Полина Дашкова - Вечная ночь
Такое случалось все чаще. Интерес публики остывал. Его надо было постоянно подогревать новыми пиар-акциями. С каждым очередным выступлением, особенно в провинции, Вазелин все отчётливей понимал: надо что-то делать. Последний концерт в подмосковном городе Лапине его доконал. В зале было пусто, гнусно и скучно, словно двенадцать лет славы ничего не значили.
С самого начала что-то не заладилось. Автобус застрял в пробке. Из кабины звучал писклявый голос одного из конкурентов Вазелина, солиста группы «Чипсы». Шофёр слушал последний хит на диске, даже не по радио. Специально поставил диск, но этого мало. Он ещё и подпевал.
Когда наконец подъехали к большому стеклянному зданию городского концертного зала, Наташа, верная спутница Вазелина, стала рассказывать анекдот про Чебурашку, который все слышали уже раз десять, потом заметила, что у Вазелина сейчас ресница попадёт в глаз, заставила смотреть вверх и принялась осторожно вытаскивать ресницу.
Трое музыкантов в это время просыпались, потягивались. Администратор шуршал газетой. Все делали вид, будто ничего не происходит.
На площади перед концертным залом действительно ничего не происходило. Можно было отпускать охрану. А ещё лучше — разворачивать автобус и ехать назад, домой, в Москву. Площадь оставалась пустой и спокойной. Только в углу, в сотне метров от здания концертного зала, наблюдалось некоторое оживление. Там был небольшой рынок и открытое кафе с пивом и чебуреками. Бабки торговали прошлогодней квашеной капустой, мёдом и шерстяными носками. В кафе за столиками сидели люди, в основном молодые крепкие мужчины. Никто даже не взглянул на автобус, в котором приехал в замызганный городок Лапин знаменитый Вазелин со своей командой.
А всего лишь год назад на этой площади творилось нечто невообразимое. Наряд милиции еле сдерживал толпу подростков, ожидавших своего кумира. Мальчики и девочки, не только местные, но и из Москвы и других городов, давя друг друга, рвались получить автограф, прикоснуться к одежде Вазелина. Лил дождь, было холодно, но они не замечали ничего, кроме Вазелина и его команды.
Но это было год назад. А сейчас пустынную площадь заливало солнце. Вокруг кафе топтались продрогшие голуби, проехал грузовик, и огромный рекламный щит с портретом Вазелина задрожал, словно от страха.
— Не напрягайся, — сказал администратор. — Мы рано приехали, ещё два часа до концерта.
Вазелин не ответил. Он чувствовал, стоит ему открыть рот, и он начнёт орать, кинется с кулаками на этого жирного ленивого бегемота, своего администратора. Вместо Вазелина подал голос ударник Вова. Смерив администратора хитрым взглядом, он спросил:
— Бориска, ты чего, блин, опять все рекламные бабки прожрал? Смотри, лопнешь.
Остальные музыканты засмеялись, Бориска возмущённо заморгал, заверещал, что рекламу раскрутил по полной программе, ткнул жирным пальцем сначала в газету, где на первой полосе был портрет Вазелина, потом в плакаты и афиши, обильно украшавшие площадь и здание концертного зала.
Вазелин продолжал молчать, когда автобус остановился, сердито оттолкнул руку ненужного охранника, сдержанно кивнул в ответ на приветствие директора концертного зала, полной свежей дамы в белом костюме, которая вышла его встречать.
— Да перестань ты, в самом деле! — пела ему в ухо Наташа, пока они шли через служебный вход по узким коридорам. — Ты же сам говорил, раз на раз не приходится. Весна — не лучшее время для концертов. К тому же холод собачий. Людям неохота из дома вылезать. Не надо делать глобальных выводов. Ты все равно самый лучший. Вон, смотри!
Совсем близко послышался топот и гул голосов. Дверь, ведущая к запасной лестнице, распахнулась, в коридор, прямо навстречу Вазелину, повалила толпа подростков. Вазелин облегчённо вздохнул, подумал: не густо, конечно, но хоть что-то, оскалился в звёздной улыбке, полез в карман за ручкой и приготовился раздавать автографы.
Чтобы пропустить толпу, охраннику и директрисе пришлось вжаться в стену. Первый подросток замер напротив Вазелина. Он раскраснелся и тяжело дышал. Ему в затылок дышали остальные.
— А-а… это, короче, разрешите пройти.
Голос у подростка ломался. Первую часть фразы он произнёс басом, вторую — детским фальцетом. Звёздная улыбка на лице Вазелина превратилась в гримасу. Он посторонился. Мальчики протопали мимо, обдавая его жарким дыханием и запахом молодого здорового пота. Один из них нечаянно задел локтем толстое пузо администратора Бориски и вежливо извинился.
