Дом огней - Донато Карризи

Джербер закрыл дверь. Установил маленький портативный метроном, запустил стрелку. Мерный стук наполнил собой тишину.

Эва уже знала, что делать. Она сложила руки на груди, закрыла глаза и стала дышать в определенном ритме, как Джербер ее учил.

Чуть позже глаза под веками перестали двигаться, мышцы тела расслабились. Это значило, что девочка впала в транс.

Гипнотизер ждал. Рассчитывал на то, что воображаемый друг вот-вот проявит себя. Но ничего не происходило.

– Знаю, ты меня слышишь, – сказал он фальшивой сущности, скрытой в психике девочки. – Я хочу знать, чем закончилась история.

Дыхание пациентки участилось.

– Расскажешь мне, как ты умер? – И психолог добавил: – Это синьор в очках, да?

33

Я не знаю.

Знаю только, что однажды я открываю глаза и больше не хочу спать. Совсем-совсем проснулся. Встаю с кровати, и вокруг никого. Темнота. Ночь. Слышу внизу какой-то шум, выглядываю в окно.

Странное дело.

Синьор в очках несет меня на руках к машине. Кладет в багажник, захлопывает крышку. Как это возможно, если я все еще здесь, в комнате? Понимаю, что могу последовать за ним и увидеть, куда он меня везет. Но я не хочу знать, куда он едет.

Остаюсь здесь.

Теперь я знаю, что написано синей ручкой на серой стене.

34

– И тут вдруг я узнаю о нем так много, – продолжал мальчик голосом Эвы. – Не знаю, как так получилось. Просто узнаю, и все. Будто залез к нему в голову. Слышу все его мысли. Все-все-все… К примеру, знаю теперь, что он давно искал такого мальчика, как я. И когда увидел меня на летнем карнавале, понял, что не может упустить случай… И обнаруживаю также, что эта мысль в нем жила еще с детских лет. Что-то вроде тайного каприза щекотало его изнутри. Он хотел знать, что почувствует, бросив вызов Богу. Но теперь я знаю, что Богу безразлично, когда умирают дети. А синьор в очках хотел хоть раз ощутить себя Богом, прежде чем состариться и умереть… Потому что его жизнь ему не нравится, вся его жизнь – сплошной обман. И ему нужна моя жизнь, чтобы излечиться от скуки, которая медленно-медленно убивает его. Иначе он поедет на своей машине по автостраде, остановится на мосту, а потом бросится вниз. Он мог бы это сделать, я знаю: он думал об этом миллион раз… Но теперь у синьора в очках нет причин бросаться с моста на автостраде. И всякий раз, когда ему в голову придет мысль о смерти, он вспомнит обо мне и прогонит ее прочь… И сможет жить дальше в своем красивом доме с женой-блондинкой и двумя красивыми дочками. Они никогда обо мне ничего не узнают, но это не важно… Мне здесь хорошо, хотя порой одиноко. Не хватает папы и старшего брата. Не хватает жаркого солнца на щеках. Объятий, поцелуев и хлеба с джемом. Не хватает мамы.

Эва запнулась на последней фразе.

Рассказ душераздирающий, но Пьетро Джербер не должен был поддаваться эмоциям.

– Ты недавно сказал, будто знаешь, что написано на стене… И какое это слово?

– Синьор в очках написал на стене «прощаю», – прозвучал ответ.

– Кого, за что? Не понимаю…

Это невыносимо, подумал Джербер. Осточертели засады и подвохи.

– Тебя зовут Дзено? – вдруг спросил он, впервые упоминая малыша из своего детства. – Твое имя Дзено Дзанусси?

То был единственный способ наконец разрушить обман. Настал момент выяснить, правда ли раздвоенная личность Эвы, идентифицируя себя с мальчиком из полицейской хроники, сохранившейся в сети, выстроила вокруг него целую историю. Гипнотизер хотел доказать, что он не ошибся, что в основе такой постановки лежит патология.

Детская шизофрения.

Но Эва в очередной раз нарушила его планы и привела в замешательство.

– Он знает, что ты знаешь, – вдруг проговорила она совсем другим, полным тревоги голосом. – Синьор в очках знает, что ты его ищешь. И сейчас едет сюда.

35

Сначала – время на исходе. Потом – предупреждение о том, что скоро всему конец. И наконец, вот это.

Пьетро Джербер принял решение и сообщил Майе:

– Сегодня ночью я останусь здесь, с вами.

– Ты действительно веришь, что кто-то придет?

– Сам не знаю, – вынужден был признаться он.

Он пересказал девушке душераздирающий эпилог последнего сеанса. События уже захватили доктора целиком, и десятилетняя пациентка полностью завладела его волей. Даже подтолкнула к убеждению, что на свете могут существовать неведомые силы и непроницаемые тайны, выходящие за пределы разума.

Перед заходом солнца синьора Ваннини, как всегда, распрощалась, чтобы вернуться в Сан-Джиминьяно. Джербер и Майя не посвятили ее в то, что произошло и, возможно, еще произойдет. Психолог задержался якобы для того, чтобы посоветоваться с девушкой и в случае чего вместе позвонить Беатриче Онельи Кателани.

– Я приготовила макаронную запеканку, – сообщила домоправительница.

У них обоих не было аппетита.

Весь вечер психолог ждал, когда девушка закончит заниматься Эвой. Майя помогла девочке принять ванну, принесла ей ужин, прочитала сказку на сон грядущий. Потом вернулась к нему.

– Еле удалось заставить ее снять перед сном это проклятое платье принцессы, – призналась она в изнеможении.

Зато ум Пьетро Джербера был трезв и ясен, психолог владел собой, как никогда. Так было нужно.

Он заново перечел записи, сделанные в черном блокноте, посвященном этому случаю. Заметки то и дело вступали друг с другом в противоречие. Впервые за всю свою карьеру он не знал, каким путем пойти, какую стратегию избрать. Обескураженный, отложил блокнот.

Синьор Б. был бы недоволен.

Майя глаз не сводила с французского окна на кухне: поля погрузились во тьму; переваливая через окружающие холмы, туман проникал в маленькую долину, где было расположено имение, и огней селения, обычно мерцавших вдали, было не различить.

– Думаешь, что-то произойдет?

Не раньше, чем ночью, в три часа двадцать три минуты, подумал про себя психолог, вспомнив время и дату на «лонжине» Пьетро Дзанусси. Похоже, и я превращаюсь в параноика.

Майя закуталась в кардиган, который Пьетро уже видел на ней: теплая кофта, наверное, заменяла объятие, в котором она нуждалась. Майя отошла от окна и вернулась к нему. Взяла за руку, на которой был сломан безымянный палец, осмотрела повязку, уже заскорузлую.

– Ты так и не сказал мне, как это случилось.

Я упал в могилу, чуть не признался он. Но передумал.

– Поскользнулся дома.

Девушка взглянула на него испытующе, ей хотелось понять,