Алексей Макеев - Кукловод
Спасибо, Нинок, за добрые слова в мой адрес! Очевидно, просьба «держать меня» относилась к охраннику, ибо в фойе никого, кроме него, не было. Но именно к ресепшн я и мчался. Ковбой, привлеченный криком Варламова, вскочил было с кресла и ринулся мне навстречу с испуганным видом, так как он был не из особо смелых охранников, но я уже оказался возле него и проговорил:
– Ну-ка, шериф, покажи-ка мне на мониторе картинку из актового зала.
– С какой это стати?! – заявил Андрей с вызовом, видимо, чувствуя за своей спиной поддержку высокопоставленного чиновника.
Я уже давно понял, что Андрюха трусоват, а потому наехал на него, как говорится, по полной:
– Давай, давай, ковбой, показывай, пока я не вырвал тебе усы и по заднице не надавал так, что ты в седле долго сидеть не сможешь.
– У меня нет лошади, я на машине езжу, – буркнул охранник, у которого напрочь отсутствовало чувство юмора.
– Отлично, значит, на машине не сможешь ездить! – Я приблизил свою физиономию к фейсу ковбоя: – Кстати, какого цвета твоя машина?
Поскольку крики заместителя мэра с призывом держать меня покрепче больше не раздавались, Андрей, уже не чувствуя поддержки важной персоны, стушевался и решил, что на мои вопросы все же следует отвечать.
– Ну, темно-синего, – проговорил он неуверенно и отступил от меня.
– Понятно! – многозначительно сказал я и зловеще улыбнулся. – А теперь покажи-ка мне картинку из актового зала.
Охранник сел в кресло и нажал на необходимую кнопку на видеосервере. На мониторе возник вид актового зала, камера захватывала то же пространство, что и в прошлый раз, когда за ресепшн сидел лопоухий сменщик ковбоя. В тот раз меня что-то привлекло в этой картинке, заставило задуматься, но что именно, я не понимал. А потом я отвлекся, охранник вернул мне мой паспорт, который проверял, пропуская меня в детский сад, и некая деталь на картинке монитора, ускользавшая от моего внимания, забылась, а вот сейчас понял, что именно меня заставило тогда задержать взгляд на мониторе. Ну, конечно же, когда я во второй раз пришел в детский сад и стал проверять работу видеокамер, картинка из актового зала была несколько иной.
– Ну-ка, ковбой, признавайся, где диадема?! – проговорил я с обманчивой ласковостью.
– Какая диадема?! – опешил охранник, и тем не менее глазки его забегали. – Не знаю никакой диадемы!
– Я же тебя предупреждал, козел ты эдакий, – продолжал нахрапом брать я охранника, – чтобы ты сознался в краже, а ты не захотел. Теперь пеняй на себя!
Я размахнулся и сделал такую страшную физиономию, с какой, наверное, маньяк-убийца расправляется со своей жертвой.
Насмерть перепуганный охранник закрыл голову руками и крикнул:
– Не бей меня!
– Прекратите! – вдруг раздался за моей спиной голос Варламова.
Я, в общем-то, не собирался бить ковбоя, так, для острастки размахнулся. С зависшим в воздухе кулаком я обернулся. Ко мне спешили заместитель мэра, заведующая детским садом и актриса. У всех взволнованные лица.
– Что вы себе позволяете! – взвизгнул Варламов. – В чем дело?!
Я опустил руки и с видом конферансье, объявляющего выход очередного артиста, проговорил:
– Разрешите представить вам вора, укравшего диадему, шерифа Андерсона!.. Пардон – охранника Андрея!
Где тот художник, для которого мы являлись натурой для картины «Таинственное исчезновение сокровищ важной особы из ларца». Сейчас для него подвернулась новая работа – можно писать картину «НЕОЖИДАННАЯ РАЗВЯЗКА, или ШОК».
– Это что еще за клоунада?! – обретая дар речи, воскликнул заместитель мэра. – Вы хотите переложить вину за пропажу диадемы с себя на несчастного охранника? Крайнего нашли?
– Отнюдь, – ответил я спокойно, поглядывая на ковбоя, который уже отнял от головы руки и ошалело смотрел то на меня, то на Варламова. – Диадему из шкатулки действительно украл охранник Андрей.
– И каким образом?! – все еще агрессивно и недоверчиво спросил Сергей Николаевич. – Вы можете объяснить?
И чем же это я так не понравился заместителю мэра, что он никак не хочет мне верить?
– Извольте! – Я отступил на шаг к ресепшн, так, чтобы видеть не только Варламова, но и подошедших Быстрову и Стороженко. – Как я уже упоминал, артистам с помощью установленного в гримерке динамика было известно о драгоценностях, оказавшихся в детском саду, но никто из них не знал кода – замка шкатулки, а потому не мог ее открыть, не взломав. Шифр был известен, я повторюсь, вам, Наталья Александровна, и вам, Сергей Николаевич, и еще охраннику.
– Но, Игорь, – вступила в разговор явно заинтригованная моим рассказом Нина, – откуда охраннику могло быть известно об оказавшейся в «Теремке» шкатулке с диадемой, если он даже не мог слышать о ней, поскольку динамик стоял только в нашей гримерке?
