Михаил Петров - Гончаров и криминальная милиция
- Предельно понятно, - хмыкнул Требунских и, посмотрев на двух других парней, спросил: - Вам есть что возразить гражданину Шаврину?
- Конечно, - с готовностью отозвался Давлетшин. - В погреб мы его упрятали, тут ничего не попишешь, но никаких насилий над ним не чинили. Врет он.
- Это уже несущественно. Экспертиза даст заключение. Шаврин, кому вы продавали драгоценности? Вы можете назвать их имена?
- Да, первую партию я продал дяде Леше, с которым меня свел Дмитрий Гурко, а в дальнейшем эту проблему я решил сам. Я нашел покупателя выгоднее, имени которого я, к сожалению, не знаю. Он просил называть его Мастером, так я его и называл. Познакомились мы с ним возле скупки ювелирных изделий магазина "Яхонт".
- Понятно. Где сейчас находится "вальтер"?
- Он в шкатулке, - торопливо за сына ответила Шаврина. - Там пистолет и все то, что осталось от драгоценностей. Как вернуть остальное, я ума не приложу.
- М-м-да, - неопределенно пробормотал полковник и открыл шкатулку. Однако не много же тут осталось. А сколько вообще было драгоценностей?
- Примерно половина шкатулки, - сумрачно ответил Шаврин.
- Больше, - подправил его правдолюбец Гурко.
- Ладно, разберемся, - остановил начавшиеся было разборки Требунских. Шаврин и вся компания, вам имя Рихарда Наумова что-нибудь говорит?
- Нет, - недоуменно переглянувшись, ответили парни.
- А жаль. Давлетшин, когда вы в последний раз видели дядю Лешу?
- Около недели тому назад, а что?
- Ничего, вопросы здесь задаю я. Подойдите к столу и хорошо посмотрите - знакома вам эта женщина или нет? - выложил он перед ними портреты Алены Скороходовой. - Может быть, вы случайно с ней где-то встречались? Возможно, она подходила к вам на улице или как-то по-другому хотела вступить в контакт.
- Нет, мы видим ее впервые, - хором ответили парни.
- Ладно. Тогда вот что, други любезные. Гурко и Шаврины, вы пока свободны, а вам, гражданин Давлетшин, придется у нас подзадержаться. Предстоит вам очная ставка. Макс, не в службу, вызови конвой и давай сюда твои магнитофонные записи и все, что там у тебя еще есть. Рассказывай в темпе.
* * *
В только что освободившийся кабинет Требунских мы вошли гуськом. Шествие возглавляла Костромская, за ней следовали Леонид, Жук и Валера. Эту печальную цепочку замыкал я. Зайдя последним, я скромно потупил глаза и незаметно пристроился у самой двери. С первой же секунды Екатерина Георгиевна начала качать права:
- На каком основании? Я вас спрашиваю, на каком основании мы задержаны и давно ли всяким проходимцам дано право врываться в чужие дома, устраивать там погромы, а потом сбрасывать и закрывать их обитателей в их же собственных подвалах.
- Да вы не волнуйтесь, Екатерина Георгиевна, - обезоруживающе улыбнулся полковник. - Разберемся, и я вам обещаю, что виновные будут наказаны.
- Буду вам очень за это признательна.
- Не сомневаюсь. Но перейдем к делу. Значит, Евгения Львовича Губковского вы отравили газом в отместку за то, что он убил вашего отца? Я правильно понял?
- Боже мой! Ну как вы можете повторять такую чушь! Этот Гончаров, он ведь ненормальный. Посмотрела бы я на вас, когда бы вы пришли домой, а там все перевернуто и вальяжно сидит гость, взломавший вашу квартиру отмычкой.
- Не отмычкой, Екатерина Георгиевна, не отмычкой, а ключом, родным ключом, который ему передала Татьяна Васильевна Губковская.
- Еще одна шлюха, - несколько обескураженная осведомленностью полковника, осторожно заметила Костромская. - Неужели вы не верите мне, а верите какому-то алкашу?
- На этот счет я еще ничего не говорил. Значит, вы считаете Губковскую женщиной легкого поведения? На чем основано ваше мнение?
- Да нет, это я так, к слову пришлось, - чувствуя, что начинает запутываться, обозлилась она. - Ни в чем таком я ее не замечала.
- Но вы были с ней знакомы.
- Да, в свое время мы были соседями по гаражу.
- Уже ближе. Екатерина Георгиевна, а мог ли ваш отец иметь любовную связь с женой Губковского, Татьяной Васильевной?
- Откуда же мне знать? Я за ними не подглядывала. У меня нет такой привычки.
- Оказывается, была. Хотите послушать, что на сей счет говорит другой ваш сосед по гаражу, некто дед Медведь. Помните такого?
- Ничего я не хочу, - неприятно удивленная такого рода информацией, резко отказалась Костромская. - А вам, как я вижу, заняться больше нечем, кроме как рыскать по городу и собирать всякие сплетни! Получается, что мое слово ничто по сравнению с бредом ханыг и алкашей.
