Наталья Солнцева - Натюрморт с серебряной вазой
Лавров с тихим стоном закрыл глаза. Это еще хуже, чем он думал.
– Так не бывает, – отчаянно возразил он. – Не бывает!
– Человек – это прежде всего сознание, – терпеливо объясняла Глория. – Похоже, найденная на дне моря ваза каким-то образом изменяет сознание. И человек совершает непостижимые поступки. Это очень, очень опасно.
– Но ты же не видела Стаса в номере? Не видела отрубленной головы?
– Не видела, – подтвердила Глория. – Значит, я меньше поддаюсь влиянию вазы.
– Почему?
– Могу только предполагать. Мы с ней находимся по одну сторону…
– Как это? – не понял Лавров. Он начал нервничать, и его лихорадка усилилась.
– Боюсь, я не сумею тебе растолковать, что происходит с человеком, который… – Она запнулась, подбирая слова. – Который заглянул в потустороннее. Звучит неуклюже, но частично отражает суть. Есть вещи, необъяснимые с рациональной точки зрения.
– С твоим сознанием что-то не так?
– Понимаешь, уже само знание о потустороннем способно необратимо изменить жизнь… мою, твою или Русланы. Лучше не открывать ящик Пандоры.
«Но ты ведь открыла его, – вспыхнуло в уме Лаврова. – И я невольно оказался втянутым в твою игру. Впрочем, опять лгу. Я хочу быть рядом и заранее согласен на все!»
Он не рискнул произнести свои мысли вслух и вместо этого приподнялся и попросил пить.
Глория подала ему стакан с водой. Из нее получилась бы отличная сиделка.
Остаток ночи они провели без сна. Лавров блуждал в бредовой полудреме, а Глория не отходила от него: меняла холодные компрессы на лбу и терпеливо ждала рассвета.
Утром она отправилась проведать Смолякову и… застала пустой номер. Кровать была не застелена, личные вещи постоялицы исчезли. Этого Глория не предусмотрела. Была занята недомоганием своего спутника и упустила блондинку.
На ее вопрос дежурный сообщил, что Руслана встала рано и договорилась с водителем мини-вена марки «Фольксваген», который выезжал в шесть часов утра, чтобы тот взял ее с собой. Кажется, она не вполне оправилась от своего приступа и выглядела испуганной.
– Мы же не вправе ее задерживать, – оправдывался парень, как будто Глория обвиняла его в равнодушии и безответственности.
– Странно, что мы ничего не слышали, – обронила она.
Видимо, Смолякова тихо собралась и бесшумно выскользнула из номера. Еще бы. После ночного инцидента любой на ее месте постарался бы избавиться от опасных попутчиков. Кто знает, что еще может взбрести в голову Лаврову и где гарантия, что во второй раз пистолет не выстрелит?
Однако блондинка вряд ли понимает, что может подстерегать ее на пути в Москву…
* * *Солнечное утро унесло с собой слабость и жар, которые мучили Лаврова. Обычной бодрости начальник охраны не ощущал, но чувствовал себя сносно.
– Я быстро восстановился, – радостно сообщил он Глории.
– Просто ваза находится далеко от отеля, – не преминула заметить она. – Руслана сбежала от нас. В свете того, что ты натворил, я не удивляюсь ее поступку.
– Сбежала?
– Ее забрал водитель мини-вена.
– Ты расстроена? – виновато потупился Роман.
– Нет, я восторге! Руслана не соображает, с чем имеет дело, она…
– Это ее выбор, – неуверенно возразил начальник охраны. – Мы не подряжались нянчить ее.
– Хороши няньки! Ты чуть не подстрелил Руслану, а я бросила ее на произвол судьбы. Дала таблетку и на этом успокоилась. Представляю, как ты ее испугал, раз она решилась добираться до Москвы самостоятельно. На попутках!
– Бедный водитель, к которому она напросилась в пассажирки, – покачал головой Лавров. – Ему жутко не повезло.
– Ты прав! – спохватилась Глория. – Надо ехать! Думаю, мы скоро их догоним…
Глава 33
Москва
В ушах Виктора до сих пор стоял пронзительный вопль Раметова: «Вон отсюда, паршивец! И чтобы духу твоего здесь не было! Мне надоели твои выходки! Ты уволен!»
Только на следующий день до охранника, теперь уже бывшего, дошло, что он больше не работает в антикварном магазине «Раритет». Его выгнали – на сей раз не в шутку, а всерьез.
Вместе с ним Раметов прогнал и Русю – вдову бизнесмена Ордынцева. После неудавшегося покушения на бывшего циркача и своего позорного изгнания Ирина и Виктор долго сидели в машине, пока не кончился дождь и не наступили теплые влажные сумерки. Он слушал, она говорила…
Это были бредовые признания, безумная исповедь, в которую не хотелось верить. Ирина изменяла мужу с Раметовым, покойный изменял ей с телеведущей Смоляковой. Зловещий клубок измен, грязи и алчности.
