Екатерина Красавина - Смерть под занавес
- А почему он так странно одет?
- Концептуальный изыск директора, - обронил критик и загадочно улыбнулся. - Понимаете, - неожиданно робко проговорил он, - я надеюсь, что все это останется между нами...
В ответ Катя слегка коснулась его руки.
Он почесал в затылке.
- Ну, в общем, мне нравилась Элла, нет-нет, не подумайте чего-то такого, - запнулся Переверзенцев.
Катя старалась не смотреть на него, видя, как постепенно густой румянец заливает щеки почтенного критика.
- ...Мы давние знакомые, мне она доверяла... ну, когда я увидел, что она уехала, я взял такси и помчался туда... обогнал ее. Возможно, меня кто-нибудь и видел в театре.
Катя щелкнула задвижкой, и окно медленно приоткрылось, гул улицы ворвался в сонный холл.
- А берет, - высоким голосом протянул Переверзенцев, - да, я украл его. Я еще мальчишкой мечтал о таком берете, я рос в детдоме, и над моей кроватью висела репродукция картины. Я верну.
- А... что было потом, когда вы приехали в театр к концу спектакля?
- Ничего, я услышал крики, голоса, подумал, что обнаружили кражу, и смотался.
Около двухэтажного особняка напротив взревела сигнализация. Катя перегнулась через подоконник.
- "Вольво", - грустно сказал критик, - опять эта "вольво", все время ревет по ошибке, что-то барахлит в ней.
- Спасибо вам, до свидания.
- Всего хорошего.
Катя распрощалась с Переверзенцевым и еще минуту-другую постояла около раскрытого окна.
Монотонное шуршание шин об асфальт сменялось убаюкивающим гомоном людского потока. Где-то взорвалась долетевшая до Кати волна смеха. "Милая, суматошная Москва", - вздохнула она и направилась к выходу.
* * *
Через два дня все сидели на террасе Катиного дома и пили красное бургундское вино из запасников театра "Саломея".
- Сама, лично, привезла из Франции, - рокотала Элла, - классное вино, мне показывали, как его делают и хранят, технология тонкая, я вам скажу. Ну что ж, "поднимем, поднимем бокалы и выпьем, друзья, за любовь!" - Гурдина посмотрела на Катю, сидевшую рядом с Артуром. Та почувствовала, что невольно краснеет. - Ну-ну, кажется, я кого-то нечаянно вогнала в краску.
Элла была в темно-вишневом платье, на руках блестели огромные браслеты, а на шее сверкало колье - гранаты с жемчугом.
- Какое замечательное вино, - Гурдина подняла глаза вверх.
- Замечательное, - Алексей сидел рядом с Маришей и чувствовал необыкновенный подъем.
- Я жду, - Элла обратилась к Кате, - прошу вас, рассказывайте, мисс Марпл.
- Ну какая я Марпл? - рассмеялась Катя.
- Ты права: она была старой девой, а тебе это не грозит.
Было около пяти часов вечера, и терраса освещалась мягким солнечным светом.
- Не знаю, с чего и начать, - протянула Катя, - ну, наверное, с того, как я шла по краю автострады с Монтессумой.
- А это еще кто такой? - шутливо нахмурился Артур.
- Крыса, оставленная моей подругой для присмотра... Благодаря этой крысе я познакомилась с одним человеком, который взял меня на работу в детективное агентство "Белый гриф". Итак, я попала туда, и мне сразу дали первое дело - убийство в партере театра "Саломея". Нужно ли говорить о том, как я волновалась, нервничала и боялась не справиться. Я чувствовала себя беспомощной, сбитой с толку. И поводов для этого у меня было предостаточно: за одной смертью последовала другая - была убита бывшая актриса вашего театра Юлия Миронова, еще раньше - погиб в автомобильной катастрофе театральный критик Михаил Касьянников. Все это наводило на мысль, что вокруг театра существует какая-то таинственная атмосфера страха. Да и сам театр производил удивительное впечатление, мне показалось, что он околдовывает меня, как живой человек. Я никогда не забуду спектакль о Дориане Грее... Это было просто потрясающе!
Если бы Катя посмотрела в эту минуту на Гурдину, то увидела бы ее легкую усмешку, впрочем, быстро исчезнувшую.
- Я опрашивала актеров и понимала, вернее, ощущала каким-то шестым чувством, что мне лгут, что здесь существует какая-то тайна, которую мне пока не дано разгадать. Так потом и оказалось, у каждого был свой "скелет в шкафу". Но вначале мы с Алексеем метались из стороны в сторону, нас швыряло, как пассажиров корабля во время морской качки.
- Да разве вы знаете, что такое настоящая морская качка! - фыркнула Элла.