- Получается, что так, Екатерина Георгиевна, а что касается сбора информации, или, как вы выразились, сбора сплетен, так ведь работа у нас такая. Вы проказите, мы вас ловим, а суд наказывает.
- Ну это уже слишком. Мне ваши слова следует отнести на собственный счет, да?
- Конечно, Екатерина Георгиевна, конечно. Я только что прослушал кассету с записью того, как вы с неким Алексеем отправили Губковского на тот свет. Ничего тут не скажешь, впечатляет.
- Но... но этого не может быть, - побелела Костромская. - Вы берете меня, как это у вас говорят, на понт. Не было никакой кассеты.
- Если вы имеете в виду оригинал, то вы действительно могли его уничтожить, но Гончаров, на вашу беду, сделал копию, и я могу вам ее прокрутить. Вообще он сделал любопытные записи всех ваших разговоров, включая сюда и тот эпизод, когда вы приказали своим охранникам отвезти его в лес и там закопать.
- Это была шутка.
- Возможно, значит, вы у нас большая шутница. С Губковским вы тоже пошутили?
- Должна заявить, что запись была совсем другой, нежели то, что вам представил Гончаров. Он просто-напросто ее смонтировал, и получилось черт знает что.
- Откуда вы можете знать, что там получилось, кажется, вы ее еще не слушали?
- Да, то есть нет... Я слышала... - Совершенно запутавшись, Костромская неожиданно нашла выход. - Я слышала ее только что, когда находилась в вашей приемной.
- Это полный абсурд. Максимилиан, пожалуйста, выйдите в приемную, закройте обе двери и что-нибудь громко скажите.
- А что сказать?
- Что хотите, прочтите нам, к примеру, монолог Чацкого, если помните.
- Помню, а только как ваша секретарша отреагирует? Не вызовет ли наряд?
- Все зависит от того, с каким чувством вы будете его читать.
Вживаясь в роль, Ухов нахмурил лоб и вышел в предбанник. Не было его несколько минут, и за это время никто не проронил ни слова. Только Костромская с завидной скоростью меняла цвет своего лица.
- Ну как я вам понравился? - со смущенной улыбкой спросил Ухов, возвращаясь в кабинет. - Там мужики со смеху описались.
- А мы вообще ничего не слышали. Что вы на это скажете, Екатерина Георгиевна?
- Скажу, что эта клоунада мне надоела. И впредь я буду разговаривать только в присутствии своего адвоката.
- Не возражаю, - загадочно посмотрел на нее Требунских. - А покуда явится ваш адвокат, мы кое о чем поспрошаем Алексея Петрова. Не могу удержаться, чтобы вам не сообщить, он у нас уже четвертый день гостит. Геннадий Васильевич, звоните прокурору. Думаю, что санкция на ее арест будет как нельзя кстати. А с вами, молодые люди, мы поступим так: либо вы сейчас же мне все рассказываете и я беру с вас подписку, либо идем по большому кругу. Выбирайте.
- Я выбираю первое, - подал голос Валерий Сотников, - но с условием, что Гончаров будет наказан. Он мне правую руку сломал!
- Сотников, вы, наверное, забыли, где находитесь, - тихо, но внятно осадил его полковник. - Здесь мне никто условия не ставит. Вам это понятно?
- Понятно.
- Вот и отлично. Я рад за вас. Идите в приемную и пишите чистосердечное признание.
- Петр Васильевич, извините. - В открывшуюся дверь робко просунулась востроносенькая рожица секретарши. - Вам тут звонят...
- Кажется, я ясно сказал, меня нет!
- Да, но тут... Лихачев... Я подумала...
- Это хорошо, что вы подумали, - ткнув кнопку, неожиданно улыбнулся Требунских. - Слушаю тебя, Вадим Андреевич, у тебя что-то новенькое?
- Да, Петр Алексеевич, я поднял архив и расспросил старых преподавателей, - на весь кабинет доложил Лихачев. - Получается, что Елена Николаевна Скороходова весь курс обучения в техникуме дружила с одним и тем же парнем. Но его фамилия не Наумов, а Нам. Рихард Николаевич Нам. Может быть...
- Не может, погоди одну секунду, я пробью его адрес, а лучше позвони через две минуты. - Торопливо поднявшись с места, полковник выглянул в приемную и велел ожидавшему там сержанту увести Костромскую. Потом вернулся на место и запросил справочную службу. Получив исчерпывающие данные, он вздохнул и, посмотрев на меня, почему-то подмигнул:
- Как там у нас в опере "Паяцы"? Финита ля комедиа, что означает...
- Комедии писец, - загоготав, жизнерадостно встрял Макс.
- Еще не совсем, но... - Укоризненно посмотрев на Ухова, полковник остановил его восторг и, набирая кнопки сотового телефона, закончил: - Но свет в конце тоннеля появился. Вадим Андреевич, записывай. Березовый бульвар, дом пять, квартира двести десять... Точно, шестьдесят третье отделение связи... Я сейчас подъеду туда сам... Да, вместе с бригадой... Нет, не надо... Справимся... Учти, он может быть вооружен, если вообще это тот, кого мы ищем.
