Он был моим лучшим другом, — вступил в разговор Романо. — Я никогда не мог бы причинить ему вред. Это немыслимо.

— В газетах ничего не писали насчет убийства, — сказала Евгения. — Он сам покончил с собой. Я также протестую против подобных нелепостей. Он был одним из моих актеров.

— Прошу вас, — произнес Лейк, — закончить с протестами. И если некоторые из вас действительно считают такой вариант невероятным, тогда, боюсь, виновные в этом убийстве козлища находятся среди вас. Вы можете возражать, можете пользоваться упомянутым Сезаром словом комитет, но аналогия работает против вас. Вы сделали своим символом Химеру, и, откровенно говоря, он подходит вам куда более точно, чем считаете вы сами.

Лукка, посмотрел на меня с некоторым интересом.

— Мне хотелось бы знать, кем является или был Пьер Леклерк.

— Пронырливый делец от искусства, — сказал Мондрагон. — Лейк также знает его. Но я даже не знал о его смерти, не говоря уже о том, что он был убит.

— Это тот мужчина, труп которого вы нашли возле Танеллы, — объяснила я Лукке. — Тот, личность которого вы до сих пор не сумели установить.

— Я никогда не слышала о нем, — проговорила Евгения. — Какое отношение он имеет к нашему делу?

— Быть может, мы начнем заново и выслушаем ту версию событий, которую приготовила миссис Макклинток, — сказал Лейк.

— Прошлой ночью я составила три списка, хотя, как мне кажется, теперь я предпочту аналогию мистера Лейка. Три списка, три группы лиц, три головы Химеры. Первую из них я назвала шарадой. Она приблизительно соответствует тому плану, в соответствии с которым вы отправили меня в Виши с деньгами для Годара, и на мой взгляд, мистер Лейк совершенно прав. Если среди вас действительно есть люди, способные поверить в этот вариант развития событий, они действительно козлы. Итак, начнем историю снова. Дотти?

— Ох, — она приложила ладонь к губам. — Не знаю…

Потом она набрала полную грудь воздуха и выпрямилась.

— Ладно.

— Не смей! — воскликнул Джино.

— Я должна это сделать, — сказала она. — Иначе мне просто не будет места на свете.

— Слушаем вас и уже затаили дыхание, — произнес Лейк.

Дотти пару раз открыла рот, но не сумела выдавить ни звука.

— Итак, ты побывала в шато Робера Годара в утро его смерти, — напомнила я.

— Правильно, — сказала она наконец. — Я была обязана приглядывать за положением дел в Виши, но мне была нужна также его столовая. Скоро я открываю в Новом Орлеане новый магазин, и мне нужны вещи. Годар обещал мне подумать об этом и сказал, что я могу вернуться на следующий день. Я вошла в шато, не постучав. Он не подходил к двери, понимаете. Ему приходилось слишком долго добираться до нее. Но дверь была открыта, и я просто вошла. Потом я прошла в ту комнату, где он хранил все свои древности, ну, знаешь, ту жуткую, которую освещают электрические лампочки без абажуров, а над головой летают птицы, — обратилась она ко мне. Я согласно кивнула.

— Витрина с гидрией была не заперта. Я подошла к ней и решила попытаться купить эту вещь или сказать ему, что я — член Сосьета и отвезу ее обществу от его имени. Теперь, когда я была там, весь этот заговор под прикрытием фамилии Лейка казался мне глупостью.

Я достала гидрию из витрины и понесла ее в кабинет Робера Годара, — продолжила она. — Я не хотела пугать его. Он как раз возился с веревками, и дверца люка уже была открыта. Годар увидел меня с гидрией в руках и, наверно, решил, что я собираюсь украсть ее, потому что он заорал на меня, а потом как бы дернулся в мою сторону. Он упал прямо в люк и ударился об пол с таким жутким звуком. Потом этот хруст…

— Должно быть, ударился о камень черепом, — предположил Лукка.

— Ради Бога, не надо, — попросила Дотти. — Я не могу вспоминать об этом. Он лежал внизу в таком жутком виде, и кровь текла из головы. Я запаниковала.

— А где в этот момент находилась гидрия? — спросила я.

— У меня, — ответила она. — Я заметила, что не выпускаю ее из рук, только почти у самого города. Клянусь, что я не хотела красть ее и не убивала Робера Годара. Это был несчастный случай. Я не прикасалась к нему. Но я знаю, что вина в его смерти лежит на мне.

Она зарыдала.

— Но если сосуд уже был у тебя, почему ты просто не привезла его сюда? — спросил Хэнк. — То есть я хочу знать, каким именно образом гидрия попала к Ларе?

— Вернувшись в город, я попыталась решить, что делать дальше, — пояснила она. — Я понимала, что должна сообщить о смерти Годара. Я предполагала сделать это анонимно, из какого-нибудь автомата. Но тут мне встретился этот одиозный человек.

— Что еще за одиозный человек? — поинтересовалась Евгения.

— Пьер Леклерк, — сказала Дотти. — Наверно, он побывал у Годара, видел, что произошло, и последовал за мной. Он изобразил, что хочет оказать мне помощь, но я знала, что это не так. Это был жуткий негодяй. Он сказал, что полиция решит, что это я столкнула Годара в подвал и украла гидрию, но сам он, конечно, не допускает подобной мысли. Я сказала ему, что представляю группу людей, добивающихся возвращения гидрии в Италию, в коллекцию Розати. Леклерк изобразил сочувствие и сказал, что, если я передам ему гидрию вместе с двадцатью тысячами долларов, он избавит меня от всяких проблем.