- Самым первым шагом к разгадке "театрального убийцы", как мы назвали нашего противника, стало установление того факта, что у вас есть сын. Мы узнали, откуда вы родом. В этом мне помогли случайные слова владелицы антикварного магазина "Старинный менуэт", которая сказала, что часы в "пейзанском стиле" вы купили, потому что они напоминали вам детство. И меня осенило: детство в детдоме, в котором, по вашему уверению, вы выросли, и такая вещица?! Конечно, все бывает, но тут что-то не сходилось... Один из покупателей таких же часов сказал мне, что их делают в небольшом селении под Алупкой. Я отправилась туда и... узнала вашу тайну. Вы внезапно давным-давно уехали из этого города с маленьким ребенком. И тогда я подумала, что вы чего-то сильно испугались и поэтому в спешке покинули город. Но чего вы боялись? Чего? Параллельно мы пытались найти хоть какие-то зацепки, которые могли пролить свет на убийство Михаила Касьянникова и Юлии Мироновой. А в том, что их убрали, мы не сомневались ни одной секунды.
- Он-то дерьмовый мальчишка, а Юлю жалко было отпускать, но характер... двоим нам было не ужиться, я это понимала, - вздохнула Гурдина.
- ...След привел нас в театральный фонд "Мольер". Но первый визит туда ничего не дал. Его директор и секретарша напрочь отрицали, что видели там незадолго до гибели Юлию Миронову, хотя наша служба внешнего наблюдения установила, что она посещала этот фонд дважды. Перед нами вставали одни вопросы, остававшиеся без ответов. Еще раньше... впрочем, теперь я дам слово своему коллеге... - И Катя кивнула в сторону Алексея.
- Да, - он обвел глазами присутствующих. Элла по-прежнему невозмутимо покачивала в руке бокал вина. Катя закусила губу и с напряжением смотрела на него. Артур небрежно откинулся на спинку плетеного стула, а Мариша, опустив глаза, рас-сматривала цветочный рисунок на скатерти. Она волновалась за Алексея.
- Да, - повторил он. - В то время как мы с Катей бились над этим делом, директор агентства вызвал меня к себе (о том, что еще раньше шеф попросил его помочь Кате и проконтролировать ее, Алексей тактично умолчал) и поручил мне одно странное дело, которое я впоследствии назвал "делом о кукольных вдовушках". Суть его состояла в том, что за последние три года участились случаи внезапных смертей в среде академиков, профессоров, именитых искусствоведов и театроведов. Незадолго до смерти они женились на молодых блондинках, которые, став вдовами, быстро продавали квартиры и исчезали в неизвестном направлении. Возможно, здесь не было бы ничего криминального, если бы не трупы вдовушек, обнаруженные впоследствии. Да и сами смерти выглядели весьма подозрительными, словно кто-то заранее писал к ним сценарий. Расследуя обсто-ятельства последней смерти из этой "серии", я наткнулся на упоминание театрального фонда "Мольер", - Алексей поднял палец вверх, - второй раз след приводил нас в этот загадочный фонд. И еще один факт насторожил меня - это любовь кукольных блондинок к театру, премьерам, спектаклям. Некоторые из них даже пытались поступить в театральные училища, но провалились на экзаменах. Итак, я имел, суммирую, блондинок, "Мольер" и театр. И мне надо было установить между этими понятиями связь, точнее вскрыть ее. Вам слово, Екатерина Станиславовна.
Катя откликнулась не сразу.
- Ох, теперь все подробности и не вспомнишь. Да, мы остановились на "Мольере", с одной стороны, а с другой, я настойчиво искала материалы, которые должны были остаться после Касьянникова. Судя по всему, ему удалось установить какие-то факты, которые могли бы пролить свет на наше дело о "театральном убийце". И - ничего... Мы поехали с его сестрой на дачу и обнаружили там полный разгром. Очевидно, убийца тоже ни на минуту не терял из виду то обстоятельство, что где-то находится "бомба", которая может взорвать его в любой момент. На даче Касьянникова я подобрала с пола клочок бумаги, где его рукой были написаны слова "Веч. Вен." Позже именно эти слова и сыграли решающую роль в установлении истины. Одновременно я вдруг поняла странную логику убийцы. Это было "неправильное" убийство. Убили не того, по ошибке. Человек приехал словно ниоткуда. В милиции так и не смогли установить его личность. Он даже не смотрел на сцену, как утверждал племянник одного уважаемого театрального критика.
- Зануды Переверзенцева, - усмехнулась Элла и взмахнула своим знаменитым черным веером.
- ... Этот человек спал на спектакле. Он был куклой, он даже не понял, что с ним случилось. Мне не давало покоя ощущение, что убийца где-то рядом, что он наблюдает наше смятение и хаотичные поиски и смеется над нами. Он все тщательно продумал, вплоть до мельчайших деталей. Даже спланировал технические неполадки с занавесом. Но самое интересное состояло в другом. Второй акт спектакля "Сон Шекспира в летнюю ночь", который давали в тот вечер, закончился раньше, потому что первые монологи пьесы были специально опущены убийцей. Когда я поинтересовалась, кто сделал отступления от текста, кто выступал в начале второго акта, убийца понял, что его почти разоблачили. И он решил покончить с собой, прихватив на тот свет еще одного человека, который, как он считал, может причинить зло его матери Гурдиной. Так Рудик погиб вместе с Анжелой в автомобильной катастрофе.
