Анне Хольт - Что моё, то моё
Карстен Осли прожил в Снаубю почти год. Хозяйство обходилось ему дёшево, хотя и приходилось платить налог за пользование землёй, тонкая полоска которой была дополнена участком леса. Но для него место было идеальным. Первые месяцы он посвятил обустройству подвала, который прежние хозяева использовали для хранения картофеля. Поскольку дом стоял на склоне, было несложно расширить погреб до размеров небольшой комнаты. Он был доволен тем, что у него получилось: он заменил панели на стенах, заложил фундамент для гаража на случай, если кто-нибудь пожалует к нему в гости. Никто не спрашивал у него, зачем ему весь этот цемент, доски, инструменты и трубы: дом стоял уединённо, в пятнадцати минутах езды от ближайшего городка. Именно это ему и было нужно. Никто не приезжал в Снаубю.
Пока не появился тёмно-синий «вольво», который только что остановился во дворе. Карстен Осли стоял на кухне и не стал прятаться. Он стоял неподвижно, глядя, как открывается дверь автомобиля. Из машины вышел человек. Он выглядел утомлённым. Выбравшись из машины, человек поморщился. Его лицо исказилось в гримасе, когда он попытался распрямить спину. Судя по номерам, машина была из Осло, два часа езды отсюда. Человек осмотрелся. Карстен Осли по-прежнему стоял без движения. Незнакомец увидел его через решётку, поднял руку в неловком приветствии, и тогда Карстен спустился к входной двери. Он надел красный свитер и открыл дверь.
– Привет, – сказал он.
– Добрый день!
Незнакомец подошёл к нему, заранее протянув руку. Он был великаном. Толстяк, подумал Карстен Осли. Усталый толстяк.
– Ингвар Стюбё, – представился мужчина.
– Карстен, – ответил хозяин и подумал о цементе, оставшемся после бетонирования подвала, и об инструментах.
У него никогда не было гостей. Этот первый.
– Приятное местечко, – сказал незнакомец и взглянул на лес. – Чудесный вид. Давно здесь живете?
– Не очень.
– Вам следовало сообщить о переезде. Сложно было найти вас. Я могу войти?
Карстен Осли мысленно представил себе каждую комнату: может ли что-то его выдать? Нет. Нигде ничего. Ни детской одежды, ни игрушек, ни фотографий или вырезок из газет. Порядок. Чистота.
– Конечно, входите.
Карстен повернулся спиной к гостю. Он слышал за собой тяжёлые, гулкие шаги незнакомца. Мужчина выглядел измученным. Карстен, напротив, был молод и полон сил.
– Ого! – воскликнул Стюбё. – Ну и порядок у вас!
Карстену не понравились его глаза. Такое впечатление, что они всё замечают. Казалось, что у этого человека в голову вмонтирован фотоаппарат и он беспрерывно щёлкает: диван, телевизор, большая фотография, которую Осли сделал во время путешествия с Эллен в Грецию, перед тем как они расстались.
– Что вам угодно?
– Я из полиции.
Карстен Осли пожал плечами и уселся на стул. Полицейский продолжал расхаживать по комнате и изучать её глазами.
Он искал что-то, но здесь не было ничего, что могло бы заинтересовать его.
– Чем я могу помочь вам? Может быть, хотите кофе или что-нибудь ещё?
Мужчина стоял к хозяину спиной. Вероятно, он рассматривал открывавшийся из окна вид или думал о чём-то.
– Нет, спасибо. Вы, конечно, интересуетесь, по какой причине я к вам пожаловал.
Карстен не интересовался. Он точно знал.
– Конечно, – ответил он. – И по какой же?
– Из-за дела о похищениях.
– Да?
– Жуткая история, – сказал полицейский, поворачиваясь.
Глаза-объективы устремились на Карстена.
– Согласен, – ответил тот и медленно кивнул. – Всё это отвратительно.
Он не отводил глаз. Дышал спокойно. Карстен предполагал, что полиция может появиться, и подготовился заранее. Ему этот визит ничем не грозит. А кроме того, полицейский был его старше. И явно не в форме.
– Расследование оказалось очень сложным, и нам приходится отрабатывать различные версии. Поэтому вы и заинтересовали нас.
Полицейский слишком много улыбался.
– Родители двоих детей сообщили, что общались с вами.
Двоих. Двоих!
Карстен Осли едва заметно покачал головой.
– Если честно, я не особенно слежу за деталями расследования, – сказал он. – В общих чертах всё ясно, но… Кто сказал, что знает меня?
– Турид Санде Оксой.
Турид никогда не стала бы рассказывать об этом. Никогда. Полицейский лжёт. Карстен понял это, взглянув на Стюбё. Полицейский прищурил левый глаз, но удержался и не моргнул. Неестественное движение выдало его.
Карстен снова покачал головой.
– Я уверен, что никогда не слышал этого имени, – ответил он и дотронулся рукой до виска, не сводя глаз со Стюбё. – Хотя…
Он негромко щёлкнул пальцами правой руки.
