Б. Седов - Король Треф

— Лично я — за.

Татарин только кивнул молча. А Дядя Паша хлопнул себя по коленям и, рассмеявшись, сказал:

— Молодец, Знахарь, правильно себя вел. Молчание — золото.

— Ну что, — Стилет посмотрел на меня, — ты теперь вор в законе. Что скажешь?

Я был совершенно разочарован будничностью и краткостью процедуры, но виду не подал и, вынимая из кармана дорожный чек, сказал:

— А мое слово такое будет.

И бросил бумажку на середину стола. Лысогор подобрал ее, поднес к глазам, и я с удовольствием увидел, как его глаза полезли на лоб.

— Ни хуя себе!

Он очумело воззрился на меня, затем снова на чек. Все заинтересованно смотрели на Лысогора. Наконец он бережно положил чек на стол и сказал:

— А вы мне будете говорить!

Чек пошел по рукам, вызывая удивление и уважение, и, когда он добрался до Стилета, я замер. Ну, выдаст он себя или нет?

И точно, Стилет не смог утаить мгновенно выскочившие на его лицо чувства. Он вонзился в меня прищуренными глазами, и я сразу же понял, что, если бы он знал о чеке раньше, мой труп давно уже валялся бы где-нибудь на помойке.

Дядя Паша, с веселым изумлением глядя на меня, сказал:

— Ну, Знахарь, если, не дай бог, будут проблемы, приезжай к нам на Урал. Спрячем — хрен найдут.

Потом он встал и, потянувшись, сказал:

— Пошли, что ли, водка стынет!

— И бабы ждут, — весело подхватил Лысогор, вставая из-за стола.

Татарин протянул мне руку и тонким голосом сказал:

— Прими мои поздравления.

Стилет убрал чек в карман, и мы пошли к выходу.

Как я понял, в соседнем зале для нас уже был накрыт стол.

Интересно, подумал я, а если коронация проваливается, тогда что? Идут отмечать это дело или не идут? И как чувствует себя провалившийся кандидат? Хорошо, что это не касается меня. Оно, конечно, интересно, но лучше таких вещей не знать.

Мы со Стилетом отстали от остальных, и он, взяв меня за локоть, спросил:

— Ну, чего ты такой кислый?

— Да как тебе сказать, — замялся я, — не думал я, что все за пятнадцать минут решится. Как-то быстро все, раз-раз и готово.

— Ну понятно, — сказал Стилет, — насмотрелся фильмов и ждал, что тебя, как при дворе короля Артура, будут мечом по плечу хлопать. Нет, брат, такого и в старые времена не было, а уж теперь… Забудь. Свидетели были, кворум был, да и решили все еще позавчера. Так что — все в порядке.

— И еще…

— Что — еще? — и Стилет подозрительно посмотрел на меня.

— Да вот… Не все вопросы перетерли. Например, про то, кто авторитетов замочил. Я думал, будет разговор, вопрос-то все-таки серьезный…

Стилет принял равнодушный вид и сказал:

— Ну, видать, решили сегодня не касаться этого. Чтобы не портить тебе настроение.

Он широко улыбнулся и, глядя на меня, сказал:

— Ты же вроде как именинник сегодня, так что с тебя причитается.

Улыбнуться-то он улыбнулся, но в глазах у него было беспокойство. И очень неслабое. Я радостно заулыбался в ответ и воскликнул:

— Ну дак! Где там стол с водкой и селедкой? Хочу услышать поздравления уважаемых людей.

— Так ведь ты теперь и сам уважаемый, вникаешь? — спросил Стилет и проницательно посмотрел на меня.

Я развел руками, и мы вошли в зал ресторана, где за отдельным столом, стоявшим в кабинке, уже устраивались Татарин, Лысогор и Дядя Паша.

Увидев нас, они замахали руками, и мы направились туда, где я впервые буду разговаривать с ворами в законе на равных.

Следующее утро началось с пива.

Говорят, что первый признак алкоголизма — это если человек опохмеляется с утра. Может быть, оно и так, но после вчерашнего чувствовал я себя так, будто всю ночь катился с лестницы, и это нужно было срочно поправить.

Я полез в маленький бар, стоявший рядом с холодильником и обнаружил там несколько бутылок «Пльзеньского Праздроя». Я не большой знаток пива, но вынужден был признать, что лучше этого я не пробовал даже в Германии. Высосав две бутылки, а они исчезли во мне, как два стакана воды, вылитые на песок, я пошел в душ и минут двадцать просто стоял под горячей водой. Не знаю уж, подействовал это душ или пиво оказало свое благотворное воздействие, но из ванной я вышел почти нормальным.

Открыв третью бутылку, я уселся в кресло, чтобы уже спокойно и вдумчиво посмаковать отличное чешское варево, но тут вдруг зазвонил телефон.

