Сэйтё Мацумото - Черное евангелие
— Понимаю, ведь здесь, наверно, народ живет постоянно, часто жилье не меняет.
— Что вы, какое там… Тут все живут давно, новые почти не приезжают.
— Вы случайно не знаете, нет ли здесь какого-нибудь такого странного дома? Конечно, я не имею в виду те особняки, в которых вы бываете. Но, может, слышали что-нибудь…
— Что значит «странного»?
— Да как вам сказать… ну, например, неизвестно чем хозяин дома занимается… С виду,' может быть, все выглядит прилично, а на самом деле он какой-нибудь темный делец.
— Нет, таких домов нет. Тут живут порядочные люди, — не задумываясь, ответил садовод.
Опять неудача! Однако Сано не уходил и рассеянно смотрел, как хозяин магазина орудует ножницами. Снова тупик. Есть отчего приуныть.
— А что, собственно, вас интересует? — спросил садовод, не отрываясь от работы.
— Да ищу одного человека. Мне казалось, что он живет в этом районе, — ответил Сано.
— И вы подозреваете, что этот человек живет на легкий заработок, так я вас понял?
— Да.
Сано очень хотелось рассказать садоводу про стюардессу, но он сдержался.
— Видите ли… в общем здесь живут люди порядочные, с положением, — повторил садовод. — Правда, некоторых я не знаю — тех, кто поселился здесь после войны.
— А кто они такие, эти люди?
— Трудно сказать. Но они здесь долго не задерживаются. Некоторые дома без конца переходят из рук в руки.
И тут у Сано мелькнула мысль, что, конечно же, хозяин дома, в котором прятали стюардессу, наверняка поспешил отсюда убраться.
Сам того не подозревая, Сано напал на верный след.
— Кто же тут недавно продал свой дом? — поспешил спросить он.
— Право, не знаю… Разве за всеми уследишь, — замявшись, ответил садовод.
— Да вы не беспокойтесь, вам не грозят никакие неприятности, — подбодрил садовода Сано. — Может, вы все же знаете?
Некоторое время хозяин магазина молчал, видно колеблясь.
— Я ведь никому не проговорюсь. Мы даже полиции не сообщаем свои сведения. Так что вам абсолютно не о чем беспокоиться.
— Не знаю только, тот ли это, кого вы ищете, — начал с опаской садовод. — Да и не постоянный он мой клиент, подробностей о нем не знаю, так что и за достоверность сказанного не ручаюсь…
— Меня не интересуют подробности! Конечно, может оказаться, что это и не тот человек, но все же расскажите, пожалуйста, о нем.
— Недавно тут уехал один такой, как бы вам сказать… Его дом недалеко отсюда, идти надо прямо по этой дороге и потом завернуть за угол, налево. Двухэтажный, вы его сразу заметите.
— Большое вам спасибо, — поблагодарил Сано и распрощался. Он сразу направился к этому дому.
Дом был обнесен бетонной оградой и находился в глубине двора. Из-за ограды, сквозь густые деревья виднелся лишь второй этаж, все окна были плотно занавешены.
Сано взглянул на табличку с фамилией, прибитую на воротах: Есида. Ясное дело: фамилия нового владельца. А какую носил старый?
Сано прошелся вдоль ограды: ничего подозрительного не заметно.
Потом он пошел в ближайшую овощную лавку, решив там что-нибудь узнать о прежнем хозяине дома.
— Мы в тот дом овощи не поставляли, так что я ничем не могу вам помочь, — ответил хозяин лавки.
— А есть тут поблизости другие магазины, которые могли поставлять туда продукты?
— Не знаю. Навряд ли… Мы как-то раз предлагали там свои услуги, но нам отказали. Им носили продукты откуда-то издалека. Да, говорят, они все время меняли поставщиков.
Сано насторожился.
— А сколько лет они здесь жили?
— Точно не знаю, кажется, лет пять.
В калитку громко постучали.
— Опять пожаловали! — сказала Ясуко отцу Билье.
Было уже поздно. Отец Билье лежал в кровати.
— Эбара-сан! — раздался громкий голос.
— Вот надоели, проклятые! — Ясуко прищелкнула языком от досады. — Третий раз! Все из газет. И откуда они обо мне узнали?
Продолжая ворчать, Ясуко вышла во двор. Разговор ее с репортером доносился до отца Билье, и он прислушался.
— Вы Эбара-сан?
— Да, а вы кто такие?
— Мы журналисты…
— Я не имею никаких дел с журналистами. Сейчас уже поздно, и я прошу вас не тревожить меня по ночам.
— Мы всего на одну минутку.
— Что за безобразие! Поднимать людей с постели в такой поздний час!
— Простите, пожалуйста, но…
— К себе я вас все равно не пущу.