– Я что-то слышал о ней по телевизору. Кажется, она… Нет. Это мать… того мальчика. Я не ошибаюсь?
– Нет.
– Но я не знаком с ней. С чего она это взяла?
– Лена Бордсен.
Полицейский не сводил с него глаз.
– Лена Бордсен, – медленно повторил Карстен Осли. – Лена. У меня была девушка с таким именем. Её фамилия Бордсен? Я такую не помню.
Он улыбнулся. Но полицейский на этот раз не ответил на улыбку.
– С тех пор прошло… десять лет. Как минимум! Я был ещё знаком с двумя или тремя девушками, которых звали Лене. С «е» на конце. Одну из женщин, работающих вместе со мной, зовут Лине. Но это не совсем то.
– Да.
Полицейский уселся на диван. И сразу стал меньше.
– А где вы работаете? – спросил он спокойно, почти равнодушно, словно они только что встретились в пабе и, сидя напротив друг друга, потягивали пиво.
– Я работаю в «Саге». Это лесопилка здесь, неподалеку.
– Мне казалось, вы работаете с детьми.
– Это раньше. Занимался всем понемногу.
– А какое у вас образование?
– Разное.
– Это как?
– Да так, учился тоже всему понемногу. Вы уверены насчёт кофе?
Стюбё замотал головой.
– Ничего, если я заварю себе чашечку?
– Конечно.
Карстен не хотел оставлять его в комнате одного. Хотя в ней ничего такого не было, лишь самые обычные предметы: мебель да пара книг, – казалось, этот человек обладает способностью видеть сквозь стены. Кто его сюда звал, этого незнакомца?! Язык прилип к нёбу. Карстен открыл кран и, склонившись к раковине, с жадностью начал пить. В подвале лежат инструменты и цемент, в скором будущем он собирается покончить с Эмили. Он никак не мог утолить жажду. От холодной воды заныли зубы. Он всхлипнул и снова начал пить.
– Вам плохо?
Полицейский, стоя у двери, снова улыбался, но одними губами – лицо его ничего не выражало. Карстен не услышал его шагов. Он медленно выпрямился, даже слишком медленно, раздвинул губы в улыбке и опёрся руками о раковину.
– Нет. Просто захотелось пить. Недавно был на пробежке.
– Вы следите за собой.
– Да не особенно. Вас ещё что-нибудь интересует?
– Вы чем-то озабочены, не так ли?
Полицейский скрестил руки на груди. Глаза снова превратились в объективы. Они щёлкали всё, что было в комнате. Шкафчики. Кофеварку. Ножи. Хозяина.
– Да вроде бы ничем, – ответил Карстен Осли. – Просто немного устал. Бегал полтора часа.
– Неплохо. Я сам езжу верхом. У меня лошадь. Если бы я жил в таком месте, как это, – Стюбё указал рукой в сторону окна, – я завёл бы нескольких лошадей. Вы знакомы с Мэй Берит?
Он обернулся, задавая вопрос. На фоне окна виднелся лишь контур лица. Левый глаз, детектор лжи, разглядеть стало невозможно. Карстен сглотнул.
– А фамилия? – спросил он и вытер рукой рот.
– Бенонисен. В девичестве Сэтхер.
– Не помню такую.
Жажда не проходила. Казалось, что в рот положили кусок мыла, слизистая была липкой, распухшей и мешала ему говорить.
– У вас определённо избирательная память, – сказал мужчина, так до конца и не повернувшись к нему. – Женщин, судя по всему, у вас было много.
– Можно и так сказать.
– А у вас есть дети, Осли?
Язык обмяк. Пульс замедлился, он почувствовал, как бьётся в груди сердце, гулко и редко. Дышать стало легче, плёнка, облепившая гортань, пропала, и он широко улыбнулся, отвечая:
– Да.
Этот мужчина не хуже других. Он такой же отвратительный, как и все остальные. Он один из них. Стоит и важничает, а ребёнок, которого он ищет, находится всего в пятнадцати метрах от него, а может, в десяти. А он даже не подозревает. Он, наверное, ездит по округе, от дома к дому, и задаёт свои дурацкие вопросы с важным видом, ни на что при этом не обращая внимания. Для них это рутина. На самом деле это просто способ провести время. Должно быть, ему нужно объехать целую кучу народа из того списка, который, вероятно, лежит у него во внутреннем кармане. Он постоянно засовывает руку под пиджак, словно собирается показать ему что-то.
Он такой же, как все остальные.
В его лице Карстен видел черты многих людей, мужчин и женщин, пожилых и молодых. Прямой и большой нос напомнил ему о старом школьном учителе, который развлекался, запирая его в шкафу и не выпуская до тех пор, пока маленький Карстен не начинал задыхаться от пыли и плакать, умоляя выпустить его. Волосы у Стюбё были зачёсаны набок, как у командира из скаутского отряда, отобравшего у Карстена все знаки отличия, заподозрив его в жульничестве. А такой рот, как у Стюбё, ему частенько доводилось видеть на женских лицах. Пухлые, ярко-красные губы. Девочки. Женщины. Глаза – голубые, как у бабушки.
