Мария Жукова-Гладкова - Горький шоколад после любви
Я направилась по лестнице вниз, меня обогнали два официанта, явно направлявшиеся в кухню. Внезапно они затормозили и обернулись.
– Юля, это вы?
– Это я, – кивнула. Внутри все похолодело.
Они переглянулись.
– Пойдет, – сказал один. – Просто идеальный вариант.
– Если она согласится… – протянул второй и повернулся ко мне. – Понимаете… тут такое дело…
– Вы не согласитесь залезть в торт? – спросил первый.
– Куда залезть?! – переспросила я, слегка прибалдев от такого предложения. Я, конечно, много куда залезала за время своей бурной жизни и особенно бурной журналистской практики, но залезать в торт даже мне в голову не приходило. И таких предложений не поступало.
– Мы знаем: вы – личность авантюрная и…
– Наш шеф, в смысле, шеф-повар, приготовил сюрприз Вячеславу Николаевичу. Большой торт, который мы должны вскоре ввезти…
– Вниз? К рингу? – спросила я.
– Можем и к рингу, – невозмутимо пожали плечами официанты.
– Слушай, а давай в самом деле к рингу? – первый посмотрел на второго. – Интересней получится. Шоу-то – там. И тут мы появляемся. И торт с сюрпризом! Юля из него вылезает…
«Да уж, это будет настоящий сюрприз для Вячеслава Николаевича», – подумала я, но вслух ничего не сказала.
– Так вы согласны? – уточнил второй.
– Согласна. Что нужно делать?
Меня отвели в кухню, где в самом деле стоял шедевр кулинарного мастерства. За основу был взят цилиндр из плотного картона. Вернее, вначале это был лист, на который наклеили кальку (как мне объяснили), на нее выложили торт, а после застывания торта лист скатали в цилиндр. Обычный торт, только большой, и «смотрит» не вверх, а вбок.
– Не обвалится? – спросила я, разглядывая сооружение.
– Не беспокойся, дорогая, – расплылся в улыбке мужчина в поварском колпаке, говоривший с грузинским акцентом. – Я, знаешь, сколько таких тортов изготовил? Просто рецепт надо знать.
– А меня куда?
– А тебя сверху.
– То есть как – сверху?
– Опускать тебя будем сверху, а сидеть будешь внутри. Сверху, над тобой, будет шапка со свечками. Новорожденный свечки задует, ты потом голову в шапку вставишь – там углубление в картоне специальное – и поднимаешься. Хорошо, что ты маленькая и худенькая, а то мы все думали, кого из женщин взять. А то тут все высокие, длинноногие. Знаешь, сколько торта бы на них ушло? В два раза больше надо было бы делать. Не хочу, чтобы добро пропадало. А ты подходишь идеально! Значит, распрямляешься и появляешься. Целуешь новорожденного с шапкой из торта на голове. Ну, а потом он тебе поможет выбраться.
В последнем я, признаться, сомневалась, но ничего: как-нибудь сама справлюсь, пока Ящер еще не придет в чувство от такого счастья.
В общем, меня подняли за руки и аккуратно опустили внутрь цилиндра. Он уже стоял на тележке. Потом подошел шеф-повар с «крышкой», показал мне углубление, куда голову совать, и уже собрался ее на место поставить.
– А может, вы мне сюда бутылку шампанского дадите? – подала идею я. – Выстрелю ею.
– Хорошо придумала, – кивнул шеф и дал задание официанту принести бутылку шампанского. Лучше две. – Сама откроешь?
– Еще бы, – ответила я, правда, шампанское я просила не для питья, а в качестве оружия. Буду бить по кумполу.
В общем, меня закрыли сверху, я проверила диктофон, сменила там кассету и временно выключила. Тут у меня зазвонил сотовый. Моим местонахождением интересовался опер Андрюша. Я честно сказала. На том конце повисло молчание.
– Ты что, напилась? – наконец спросил приятель.
– Это – единственный способ проникнуть к месту действия, – ответила я. – Торт большой, не такой, какие в «Севере» или «Метрополе» продают. Ты, Андрюша, не теми категориями мыслишь.
– Это уж точно, – согласился приятель. – Куда нам до владельцев ночных клубов! – Он помолчал, подумал и добавил: – Вот что, Юля, ты уж лучше сиди там. И не вылезай. Я скажу группе захвата, чтобы по торту ни в коем случае не стреляли. Он же не пуленепробиваемый, как я понимаю?
– Андрей, погоди пока. Я тебе из торта позвоню, как только проясню ситуацию. А вдруг все зря?
Меня тем временем везли на тележке вниз, причем официантам пришлось ставить на ступеньки специальные рельсы для спуска тележек. Но рельсы были короткие, их приходилось переставлять, и официанты ругались.
– Юль, не очень трясет? – спросил один.
– Нет, нормально, – ответила я.
Наконец мы прибыли к цели нашего путешествия.
– Загляни, что там сейчас? – сказал один официант другому.
Дверь приоткрылась (как я услышала). В зале вопил народ.
