Кэролайн Карвер - Белое сияние
Морозильные камеры.
Все три были оборудованы замками. Эбби не могла понять, зачем нужны замки: может, в летнее время там запирали заднюю часть туши лося или двадцатикилограммовых лососей, чтобы на них не покушались посторонние? В конце концов, это сейчас не так уж важно, но она заметила, что из двух замков торчали ключи, а в третьем ключа не было. Кроме того, штепсельная вилка от него не была вставлена в розетку, а валялась на полу.
Эбби дернула за ручку — дверца не поддавалась. С какой стати закрывать на ключ пустой морозильник? Она открыла два других — они были пусты. Этот тоже должен быть пуст. Неспроста он закрыт. А может быть, ключ от него просто потерян?
Моук с любопытством наблюдал за ней своими ярко-голубыми глазами.
— Извини меня, дружок, но придется пойти на взлом, — сказала Эбби, обращаясь к собаке.
Она отложила варежки и начала оглядываться в поисках подходящего орудия. На глаза попались молоток и отвертка. Она сунула отвертку в замок и стала бить по ней молотком, пока замок не щелкнул.
Она открыла дверцу и заглянула внутрь. Изнутри на нее смотрели четыре картонные коробки.
„Только наш корм способен обеспечить полноценное питание вашей собаке. Здоровье вашего любимца в наших руках“.
— Черт побери! — воскликнула она в сердцах. Похоже, Майкл Флинт предусмотрительно засунул в морозильник собачью еду, чтобы ее не унюхали гризли, не вломились в дом и не полакомились на дармовщинку. Как ребенок, которому не понравился принесенный подарок, но он продолжает рыться в пакете в надежде найти там что-нибудь получше, Эбби надорвала верхнюю коробку.
— Черт! — В коробке была не собачья еда, а диски. Она поднесла к глазам один и прочла: „Институт имени сэра Джона Росса“.
Она тут же почувствовала слабость в коленях.
— О Господи!
Она вскрыла следующую коробку — в ней лежала стопка скоросшивателей с металлическими кольцами. Она вытащила одну папку и взглянула на обложку.
Надпись на ней гласила: „Ежемесячные отчеты. Заметки. Описание экспериментов. Выводы“.
Все страницы имели дату и подпись.
И имели один и тот же заголовок — „МЭГ“. Она нашла отчеты о результатах лабораторных экспериментов.
Эбби начала углубляться в лес по следам снегохода. Моук маячил впереди. Неужели Лиза сама спрятала здесь отчеты? Если так, то это был очень смелый и рискованный шаг. Но как же это на нее похоже. Потом она припомнила рассказ Демарко, что Флинта видели в студгородке университета в Фэрбенксе в тот день, когда уехала Лиза.
Может быть, отчеты украл Флинт, а потом последовал за Томасом в надежде, что МЭГ у него? Эбби с отвращением вздрогнула, вспомнив, как она во время поездки с Флинтом на снегоходе обхватила его, чтобы не упасть, как он предупреждал ее о МЭГ. А еще он посоветовал ей возвращаться домой в Англию.
Она шла по лесу и через каждые несколько шагов вслух говорила: „Уходите, гризли, к себе в берлогу“, но от страха у нее была гусиная кожа. Уж лучше столкнуться с шайкой похитителей, чем потревожить гризли.
Эбби сунула руки в карманы, решив надеть варежки, но нащупала только одну. Она остановилась и посветила назад: варежки не было. Это не смертельно, решила Эбби: одну руку можно держать в кармане.
Следы снегохода вели все глубже в лес, слабый свет нарождающегося дня не мог совладать с темнотой густых деревьев. Они обступали ее с обеих сторон. Напряженный слух фиксировал каждый звук вокруг. Кровь стыла в жилах от страха, дыхание было коротким и прерывистым.
— Моук! — крикнула она, хлопая по ноге. — Рядом!
Пес остановился и обернулся, глядя на нее в недоумении, потом снова потрусил вперед. Похоже, он не чувствовал никаких медведей, но ведь не было даже малейшего ветерка — как же ему их учуять? Она была убеждена, что всего в паре метров от нее сладко посапывает огромный медведь.
Эбби продолжала шагать, стараясь держаться как можно увереннее, время от времени покрикивая и предупреждая медведей о своем присутствии. Она чувствовала, как из подсознания поднимается волна паники, как внутри пронзительно кричит от страха ее трусливая душа: „Зачем я здесь? Я не должна здесь находиться!“
Она начала замечать, как светлеет небо, но вокруг было непривычно тихо. В Оксфорде с первыми лучами солнца заводили песню дрозды, малиновки, начинали отчаянно чирикать воробьи, радуясь окончанию ночи. Здесь этот факт, похоже, никого не радовал. Было так тихо, что казалось, это последний рассвет на земле.
Вдруг Моук остановился. Лапы напряглись, хвост опустился; он сделал пару шагов вперед и, ощетинившись, снова встал.
Что это, черт возьми?
Он глухо зарычал.
