Игорь Христофоров - Воровские гонки
В тени под парусиновым навесом храпел Топор. Ему снился город Нью-Йорк, в котором он ни разу не был. По улицам Нью-Йорка гуляли совершенно голые девицы и ездили автомобили десятиметровой длины. Девицы пили исключительно "Кока-Колу" и говорили ему при встрече "Хау ду ю ду?" А он ходил, спотыкаясь о горы жвачки и баночного пива, и обещал девицам поскорее приехать на самом деле.
Вынырнувшего Прокудина первым заметил капитан. Он по-драконьи выпустил дым из ноздрей и крикнул матросику-рулевому:
- Скажи меху, пусть даст самый малый!.. Подрули к аквалангисту! Он там!
Слезы, храп и говор сразу прекратились на юте. Команда Жоры Прокудина налегла животами на борт баркаса и за руки вытащила аквалангиста из воды.
- По нулям? - обреченно спросил Топор.
Затравленно дышащий Прокудин повернулся спиной к капитану, сунул руку в плавки, перепугав этим Бенедиктинова, и достал оттуда обрывки черного полиэтилена.
- Что это? - не понял Топор.
- Я нашел... Почти нашел... Об... обрывок меш...
- А почему он не всплыл?
- За... за водоросли за... зацепился... Надо того... отдышаться - и вниз... Ме... мешки где-то близко... Совсем бли... близко...
- Не надо больше нырять, - вдруг совершенно спокойно произнесла Жанетка.
- Почему? - спросил Топор.
Почти голая подруга выглядела одной из женщин, населяющий заокеанский город Нью-Йорк, и он до сих пор не мог вернуться из сна в действительность. Не хватало только одного - банки "Кока-Колы" в ее тоненьких пальчиках.
- В тех мешках нет денег, - с каменным лицом объявила она.
Ее красивые глаза были полны невыразимой грусти. Поняв, что они выдают ее, Она надела черные очки, встряхнула волосами и протянула Прокудину одно из писем:
- На, прочти... Полезно будет кое-что узнать...
- Однозначно? - тоже попытался стать читателем Топор, но Жора оттер его плечом, сел на жанеткин лежак и затемнил бумажный лист тенью. Так хоть читались буквы.
"Здравствуй, мой родной Поликарп! - почерком отличника писал неизвестный адресат. - Если ты еще до сих пор смотришь телевизор, то про мои мытарства знаешь. Развернуться мне так и не дали. Повод элементарный неуплата налогов. Так съели Мавроди и Соловьеву, так скушали и меня. Ошибок Соловьевой и ее "Властилины" я решил не повторять. За решетку мне еще рановато. Это во-первых. Во-вторых, деньги, в отличие от "МММ" и той же "Властилины", я сберег. Они - в надежном месте. В оборот пускать боюсь. Даже подставные лица могут продать меня. Или кинуть. Это новый жаргон. Надеюсь, поймешь. В твое время такого бардака не было. А теперь о главном. В конце лета мелькну у тебя. Я ищу каналы переправки капитала за границу. Для начала хочу перевести картотеку банка и все счета. "Коридор" в Турцию вроде бы проработан. К тебе подъедет мой человек, бывший начальник валютного отдела банка. Он привезет картотеку банка в черных полиэтиленовых мешках. Свали их в сарай и жди меня. Обнимаю. Твой Гипи" .
- А почему - Гипи? - не понял Жора Прокудин.
- Наверно, кличка, - поделилась догадкой Жанетка. - Адрес можешь не искать. Его на конверте нет. Только штемпель города Горняцка.
- Какого?
- Горняцка... Город шахтерской трудовой славы и вечных забастовок. От Приморска - семь часов на поезде. На машине - еще меньше.
- Ну и сука этот Поликарп! - ругнулся Жора Прокудин. - Ну, я его теперь точно поджарю!
- Я думаю, он уже давно сбежал, - спокойно предположила Жанетка. - Еще в обед. Он же не дурак.
- Горняцк... Горняцк... Горняцк, - затараторил Жора, сжав голову руками. - Где книжка этого... сыщика?
- Там, в сумке...
Он бросился к ней, долго и зло листал, пока не замер на нужной странице.
- Вот!.. Точно!.. "Мать Г. Родом из Горняцка. Переехала к мужу в Москву в ..." Зараза, год затерт!
- А тебе нужен этот год?
Жора Прокудин прижал что-то мягкое и скользкое к лицу, брезгливо оторвал его и вскрикнул:
- Говеные мешки!
Черный полиэтиленовый ошметок лениво перелетел борт и упал на воду. Он не тонул. Он издевался над аквалангистом, вытащившим его со дна.
- Утопите его!.. Утопите! - кинул в обрывок маской Жора Прокудин.
Она камнем ушла на дно. Черный клочок остался. Его мог утопить только шторм.
- Так мы это... что, в Горняцк поедем? - только сейчас поняв случившееся, обреченно спросил Топор.
