Забытые грехи юности - Марина Серова

— Так она была права, ведь именно Анастасия преподнесла вам дубликат ключей от сейфа, разве не так?

— Да так, все так! Я до последнего пыталась Настьку образумить, говорила ей, что ее часть я ей верну, но только позже, когда она перестанет дурью маяться. Но все было впустую.

— И тогда вы задушили свою сестру.

— Я сделала это… даже не осознавая того, что совершаю. Просто схватила какую-то косынку, которая лежала на комоде, накинула ее Настьке на шею и начала тянуть на себя, чтобы не дать ей убежать из квартиры.

— Ну да, опыт удушения у вас ведь уже был — вы так же лишили жизни Ренату Смолянинникову, — заметила я.

— Пришла в себя я уже тогда, когда увидела, что Настька перестала сопротивляться и свалилась на пол, — глядя перед собой в одну точку, проговорила Елизавета. — Я сначала даже не поверила, что задушила Настьку. Но когда взглянула на ее лицо, то сомнений больше не осталось никаких: глаза, почти вылезшие из орбит, вывалившийся изо рта язык. Я поняла, что вернуть все назад невозможно, Настьку не воскресить и мне необходимо как-то выбираться из всей этой ситуации. Я положила сестру на диван, вытащила пачку денег из ее руки и забрала с собой косынку. Я знала, что сюда должен прийти этот чертов наркоман, из-за которого Настька лишилась жизни. Поэтому мне необходимо было как можно быстрее уйти из квартиры. Входную дверь я не стала закрывать полностью. Если повезет и этого Гришеньку застанут рядом с Настькой, то могут подумать, что это его рук дело. А так — больше ведь никого нет, кто мог бы меня выдать. Настьки нет, она уже ничего не расскажет, в том числе и про Александра Иванникова, и про эту Ренату Смолянинникову — тоже. А больше про меня никто и не знает. В подъезд я вошла, нацепив капюшон, так что опознать меня было бы затруднительно. Но вот если бы я сразу уехала отсюда… Но я потащилась к дяде Косте. Черт меня дернул, не иначе… А потом и вы на меня вышли… Все мне испортили…

Эпилог

Я встретилась с Константином Загребенниковым, рассказала ему о том, кто распустил о нем в Интернете клеветнические слухи, а главное — кто является убийцей его дочери. Константин Александрович мужественно воспринял известие о том, кем на самом деле является его двоюродная племянница.

Спустя неделю я снова сидела в кабинете Кирьянова. Неожиданно раздался звонок. Кирьянов снял трубку.

— Да… да… понятно…

— Какие-то новости? — спросила я.

— Новости… Григорий Солодовников скончался от раны, которую нанес ему Геннадий Коновалов.

Теперь Геннадию Коновалову светит статья за убийство, а Елизавете Маркушкиной — аж за два убийства.

— Скажи, Тань, а как ты догадалась, что Александр Иванников — это Елизавета Маркушкина, троюродная сестра Анастасии Загребенниковой? — спросил Владимир.

— Видишь ли, Володь, эта мысль у меня подспудно сидела в голове. Я с самого начала считала, что у Анастасии был помощник, потому что одна она не смогла бы провести эту операцию по ограблению собственного отца. Как только эксперты выяснили, что Анастасия и лже-Александр перезванивались, я стала размышлять: кто же мог скрываться под этим именем. Сначала я было подумала, что Александр — это и есть переодетая Анастасия, но тут же отбросила эту версию. Ведь Константин Александрович не мог не узнать собственную дочь, даже если она загримируется. Опять же, голос. У Анастасии он высокий и звонкий, а вот у Елизаветы — грудной, меццо-сопрано, если использовать термины певческой практики. Кто может быть сообщником Анастасии? Коновалов или Солодовников? Оба они не подходят. А подруг, насколько мне известно, у Анастасии не было.

— Ну как же, а эта девушка, Алина?

— Да, Алина. Но о ней я узнала только на похоронах. А до этого я не знала. Однако меня не покидала мысль о том, что сообщником Анастасии является женщина. Но никто в окружении Анастасии не подходил под описание внешности Александра. Вместе с тем абы кто на роль помощника в таком деле не подходит. Это должен быть человек, которому Анастасия безоговорочно бы доверяла.

— А если этот кто-то был не из окружения девушки?

— Да ну, нет. Ну кто бы смог предложить такое девушке — ограбить собственного отца, — если знать ее недостаточно хорошо?

— Да, ты права.

— Ну так вот. Когда я пришла к Загребенникову домой, чтобы разобраться с историей об ограблении Валентина Сидорова, я впервые от него услышала о существовании троюродной сестры Анастасии — Елизаветы. Услышала историю о том, что девушки были очень дружны, что Анастасия постоянно поддерживала Елизавету материально и привлекала к этому своего отца. И вот, когда я уже собралась уходить, раздается звонок по домофону и появляется сама Елизавета Маркушкина. Она прилетела на похороны сестры из Тюмени, где работала успешным менеджером в преуспевающей компании. Однако это был миф, ты сам слышал об этом от самой Елизаветы на допросе. А еще раньше — на похоронах — мне рассказала об этом подруга Анастасии, Алина. Кроме того, я сразу обратила внимание на внешний вид этой Елизаветы. И у меня возникло сомнение: а на самом ли деле она живет в Тюмени? Ведь это северный, суровый край. Вот уголовник Геннадий Коновалов, отбывавший наказание именно в тех краях, имеет совсем другой облик: обветренное лицо, потрескавшаяся кожа. А Елизавета ничем таким не отличалась. И наконец, я попросила племянницу Константина Загребенникова принести мне из гостиной лист бумаги, на котором ее дядя написал мне адрес своей бывшей супруги. А потом этот лист я отдала тебе, чтобы ты попросил экспертов проверить отпечатки.

— Да, и оказалось, что пальчики Елизаветы совпадают с отпечатками лже-Александра в съемной квартире.

— Вот-вот, ну а дальше ты и сам все слышал. Более того, наконец-то выяснилась тайна гибели Ренаты Смолянинниковой. И то, какое отношение к этому имела Елизавета. А ты, Володь, молодец, хорошо мне подыграл, выложив перед Елизаветой постановление об обыске.

— Так ведь постановление-то это было на другое имя, Тань. Когда бы я успел все подготовить?

— Неважно, что на другое имя. Главное, что сработало, ведь Елизавета этого явно не ожидала.

Я распрощалась с Кирьяновым и вышла из управления полиции. Теперь я наконец-то могу позволить себе отдых. Если, конечно, кто-то неожиданно не позвонит и не скажет в трубку взволнованным голосом: «Татьяна Александровна, у меня случилась беда. Помогите!»