— Это наши каратисты, — с гордостью объяснила директриса, — у них сегодня последняя тренировка перед соревнованиями. Прошу ко мне в кабинет.
— Вот видишь, — прошептала на ухо Наташа, — не твоя публика. Они каратисты, этим всё сказано.
В кабинете директрисы был накрыт стол. Чай, пирожки, бутерброды. Бориска плюхнулся в кресло, накинулся на еду.
Ударник Гриня стал доставать из сумки водку, у него там оказалось бутылок пять, и каждую он любовно приветствовал:
— Вот она, родимая, вот она, лапушка, а вот ещё, красотуля холодненькая, потненькая…
— Да вы кушайте, кушайте, угощайтесь, — суетилась директриса, — Валентин, вы что-то грустный сегодня, — она протянула ему тарелку с пирожками, — попробуйте, это наша сотрудница испекла, библиотекарь. Вот, кстати, она тут передала мне диск, чтобы вы подписали для её племянника. Он ваш тёзка, тоже Валентин.
Вазелин отстранил тарелку, молча раскрыл плоскую коробку с диском, чиркнул наискосок: «Привет тёзке!», поставил свой размашистый автограф.
— Валя, вы себя плохо чувствуете? — не унималась директриса. — Я вас не узнаю, вы обычно такой весёлый.
— Мы просто устали, сегодня утром прилетели из Саратова, — объяснила Наташа, — рейс задержался, ночь бессонная.
Группа и администратор угощались вовсю, уже разлили водку, жевали, смеялись. Никакой бессонной ночи не было. Из Саратова они прилетели накануне вечером, в десять. Вазелин спал с полуночи до полудня, проснулся злой и опухший.
Нельзя сказать, чтобы короткие весенние гастроли по волжским городам прошли так уж плохо. Залы в основном были полны, поклонницы толпились у гостиниц. Вроде бы все, как обычно, однако с каждым городом, с каждым очередным концертом толпа становилась немного жиже, крики тише. Нигде никого не раздавили, нигде не снесли ограждений. Последний концерт в Саратове пришлось отменить. Накануне скончался какой-то крупный местный чиновник, и так случилось, что гражданскую панихиду решено было проводить именно в том концертном зале, в котором планировался концерт Вазелина.
— Вы с ума сошли?! Хотите, чтобы у вас здесь все разнесли?! — кипятился толстый Бориска, объясняясь с местной администрацией.
Но ничего страшного не произошло. Перед артистами извинились, публике вернули деньги.
— Что теперь, вешаться, что ли? — рассуждали музыканты в ресторане, в аэропорту. — Надо думать, менять репертуар, искать что-то новое. Мы уже третий год работаем на одном приёме, крутим десяток песен. Да, это классные песни, это шлягеры, но все приедается, а конкуренция дикая.
— Пора мочить конкурентов, — мрачно произнёс Вазелин.
Никто его не услышал, кроме Наташи. Она улыбнулась, как всегда улыбалась в ответ на его шутки, даже самые грубые и несмешные.
Перед выходом на сцену Вазелин выпил рюмку хорошего коньяку в полном одиночестве, закурил сигару. Ему нравилось курить перед зеркалом и смотреть, как проступает сквозь медленные слои дыма его красивое породистое лицо. Кто-то из журналистов однажды удачно заметил, что с возрастом он все больше становится похож на Шаляпина. Долгожданный и, вероятно, последний гений русского вокала. Голос, лицо и барственная осанка, как у Шаляпина. Но этого мало. Великий певец был всего лишь исполнителем. Вазелин сам сочинял музыку и стихи, и некоторые называли его сегодняшним Вертинским. Диапазон его голоса позволял плавно подниматься от шаляпинского баса к тенору Вертинского и съезжать обратно в пространстве одной песни. Нашлась фанатка, которая создала в Интернете красивый коллаж, посвящённый Вазелину, состоящий из фотографий Шаляпина и Вертинского, но вместо их лиц везде было аккуратно вмонтировано лицо Вазелина. Нашлась ещё фанатка, совладелица сети модных магазинов мужской одежды, которая специально для него сшила шубу, похожую на знаменитую шаляпинскую, и меховую шапку старинного фасона. Ему все это очень шло. Глянцевый журнал для мужчин, дорогой, толстый и чрезвычайно популярный, тут же напечатал фотографию Вазелина в этой роскоши на своей обложке. Примерно месяц номер красовался на полках супермаркетов, в газетных ларьках, на развалах в метро и в подземных переходах. Чуть позже вышел очередной альбом, состоящий из двух компактов. Для оформления использовали тот же снимок, только общий план. На фоне заснеженных деревьев шикарный задумчивый Вазелин в распахнутых барских мехах.