Я снял трубку и благодушно сказал в нее:

— Я вас слушаю.

— Знахарь, это ты? Голос был мне незнаком.

— Да, а кто это?

— Я от Дяди Паши, звоню снизу. Можно подняться к тебе? Разговор есть.

Пиво настроило меня на человеколюбивый лад, и я добродушно ответил:

— Валяй.

В трубке раздались гудки, и я, бросив ее на аппарат, быстренько накинул пляжный халат, который нашелся в ванной. Негоже было принимать гостей голышом. Через две минуты в дверь постучали.

— Войдите!

Дверь открылась, и в номер вошел чернявый парнишка лет двадцати пяти, небольшого роста, но крепкий и подвижный.

— Привет, Знахарь, я от Дяди Паши, меня Валерой звать, а братва Пауком кличет.

— Привет, Валера. Или тебя лучше по погонялову звать? — ответил я, протягивая ему руку.

— Да мне все равно, — ответил он, отвечая на мое не очень крепкое после вчерашнего рукопожатие.

— Ну и ладно, — сказал я, — присаживайся. Пивка хочешь?

— Спасибо, Знахарь, я не пью, — ответил он и сел в кресло.

— А я вот тут маленько, — сказал я, опускаясь на диван напротив него, — не возражаешь?

— Что ты, что ты, — замахал он руками, — ты здесь хозяин, что же я, не понимаю, что ли!

— Ну и ладно, — согласился я и налил себе пива в тонкий стакан.

Отпил маленько и говорю:

— Значит, от Дяди Паши?

— Да, от него.

— Ну и как там Дядя Паша, жив, здоров?

— А что ему сделается, он мужик крепкий, не то что некоторые молодые.

— Это хорошо. Так что за дело-то, с чем пришел?

Паук полез в карман, затем спохватился и спросил:

— Можно, я покурю?

— Кури, пожалуйста, — ответил я, — сам-то я не курю, бросил, а если кто другой курит, так мне все равно.

Паук закурил, деликатно выпустил дым в сторону и сказал:

— В общем, Дядя Паша просил передать тебе кое-что от себя лично и сказал, что ты сам все поймешь. А если чего не поймешь, то можешь спрашивать у меня, я отвечу. И этот разговор будет как бы с ним.

— А чего же он сам не приехал?

— Ну, этого я не знаю. Я человек маленький, и он мне не докладывает. Ну вот, слушай.

— Давай.

Паук затянулся еще раз и стал излагать Дяди Пашино послание.

— Дядя Паша просил передать тебе, что ты — молодой, а Стилет — старый.

Интересно, подумал я. Интересненько…

— А дальше?

— А дальше, если ты понял, что тебе передал Дядя Паша, спрашивай. Если смогу — отвечу.

Я внимательно посмотрел на Паука и увидел, что он не такой уж и простой парень, каким показался с первого взгляда. Да и не похож он, оказывается, ни на простого посыльного, ни, тем более, на шестерку. Взгляд у него был прямой и, как бы сказать, вроде как Паук на татами стоит и смотрит, куда бы тебя приложить. Резкий такой взгляд и внимательный.

Так. Ну, что же, тогда попробуем спрашивать.

— Значит, если сможешь, ответишь… Хорошо. Скажи, Паук, тех авторитетов Стилет уложил?

Глаза Паука на мгновение сузились, и он твердо ответил:

— Да, он.

— А почему же вчера на сходняке об этом не заговорили?

— Не было смысла. Такие вещи доказывать надо. Получилась бы свара, вони до небес, а толку никакого. А потом…

— Что — потом?

— А потом — нельзя было его спугнуть. Пусть думает, что все путем.

Ого, подумал я, значит, меня автоматом записали против Стилета! Я, конечно, не возражаю, но почему они так уверены в том, что мне можно доверять?

— Вот оно как… — медленно сказал я, — значит, вы его уже приговорили… А если я, к примеру, позвоню ему и расскажу, что на него капкан ставят, что тогда?

Паук усмехнулся и уверенно сказал:

— Не позвонишь.

— Это почему же?

— Сейчас объясню. Трех авторитетов завалили в один день. А на следующий день грохнули пахана ижменской зоны Железного.

У меня отвисла челюсть. А непростой парень Паук продолжал:

— Ты, когда по тайге шел, не встречал там случайно человечка одного?

— Таксиста! — вырвалось у меня.

— Точно, Таксиста. Ну, я так думаю, что после встречи с тобой Таксиста уже больше никто не видел, и не увидит.

Я кивнул и приложился к стакану с пивом.

— А кому нужно было Железного валить? А тому это было нужно, кто боялся, что Железный расскажет, как этот кто-то ему Знахаря заказал.

— Стилет!

— Опять в точку.

— Но ведь он же послал маляву, чтобы меня не трогать!