– Слышать он не мог, – согласился я и указал пальцем на висевший на стене монитор. – А вот видеть запросто. Когда вы, – я повернулся к заместителю мэра, – передавали в актовом зале Наталье Александровне шкатулку с диадемой и показывали, каким образом открывается кодовый замок, Андрей видел это на мониторе системы видеонаблюдения. Позже он прокрутил запись, остановил ее в нужном месте и списал шифр, набранный вами на кодовом замке. После совершения кражи он стер все записи с жесткого диска видеосервера, и это сошло ему с рук, поскольку всем было известно о неисправности видеосервера – он время от времени перезагружается, и информация с него стирается. Далее Андрей повернул видеокамеру в актовом зале, и она стала передавать картинку под другим углом. Когда я начал расследовать это дело, то сразу же заподозрил в воровстве охранника и провел своего рода следственный эксперимент. Я попросил Наталью Александровну встать в актовом зале в том самом месте, где вы, Сергей Николаевич, передавали ей драгоценности. В тот момент у камеры был иной угол обзора, и при нем увидеть то, что происходило между вами, было невозможно. А раз, по моему мнению, Андрей не мог разглядеть ни шкатулку, ни код, то я исключил его из списка подозреваемых. Позже, очевидно, сменщик Андрея, недовольный тем, что камера показывает картинку из актового зала под непривычным углом, повернул камеру в обычное положение. Вот тогда-то при очередном посещении детского сада я краем сознания обратил внимание на некое несоответствие виденной мною раньше картинки на мониторе с демонстрировавшейся в тот момент. Однако отвлекся от размышлений на эту тему, а потом и вовсе забыл, потому что напал на след похитителя шкатулки Юрия Тычилина, и мне уже было не до каких-то там картинок на мониторе. Но вот сегодня в кабинете заведующей детским садом, когда выяснилось, что шкатулка пуста, я вспомнил о мониторе, несоответствии показываемых им в разное время картинок, и все встало на свои места. – Я перевел дух и поинтересовался у окружающих меня людей: – Я думаю, вам будет интересно узнать, каким образом произошли две кражи – сначала диадемы, а потом и шкатулки?
Шерифу, разумеется, это было интересно меньше всего, он сидел как в воду опущенный, а вот Варламову, Быстровой и Стороженко, судя по их пытливым взглядам, было на самом деле любопытно, хотя заместитель мэра старался всем своим видом показывать, будто это не так.
– Ну, конечно, Игорь Степанович, рассказывайте! – нетерпеливо потребовала Наталья Александровна и, увидев сбежавшихся на шум в холле и теперь выглядывающих из-за двери в помещения детсада кое-кого из сотрудников «Теремка», замахала на них рукой. – Идите, работайте! – приказала она.
Повинуясь требованию начальства, компания любознательных датсадовских работников скрылась из зоны видимости.
Я же продолжил:
– Увидев на экране монитора, как Сергей Николаевич передает Наталье Александровне шкатулку и диадему, и узнав шифр кодового замка, Андрей решил похитить диадему. Подгадав, когда в вестибюле никого не будет, он через аварийный выход, – я указал на тамбур слева от кабинета Быстровой, – или «гримерку», в которой, кстати, в тот момент тоже никого не было – Шерманова стояла с куклой у входа в актовый зал, Стороженко находилась на сцене, Тычилин курил на улице, а Малютин делал покупки в магазине, – Андрей вышел во внутренний дворик детского сада. Здесь он с помощью прихваченного из комнатки охранников ножа приподнял, очевидно, давно известным ему способом язычок поворотной ручки окна, открыл окно, а потом, просунув в помещение руку, и дверь в кабинет Быстровой и вошел внутрь. Обратите внимание, было ровно десять часов утра! Быстренько достав из стоящего на столе пакета подарочную коробку, а из нее шкатулку, охранник открыл кодовый замок, взял диадему и сложил все обратно. Андрей не глуп, – я взглянул на мечущего в меня исподлобья злобные взгляды ковбоя и подмигнул ему, – он решил взять только диадему, оставив на месте шкатулку. Пока откроют шкатулку и хватятся пропажи, он успеет спрятать похищенную вещь так, что ее и не смогут разыскать. Но шериф просчитался: после него сперли и саму шкатулку… Однако я забегаю вперед. – Я кашлянул, перевел дыхание и вновь заговорил: – Когда охранник вернулся на ресепшн, было пять минут одиннадцатого. В этот момент в детский сад вошла бабушка Саши Васильева Татьяна Викторовна. Она спросила охранника, который час. Возможно, с умыслом, чтобы обеспечить себе алиби, а возможно, и без умысла Андрей округлил время, как обычно округляют до целых чисел, и сказал, что сейчас ровно десять часов. Таким образом, получился во времени люфт в пять минут, который и сыграл со мной злую шутку, позволив вычислить одного воришку и упустить из виду другого. Но, как бы то ни было, в пять минут одиннадцатого, покурив, с улицы в холл вошел Тычилин и проследовал в «гримерку». Не могу сказать, когда Юре пришла в голову мысль украсть бриллианты, в этот момент или когда он, выходя на улицу и случайно толкнув дверь в комнату заведующей, обнаружил, что она открыта. Теперь на этот вопрос мы уже никогда не узнаем ответа, ибо Юра мертв.
