Ловушка памяти - Лора Кейли
Ей казалось, она в каком-то дурдоме; ей казалось, у этих людей никогда не терялись дети, будто они и не представляли себе этот страх, опоясывающий, леденящий… да и он не представлял. Марта с презрением смотрела на мужа, отпивая из трясущегося стакана. Ее зубы стучали по стеклу, язык опух и встал посреди горла, не давая глотнуть.
– Это тот же убийца, тот же убийца, – шептала она, – я это чувствую! Она всегда приходила домой, всегда возвращалась вовремя. Почему ты не забрал ее сегодня из школы? Почему тебе всегда все равно?! Ты не спрашиваешь, что с ней и где она. Знаешь что, – она сделала еще один тяжелый глоток и указала на мужа трясущимся пальцем, – я не хотела говорить тебе, но скажу, я скажу тебе, Грегори! Ты ужасный отец, да, ты… – И она опять разрыдалась.
Он молчал.
– Помнишь, как убили жену мистера Хейза? – продолжала Марта, вытирая под носом. – Убийцу ведь так и не нашли, а уже год прошел. Его так и не нашли, Грег! Значит, он где-то ходит!
Он молчал.
– А нашей девочки нет уже восемь часов; что, если она… – Марта обхватила руками голову, стакан упал у нее из рук. – Господи, надо обзвонить все больницы, обзвонить все морги. Господи, сделай же что-нибудь, – кричала она на мужа, и чем дольше кричала, тем быстрее он растворялся в этой комнате, в этом воздухе, затуманиваясь совсем. Он исчезал, и все исчезало. Ее накрывала темнота.
Он опять дал ей снотворное. Марта все поняла – она всегда все понимала, перед тем как отключалось сознание, а после забывала опять.
Он отнес жену в спальную комнату, положил на скрипучий матрас и накрыл мягким одеялом. Марта вся промокла от слез; дрожа от холодного пота, она изнемогала от самой себя. Убивая последние крохи сознания, обрывая последние нити, что еще держали ее на плаву в этом мире, в этой реальности.
Грег еще долго смотрел на жену, пока глаза ее не перестали шевелиться под дрожащими веками, пока тело не покинул озноб, пока дыхание не стало ровным и тихим. А потом тихо закрыл за собой дверь, прихватив ключи от автомобиля.
* * *
Дом Марты Селеш находился в двадцати километрах от их квартала – он навел справки уже давно, когда следил за ее отцом. Его он тоже хотел убить, он хотел убить их всех, но что может быть хуже смерти при жизни, думал Грег, когда ты обязан жить, будучи безвозвратно погибшим? Он так и жил все эти годы. А сейчас смотрел, как погибает его жена, медленно и упрямо, и как он ничего не может с этим поделать. Грегори знал, что делают с такими людьми в государственных клиниках. О, в них можно сойти с ума, лишь только ступив за порог. Он как-то ездил в одну из таких, как-то после очередного визита психиатра. «Съездите, посмотрите на обстановку, – говорил ему доктор, выписывая направление, – там не так страшно, как кажется».
Он был прав – там еще страшней. Грегори дал себе слово, что, пока он жив и пока жива хоть одна нейронная связь в воспаленном мозгу его несчастной Марты, он не покинет ее. Он будет сам искать ходы, решения, выходы, он не отпустит ее к этим живодерам, убивающим последние остатки разума. Конечно, в платных клиниках все было по-другому, они больше походили на санатории, чем на лечебницы, но денег у него на них не было… Ничего, все они будут на его месте, на ее месте, а он полюбуется на них всех. Придет, будет стоять под окнами и смотреть, как они медленно сходят с ума.
Марта Селеш жила на третьем этаже муниципального дома – арендовала квартиру на длительный срок. Грег следил за ней уже неделю. Он знал, в какую пекарню она ходит, что приносит оттуда в бумажных пакетах, когда уходит с работы и за какое время приходит домой. Он знал не так много, но и этого было достаточно, чтобы сделать то, на что он давно решился.
Грег рассекал на тарахтящем автомобиле серые кварталы из однотипных улиц, неприметные улицы из кучных домов, безликие дома из тесных квартир, проезжал мимо людей, бродивших по этим улицам; все как муравьи, думал он, всех он когда-нибудь прихлопнет. Вскоре он приедет в тот самый дом, поднимется по той самой лестнице, постучится в ту самую дверь… Грег открыл бардачок. Из кипы ненужных бумаг и документов виднелся проблеск металлической ручки отбивного молотка.
* * *
Марта Селеш только вышла из душа, когда в дверь ее постучали. Она прошла через просторную комнату к двери в конце коридора, медленно промокая волосы большим махровым полотенцем. Ее розовые пятки ступали по блестящему кафелю, оставляя невнятные мокрые следы, ее грудь вздымалась под хлопчатым халатом – после горячего воздуха не отдышаться никак.
Стук повторился опять.
– Да-да, – сказала она, – открыто.
Дверь распахнулась, и в номер вкатился столик с ланчем, накрытым блестящей крышкой, похожей на купол собора. Из-под крышки – запах пасты в сливочном соусе, из-подо льда в ведре – недорогое шампанское. Консьерж улыбнулся и повесил полотенце на ручку стола.
– Ваш ланч, мисс.
– Благодарю, – сказала она, передав ему в рукопожатии двузначную шуршащую купюру.
* * *
Грегори припарковался недалеко от нужного дома и, положив молоток в карман пальто, вышел из машины. Он старался не держать руки в карманах, старался держаться свободно и уверенно, проходя мимо соседних домов. Главное – никому не попасться на глаза, не запомниться, не врезаться в память. Он ровно и твердо ступал по тротуару, каблуки его начищенных туфель отбивали умеренный ритм; походка человека, никуда не спешащего, ничего не готовящего. Грегори наступил на
