Григорий Глазов - Невиновных нет

- Вполне, - пытаясь быть бодрым, сказал Желтовский. - А вы поняли, почему застрелился Фита?

- А вы? - спросил Зуйков.

- Вроде. Я зажал его, он это понял.

- В галерее этих портретов неопознанным остался один человек по фамилии Якимов. Вы его знаете бесфамильным. Это - рыжеволосый. По штрихам, которые вы мне дали, и по тем деталям, которые установили мы, он представляется мне фигурантом на какой-то порядок выше Фиты. Он похоже, его напарник-хозяин. Просто у них разные роли, - сказал Зуйков.

- Что вы намерены делать дальше?

- Дальше всем будет заниматься прокуратура.

- А Якимовым? Его же надо искать!

- Ищите, Бог в помощь, - засмеялся Зуйков... У вас хорошо получается. Где уж тут нам и "Интерполу..."

Стоял мягкий январь. В Вене было плюс шесть. Вечерело. Высокая голландская печь из старинного белого узорного изразца в углу комнаты отдавала уютное тепло. Невысокий большеголовый рыжеволосый человек с могучим торсом и тоненькими ногами, положив руки на поясницу, прижался спиной к кафелю. Сквозь тонкую ткань коричневого длиннополого халата с шалевым воротником, отороченного тончайшей серого цвета лайковой кожей, он ощущал приятное тепло на лопатках. В комнате было сумеречно. Человек стоял так около получаса, думал. Затем по ворсистому покрытию пола прошел в кабинет, зажег настольную лампу, открыл ящик письменного стола, сунул в глубину руку, шевельнул пальцами, из-под крышки стола в ящик опустилась, поддерживаемая петлями, доска. На ней лежали бумаги. Полистав их, рыжеволосый человек отделил страницу. Среди множества фамилий, напечатанных на ней, он нашел фамилии Фиты, Батрова, Арсанукаева, Ушкуева, шедшие в столбце друг за другом, и взяв из красивого фаянсового стакана черный фломастер, жирными линиями зачеркнул их вдоль, а затем двумя быстрыми полосами - накрест...