Виктору отчаянно хотелось убить ее, потом себя… потом вернуться в магазин и расправиться с его хозяином. Увы, эти потуги так и остались потугами. У него был шанс прикончить Раметова, но он не сумел им воспользоваться. Тот забрал у охранника пистолет, а голыми руками с ним не совладать. Впрочем, даже с оружием Виктор спасовал перед этим жалким фигляром и балаганным шутом. Однако же сей шут каким-то образом подчинял себе людей гораздо более умных, образованных и, судя по всему, влиятельных. Взять хотя бы покупателей его негодного товара.
Ирина плакала. Виктор не находил в себе сил утешать ее.
– Ты думала, в деньгах счастье? – спрашивал он. – В тряпках? В дорогих побрякушках? В крутом особняке?
– А в чем счастье, Вик? В чем? Ты знаешь?
Раньше Виктору казалось, что ответ на этот вопрос ему известен, но жизнь опрокинула его идеалы и поколебала его уверенность.
– Кого из нас троих ты любила?
«Никого», – прочитал он в синих как небо глазах Ирины и судорожно вздохнул. Она быстро разочаровалась в их студенческом романе, потом в семейной жизни с Ордынцевым. И только чудовище Раметов оставался для нее желанным. Это была не любовь – слепое и жадное вожделение. Неутолимое, ненасытное. Бывший факир проделывал с женщинами какой-то ловкий трюк. Этого-то трюка Виктор так и не сумел разгадать. Впрочем, как и другие тайны Раметова.
– Ты нарочно устроился к нему в магазин? – хлопала длинными мокрыми ресницами Ирина. – Из-за меня?
– Из-за себя! Из-за нас с тобой! Раметов – опасный человек. Я должен был раскусить его! Он жулик. Хитрый махинатор! Он пообещал тебе «запретный плод». Ты хоть знаешь, что он имел в виду?
– Я… я не думала…
– Ты пожелала завидное замужество, и все исполнилось. Потом ты решила избавиться от мужа… и вот ты вдова. Что дальше, Руся?
– Я не понимаю, чего ты злишься? – всхлипывала она. – Макс умер случайно. Я ни в чем не виновата!
– Как Раметову это удается?
– Я же говорю, он колдун… Я хотела убить его и не смогла. И ты тоже не смог. Почему?
– Неохота в тюрьму садиться, – соврал Виктор.
На самом деле в тот момент мысль о неотвратимом наказании не пришла ему в голову. Он просто ослабел под негодующим взглядом Раметова настолько, что едва не грохнулся в обморок. Это был некий особый вид гипноза, которым природа порой наделяет недобрых людей.
– Теперь ты богатая женщина, госпожа Ордынцева, – презрительно процедил Виктор. – Я наводил справки: твой благоверный занимался строительным бизнесом и неплохо поднялся. Может, это ты его убила? По наущению Раметова.
Ирина даже плакать перестала, так ее поразили слова бывшего возлюбленного.
– Ты с ума сошел! Я?.. Зачем мне…
Она запнулась, смешалась и замолчала, кусая нижнюю губу. От нее все еще пахло Раметовым, тем неистребимым запахом «хозяина», который въедается в поры «раба».
Виктор с ужасом и отвращением ощутил, что он сам начал пропитываться этим запахом. Ему вдруг остро захотелось снова увидеть ненавистную, страстную сцену совокупления красавицы и чудовища. О, как сладок бывает самый гнусный порок! Как притягателен! Как отравляет он мозг и сердце человека, зажигает его кровь, распаляет его воображение…
– Зачем? Да чтобы получить свободу! – выпалил Виктор, сдерживая желание наброситься на Ирину, повторить то, что делал с ней Раметов, только в более извращенном и жестоком виде. Прямо здесь, на твердом и неудобном сиденье автомобиля наказать ее за похоть и предательство, за пренебрежение, наконец. За то, что она предпочла других мужчин.
– Затем, чтобы без помех тратить чужие деньги! – добавил он. – Твой муж мертв, а ты отдаешься этому… этому…
Он не нашел уничижительного определения для Раметова и выпалил:
– Я любил шлюху! Корыстную и развратную! Готовую ради денег на все…
Самое ужасное, что он продолжал ее любить. До судорог, до холодного пота и дрожи в груди. Отчего он испытал бы больше радости? От сексуального насилия над ней или от убийства? Дать бы сейчас газу, разогнаться со всей дури и направить машину на фонарный столб или бетонное ограждение. Покончить с собой и с ней, сжать ее в последнем смертельном объятии, слиться с ней навсегда, навеки.
Если бы он был уверен в существовании рая для самоубийц, он бы так и поступил. Есть ли счастье на небесах? Есть ли оно хоть где-нибудь?..