— Ради бога, мы и тут постоим. Нам хотелось бы узнать у вас об одном священнике из церкви святого Гильома.
— Идите в церковь, там и спрашивайте.
— Простите, но мы слышали, что Торбэк был у вас частым гостем. Эго правда?
— Кто вам рассказывал такие небылицы?
— Нам передавали…
— Глупости! С чего это все священники будут ко мне ходить? Соседи, наверное, наплели.
— Вам известно об убийстве стюардессы?
— Об этом писали в газетах. Но при чем тут я?
— Видите ли, она тоже была прихожанкой церкви святого Гильома. Вот мы и подумали, что, может быть, вы хорошо знали убитую. Она у вас бывала?
— Да нет же, нет! И из-за такой ерунды вы среди ночи поднимаете людей с постели? Безобразие!
— Но мы хотим…
— А мне наплевать на то, что вы хотите. Убирайтесь-ка подобру-поздорову, а то я на вас собак спущу!
И Ясуко спустила собак. Раздалось страшное рычание. Журналистов как ветром сдуло.
Она вернулась в дом. Отец Билье уже был в сутане.
— Ты что, уходишь?
— Да, — с раздражением ответил Билье. — И кажется, долго сюда не приду.
— Почему?
— Сама должна понимать. Эти пройдохи повадились неспроста. Ты знаешь, что Торбэка вызвали в департамент полиции?
— Боже мой!
— Все же решились на этот шаг. А эти нюхом все чуют… — Отец Билье возбужденно зашагал по комнате. — Но ничего, война так война! У нас есть крупные козыри.
14
Над городом повис дождь.
Изредка рассекая ночную темноту светом фар, проносились автомобили. С третьего этажа был хорошо виден черный мокрый асфальт и низкие крыши ближайших домов.
Ланкастер с сигаретой в зубах смотрел на улицу, приподняв край шторы. В комнате свет не горел — пусть думают, что его нет дома.
Он довольно долго стоял у окна. Улицу покрывал мрак, лишь один ресторан у перекрестка был освещен.
Перед входом в ресторан висели красные китайские фонарики, внутри помещения все ослепительно сияло. Видно было, как по залу движутся фигуры посетителей. У подъезда стояли четыре комфортабельные машины.
Однако внимание Ланкастера привлекал не ресторан. Внизу, на противоположной стороне, торчал на одном месте какой-то человек. Низенький крепыш, японец. Он был без зонтика и стоял под карнизом крыши, будто пережидая дождь. Проезжавшие мимо свободные такси не останавливал. Не похоже, что он кого-то ждал. Просто стоял на месте и время от времени посматривал вверх.
Ланкастер отошел от окна и сел в кресло. В квартире была полная тишина. Сюда не проникали никакие звуки. Ланкастер прислушался. Нет, па лестнице тоже тихо. Сигарета погасла, он положил ее в пепельницу и поднялся.
Он снова подошел к окну в угловой комнате и посмотрел вниз. На противоположной стороне находился антикварный магазин. В глубине витрины виднелась позолоченная ширма, а перед ней — старинные японские доспехи, кувшины, чучело сокола, китайские фарфоровые блюда.
Дождь не прекращался.
Перед этой витриной тоже торчал какой-то тип в поношенном дождевике. Он был худощав и на редкость высок для японца.
Глаза Ланкастера так и впились в него. По переулку машины проезжали чаще, и в быстро мелькавшем свете фар неподвижная фигура сыщика была хорошо видна. Он стоял здесь уже больше часа.
Ланкастер презрительно усмехнулся.
Отойдя от окна, он снова закурил, потом поднял телефонную трубку и набрал номер. Все это он проделал, не включая света.
В телефоне послышался чей-то голос. Ланкастер прикрыл трубку ладонью.
— Говорит Ланкастер, — сказал он приглушенным голосом. — Отец Билье у себя?
— Отца Билье сейчас нет.
— Когда он будет?
— Точно не знаю, но…
Когда прозвучало это «но», голос в трубке вдруг ослаб, провалился куда-то далеко-далеко.
Ланкастер настороженно замолчал.
— Алло, алло! Точно не знаю, но думаю, что часов в десять-одиннадцать он будет уже дома. Ему передать, что вы звонили?
Голос продолжал звучать откуда-то издалека, Ланкастер не отвечал. Он уставился в одну точку и, казалось, проверял свой слух.
— Алло, алло! — взывала трубка.
Ланкастер, ничего не сказав, повесил трубку. Некоторое время он не снимал руки с телефона.
Во время разговора голос куда-то пропадал.
Ланкастер смекнул, что это значит. До сих пор его, кажется, никогда не подслушивали. Он стал припоминать свои телефонные разговоры, которые вел в последнее время с отцом Мартини и отцом Билье. Да, припоминалось, раза два или три такое уже было. Значит, подслушивают уже давно.