Глава тридцать восьмая
ДОЛГИ НАШИ ТЯЖКИЕ
В глазках Рыкова вспыхнула надежда. Он вышвырнул себя из кресла навстречу Барташевскому, вцепился в его вялую руку и с интонацией ребенка, ожидающего мороженое, спросил:
- Ну что, нашел?
- Голова раскалывается, - еле вырвав свою холеную кисть, сел на привычный стульчик Барташевский.
- Ты чего не звонил?
- Искал.
- А сегодня?
- Сегодня я весь день летел...
- Ну, так нельзя!.. Я тут на одном валидоле живу, а ты не ставишь меня в известность о расследовании!
- А чего ставить! И так все ясно... Это дело рук сына Кузнецова, вынул Барташевский из бокового кармана пиджака записную книжку.
- Это которому я звонил?
- Ты звонил? - замер Барташевский.
- А что? Не имею права? Меня обокрали, а я должен таиться?!
Бас вернулся в его голос. Теперь перед Барташевским в черном кожаном кресле не огромный перепуганный ребенок, а мужик, привыкший всю жизнь командовать.
- Что, не имею права?!
- А ты какому Кузнецову звонил?
- Хозяину... Старшему...
- А-а... Я уж подумал мистика какая...
- Грубый мужик, этот Кузнецов. Деревня, короче.
- Лучше было их не тревожить... Понимаешь, они сходу поняли, что мы идем по верному следу. Сынок Кузнецова сразу исчез. Ты не поверишь, но они тут же организовали сценку с его пропажей, оставили в каком-то селе под Красноярском его машину с распахнутыми дверцами. На машине - ни единой царапины. Внутри - никаких следов борьбы. Даже в этом они оказались жлобами...
- В каком смысле?
- Машину и ту сохранили...
- А-а, понял... Машина - "Мерс"?
- Нет, "БМВ", - вспомнил Барташевский. - Кожаный салон, подогрев сидений, стереомузыка. Даже магнитолу внутри оставили. Типичная провинциальность...
- И что теперь делать?
Холеными пальчиками Барташевский пролистал записную книжечку, подпер нужную строчку ровно остриженным ногтем.
- Следствие по факту исчезновения ведет майор милиции Селиверстов, считал он. - Побеседовал я с ним. Дурак дураком. Апломба - на миллион, отдачи - на копейку...
- Значит, они даже следствие ведут?
- В том-то и юмор. По закону после исчезновения человека должно пройти очень приличное время. А тут как-то сходу, впопыхах. Чувствуется, что здесь не обошлось без денег Кузнецова, его папаши. Они и закрутили эту инсценировочку. Отсидеться хотят. Но мы не дадим!
- Да, пора этого Кузнецова брать за горло! - сделал зверское лицо Рыков. - Сам бы туда поехал и задушил эту подлюку!
- Я уже проконсультировался с юристами. Надо на их фирму в суд подавать...
- В суд?
Рыков замер в кресле. Теперь он смотрел на Барташевского так,
будто подчиненный только что обозвал его последними словами.
- Я тебя не пойму, - пробурчал Рыков. - мы же договорились: в
милицию не заявляем. Еще не хватало, чтобы эти вонючки начали
ковыряться в наших делах и выяснять происхождение капитала...
- Да не будет никто ковыряться! Мы в Красноярске в суд подадим. Предоставим документы из банка, из магазина, откуда был вывезен товар. В провинции никто в наших капиталах ковыряться не будет.
Рыков выжал из легких долгий тяжкий вздох. Такого количества кислорода хватило бы на хорошую саксофонную пьесу. На секунду позавидовав бычьему здоровью шефа, Барташевский тут же забыл о нем. Он хотел еще сильнее развить мысль о суде, но Рыков опередил его:
- А может, по-русски с ним разобраться?.. Без всяких там судов?.. Наслать своих ребят, чтоб поприжали?.. А?.. - Не хрустнет, - вспомнив дубовое, жесткое лицо Кузнецова-старшего, решил Барташевский.- - Сибиряки люди совсем не робкие...
- Перед стволом все робеют!
- Не спорю.
На столе запиликал радостную мелодийку сотовый телефон. Рыков даже не протянул к нему руку. Он сидел, насупившись, и поедал взглядом книжечку Барташевского. В его душе боролись два человека. Один настаивал на суде, второй размахивал пистолетом. В конце концов, второй нажал на спусковой крючок, и сторонник суда упал замертво.
Хлопнув ладонью по столу и этим как бы озвучив внутренний выстрел, Рыков решил:
- Суда не будет! Я его клешней за задницу ухвачу! Он у меня поплачет!
Барташевский густо покраснел и стал еще красивее. Аккуратно закрыв блокнотик, он спрятал его у сердца и тихо ответил:
- А я уже адвоката нанял... Совсем недорого...
- Гони его в шею! Мне нахлебников и без адвокатов хватает!
Телефон помолчал, будто прислушиваясь к разговору, и снова запиликал.
- Ты не психуй, Платоныч, - мягко предложил Барташевский. - Это же как езда на повороте: можно красиво вписаться, а можно и бортом об отбойник хряснуться...
Сколько лет этому Кузнецову? - неожиданно спросил Рыков.
