Леонид Словин - Ночь, прожитая трижды
Все обернулись к удачливому кандидату.
- Мы все его от души поздравляем...
По кабинету внвь запорхали улыбки.
Кто-то побойчее осмелился даже:
- Отметить надо...
Второй генерал поймал взгляд Игумнова, показал на дверь. Тем не менее
Игумнов, как положено, испросил разрешение старшего.
- Могу идти?
- Да, т о в а р и щ м а й о р!
Игумнову показалось он ослышался:
"М а й о р". Ошибка? Намек? "
По дороге к себе он обдумал эту мысль.
Генералу Ткачуку нужна была основная улика против его частного охранника - пистолет, который Никола привез из Домодедова. Об этом уже звонил его советник. За эту маленькую услугу маячили майорские погоны. Подписать приказ об очередном звании должен был генерал Скубилин, который для Ткачука был просто "Васей". Ткачук уже возвонил...
Большие звезды легко оказывали друг другу подобные небольшие ни к чему не обязывающие одолжения. Просто как члены общего генеральского пула...
Что же касалось убийства преступного авторитета, которое при этом осталось бы нераскрытым...
"Обществу это только на пользу! Мафия истребляет саму себя!"
Игумнов был уже рядом с кабинетом, когда его окликнули:
- Т о в а р и щ м а й о р...
Он уже не удивился.
Его догнал "Штирлиц", все такой же улыбчивый, вроде неловкий. "Свой в доску". В глаза не смотрел.
Кроме них в коридоре не было никого.
- Вам недавно звонили об одном деле...
Подполковник осторожно подбирал слова: прошлые задания, которые он выполнял для других генералов и на которых крупно погорел, так что вылетел из родного ведомства с волчьим билетом, сделали его осмотрительнее.
- Вы знаете о ком речь... - Он намекал на советника генерала Ткачука, - Ну вот... Я как раз еду в их сторону и могу захватить то, о чем он просил... - "Штирлиц"старательно обходил острые углы. - Мне как раз по дороге...
Игумнов остановился.
Он понял теперь, откуда растут ноги.
"Рыцарь плаща и кинжала"не терял времени зря, следил за Николой в Домодедове...
"Проверял чистоту наших рядов!"Ну, ясно!"
"Штирлиц"видел, как агент нашел пистолет. Следил за ним в расторгуевской электричке, затем в метро... Наконец, сдал их всех с потрохами своим коллегам...
"Из "Освальда"!..
- Прикажите пусть кто-нибудь завернет эту штуку... - Подполковник говорил тихо, одними губами. - и положит мне в машину. Багажник будет открыт...
"И снова никаких имен..."
Дальнейший путь пистолета было нетрудно проследить.
В "Освальде"кто-то, тоже анонимный, возьмет "макаров"из багажника, доставит ружейному мастеру...
Потом небольшие замены в механизме, и вот уже по гильзам вместе с пулей, изъятым на месте преступления в Домодедове, ствол, из которого совершено убийство, никогда невозможно будет идентифицировать...
При том, что "Штирлиц"в любом случае всегда останется не при чем.
- Нет, так не пойдет...
Игумнов не собирался предоставить ему этот шанс.
- Пиши расписку на пистолет и я его отдам...
Он невольно вспомнил Черныха: этой ночью одна расписка уже спасла их от позора и увольнения...
- "Макаров"этот, он ведь из Домодедова... - Игумнов блеснул блатными металлическими фиксами.
- Так решаешь, к а п и т а н...
Подвижный, с мелкими приятными чертами лица "Штирлиц"неожиданно
снова оказался перед выбором: получить пистолет любой ценой... Снова прикрыть грудью начальство?! А если всплывет...
Позади хлопнула дверь. Начальник розыска обернулся.
Старший опер - без пиджака, с наплечной кобурой поверх сорочки выскочил в коридор. Качану только что позвонил дежурный:
- Ты в опергруппе. На нас повесили домодедовское убийство. Поедешь с Игумновым...
- А ствол?!
Тот не понял:
- Конечно!Генерал приказал. Взять обязательно!
"Взять ствол!"
Это означало суд чести, выговорешник, Может понижение в должности. Но, в конце концов, его оставляли!
"Штирлиц"не был готов повторить весь свой путь от увольнения из родного ведомства сначала.
Спросил только:
- А не пожалеешь?! Знаешь против кого идешь?!
- Пошел ты!..
Качан ничего не понял. C тяжестью кабуры к нему вернулось ментовское привычное чувство защищенности.
- Едем! Я самый счастливый человек, Игумнов!
Качан не представлял, каких врагов они себе нажили.
"Штирлиц", не оборачиваясь, пошел к выходу.
Война была объявлена.