Совсем рядом она услышала ответный рык.
— Уходи, мишка, домой! Не трогай нас! — в ужасе завопила Эбби.
Рык перешел в настоящий рев, Моук ответил громким лаем, скаля зубы и разбрасывая снег лапами.
— Фу, Моук! Фу!
Раздался еще один рык, после чего из-за деревьев прямо на Моука полетела тень.
Она услышала глухой звук от удара двух тел друг о друга. Они сплелись в один гигантский рычащий мохнатый клубок, в котором мелькали оскаленные зубы. Эбби начала тихонько отступать, готовая пуститься наутек, как вдруг клубок распался. Двое животных стояли друг против друга и терлись носами.
Это был не медведь, а собака.
Вздохнув с облегчением, Эбби стала смотреть, как радостно собаки обнюхивают друг друга, после чего Моук резко прыгнул вперед и рявкнул низким голосом. Эбби уже знала, что так Моук приветствует других. Очевидно, второй собаке это тоже было известно, потому что в следующую секунду они уже бежали рядом, счастливо вывалив языки и дружно махая хвостами, время от времени то покусывая друг друга за холку, то кувыркаясь в снегу.
— Роскоу? — позвала она не слишком уверенно.
Собаки тут же прекратили веселую возню и встали, глядя на нее.
— Моук! — уже уверенно крикнула Эбби. — Роскоу!
Собаки подбежали к ней. Моук прижался к ногам, глядя на нее снизу вверх, а Роскоу в это время начал ее обнюхивать, фыркая и лениво помахивая хвостом. Но наверное, она все-таки не успела заслужить его доверие, потому что он отступал каждый раз, когда она пыталась потрепать его по загривку.
— Что ж, мальчики, — сказала Эбби, — пошли. Нам предстоит еще одна приятная встреча с…
Она не успела договорить, потому что сзади кто-то резко бросился ей под ноги, ударив под колени. Она упала как подкошенная и тут же начала извиваться и болтать ногами, пытаясь подняться, но что-то лежало поперек, прижимая ее к земле. Она уже собиралась позвать Моука, как вдруг увидела ружье.
Двуствольный пистолет. Он не был направлен на нее, но она не сомневалась, что он заряжен и готов выстрелить.
— Эбби?!
Ее накрыла волна такого облегчения, что захотелось плакать.
— Лиза!
— Ты с кем приехала?
— Ни с кем. Одна, — выдохнула она, — я приехала одна.
Наконец она увидела лицо сестры. Лиза сильно похудела, лицо осунулось и вытянулось, глаза ввалились. На щеках были темно-серые пятна, но Эбби не обратила на них внимания. Сестра сидела на ней верхом, крепко держа пистолет.
— Ты не обманываешь? — спросила Лиза, озираясь по сторонам. — Эбби, у которой вместо мозгов опилки, догадалась, где я прячусь?!
Эбби страшно разозлилась.
— Да пошла ты! — взорвалась она, как прорвавшаяся дамба. — Тебе все кажется, что ты такая умница-разумница, а я взяла да отыскала тебя! Ты такая крутая, зато Эбби, у которой вместо мозгов опилки, — вот она здесь, перед твоим глупым носом! Ну что — выкусила!
Она тут же выбила пистолет из рук сестры и сбросила ее с себя. Это оказалось нетрудно — Лиза была легкая как пушинка. Она охнула от неожиданности: теперь Эбби восседала сверху, но Лиза тут же вывернулась из-под нее, и они начали мутузить друг друга, щипать, катаясь по снегу. Снег попал Эбби за шиворот, лицо тоже было в снегу, она толкала Лизу, та то оказывалась под ней, то сверху — они возились в снегу, как в детстве.
Эбби в очередной раз оседлала Лизу, тяжело дыша:
— Сдаешься?
— Ни за что!
— От тебя одни неприятности да головная боль, — сказала Эбби. — Я тут, понимаешь, стараюсь, а мне в ответ тычут в лицо оружием.
— Не преувеличивай — не в лицо.
— Ну почти в лицо.
Они несколько секунд помолчали.
— Извини.
— Ты все время извиняешься, но ничего не меняется, да?
— Это риторический вопрос? Если да, то можно мне подняться? Ты меня раздавила.
— Нет.
— Ладно. — Лиза помолчала немного, потом сказала: — Как же я рада тебя видеть!
Эбби ничего не ответила. Она чувствовала, как под ней тяжело дышит сестра. Ей казалось, что она сейчас потеряет сознание. У нее кружилась голова. Лиза ей что-то говорила, но она ее не слышала. Лицо было открытым и доверчивым, как всегда. Будто ее совершенно не волнует, что Эбби раза в два ее тяжелее и восседает сверху. Так было всегда. Бесстрашная девочка, которая держит себя в руках, владеет ситуацией и не чувствует никакого раскаяния. Она лежала в снегу, ожидая, когда Эбби придет наконец в себя. Потом они посмеются над тем, что произошло, и оставят все в прошлом.