– Так, большинство опустило большие пальцы вниз, – объявлял мужской голос. – Значит – смерть проигравшей!
Я уже собралась было выскочить из торта, но дверь в зал закрылась, и один официант сказал другому, что надо пару минуток подождать. Я тоже решила подождать. Сейчас я все равно не успею. А если это не последний бой… Их ведь надо брать с поличным! Они не успеют избавиться от трупа до прибытия группы захвата. Только бы не Аня! Только бы не Аня!
Потом дверь в предбанник, где стояли мы, отворилась, и кто-то выглянул.
– Э-э-э… – произнес мужской голос.
– Это для Вячеслава Николаевича, – сказал один из официантов. – Как раз в перерывчик. Сюрприз.
– Ну, завозите, – сказал мужской голос. Костя-Неандерталец, верный соратник и помощник Ящера.
– Сейчас зажжем свечи.
Чиркнули спички, потом тележку толкнули. Жаль, в цилиндре не было предусмотрено дырок для глаз сидевшего внутри торта человека.
– Сюрприз для именинника! – объявил Костя-Неандерталец. Его слова повторил конферансье, которого я узнала по голосу. Значит, он и тут подрабатывает.
Зал взорвался аплодисментами. Потом кто-то завел пьяным голосом: «Happy birthday to you», потом стали обсуждать, что надо петь по-русски, кто-то промяукал: «Шумел камыш», в другом конце зала сильным голосом запели «Дубинушку». Ухали только, по-моему, водочку, по крайней мере, до меня доносился звон ударяющихся друг о друга бокалов или рюмок.
– Вячеслав Николаевич задувает свечи! – объявил Костя.
– Вячеслав Николаевич, просим! – крикнул конферансье. – Господа, давайте поаплодируем нашему имениннику!
Но Вячеслав Николаевич не успел приступить к процедуре, так как снова распахнулась дверь и еще один мужик объявил:
– Наша очередная участница!
То ли у них все было рассчитано по времени, то ли до мужика не успели добежать и сообщить, чтобы он подождал с выводом…
– Проходите, девушка, – сказал Костя-Неандерталец. – Представьтесь народу!
– Поприветствуем новую участницу! – добавил конферансье.
Народ захлопал в ладоши, затопал ногами, заулюлюкал. Кто-то встретил девушку матерной тирадой.
– Я не хочу участвовать в вашем балагане! – заорала Аня. «Слава богу! Жива!» – подумала я и тут же запустила набор номера на мобильном, чтобы Андрей слышал, что происходит. Сама, естественно, молчала.
– Хлеба и зрелищ! – рявкнул кто-то из толпы.
– Торта и зрелищ! – послышалось из другого места.
Костя-Неандерталец поддержал последний клич.
– Итак, кто из политиков готов выйти на ринг? Кто у нас настоящий мужчина? Настоящий полковник или хотя бы лейтенант запаса?
Народ выдвинул одного известного политика-шатуна, большого любителя покрасоваться перед камерой. Но в этот раз, как я поняла по звукам, он совсем не горел желанием участвовать в турнире. И умирать не хотелось, и телевидение не снимает…
– Не пойду! – рявкнул он не своим голосом. Голос напоминал визг свиньи под ножом мясника.
Тогда кто-то предложил другую кандидатуру. Судя по голосу, кандидат был здорово пьян, и ему – море по колено.
– Я тебя сейчас замочу, кикимора! Покажу, что бывает за неуважение к политикам! – рявкнул он Ане. Они какое-то время обменивались колкостями. О торте все временно забыли.
Первым вспомнил Костя-Неандерталец.
– Свечи почти сгорели, Вячеслав Николаевич! Давайте вначале торт попробуем, а потом уж они сразятся! И наши участники немного отведают сладенького. А то потом одному из них это уже не удастся.
И Вячеслав Николаевич подошел – свечи задувать. Пока я раздумывала, прямо сейчас вылезти или подождать, в зал ворвалась… Слониха. Я поняла это по возгласам граждан. Значит, девица, дравшаяся в первом бою, все еще тут. Отлично – есть свидетельница.
– Мент ожил! – заорала она громовым голосом.
В зале творилось невообразимое. Я тихо сидела в торте, решив пока не высовываться. Успею. Только бы не стали стрелять. Торт от пули меня не спасет. Хотя смотря из чего стрелять будут…
– Всем оставаться на своих местах! – внезапно раздался начальственный голос. В зале послышался топот множества ног. Группа захвата?
Признаться, мне было интересно, чем дело кончится. И, главное: посадят Славика или нет? Но хоть Анька осталась жива и невредима.
Голос громко и четко отдавал команды. Пение, топанье ногами, улюлюканье, вопли прекратились. Вскоре вообще наступила тишина. Народ, собравшийся здесь, не возмущался. Этим типам в своей жизни доводилось встречаться с коваными сапогами, которые сперва бьют по почкам, а уж потом вопросы задают. Возмущался один Волков: опять грозил подать в суд. Командирский голос сказал ему пару ласковых насчет суда и следствия, и болтун тоже заткнулся.
