Неловкая поступь смерти - Наталия Николаевна Антонова
Выйдя из дома, Людмила села на автобус и доехала до района, где жила Селиванова. Примерно полквартала ей пришлось пройти пешком. Несмотря на то что Горбункова никогда не была в доме Селивановой, она знала этот район. Аркадий её возил туда и показывал, в каком доме он жил и уверял, что когда-нибудь они будут жить там вместе.
Ирина Максимовна без опаски открыла ей дверь, когда она назвала себя и объяснила, что именно с ней живёт Аркадий. Конечно, никакого страха Селиванова не испытывала, скорее любопытство. Встретила она девушку дружелюбно, усадила пить чай.
– И что было дальше? – спросил следователь, не спуская с неё глаз.
– Когда я рассказала ей о ситуации, в которой мы с Аркашей оказались, и попросила денег, Селиванова твёрдо отказала. – Людмила всхлипнула. – Я умоляла её, уверяла, что бандиты не оставят нас в живых, я даже встала перед Селивановой на колени. Но она осталась непреклонной. И тогда я поняла, что у меня нет другого выхода. – Людмила замолчала.
– Вы решили убить Селиванову?
Девушка кивнула.
– Я подсыпала ей снотворное, которое с недавних пор всегда носила с собой.
На вопрос следователя зачем, она только пожала плечами.
– Но Селиванова, вместо того чтобы заснуть, пожаловалась на то, что её тошнит, и пошла в ванную комнату. Я поспешила за ней и нашла Ирину Максимовну цепляющейся за раковину, помогла ей присесть на край ванны, а когда она ослабла, уложила её в ванну и пустила воду. – Горбункова снова замолчала.
– Продолжайте, – поторопил её следователь.
– Я нажала на её голову и держала её под водой некоторое время.
– А зачем вы разрезали ей вены?
– Я подумала, вдруг она ещё не умерла и чтобы уж наверняка. – Горбункова посмотрела на следователя. – Понимаете, я была как зомби! Я не понимала, что я делаю! В голове билась только одна мысль – деньги, деньги спасут нас.
– Вы убедились, что Селиванова мертва?
– Ни в чём я не убедилась! – неожиданно закричала Горбункова. – Я просто испугалась и убежала!
– Плащ вы оставили в шкафу?
– Да! Я забыла о нём. А потом, когда посмотрела на часы, поняла, что автобус уже не ходит. И тут ещё каблук отлетел! Но мне удалось уговорить парня, отъезжавшего от подъезда одного из домов, подвезти меня.
– Придя домой, вы заглянули к Аркадию?
– Нет! Мне было так плохо! Меня всю трясло! Я выпила снотворное и легла спать.
– Куда вы дели туфли?
– Какие туфли? – не сразу поняла она.
– От которых отвалился каблук?
– Я бросила их в открытый люк, когда на следующий день пошла на работу.
– Этот люк находится рядом с вашим домом?
– Нет, я прошла две остановки пешком специально, чтобы выбросить подальше от своего дома.
– И на какой улице находится люк?
– На Стрелковой, там ещё на углу свечка двенадцатиэтажная стоит.
– Вы были уверены в своём алиби, – тихо сказал Наполеонов.
– Конечно. Я же не думала, что Аркадий уйдёт из дома. Я думала, что он настолько пьян, что проспит до утра.
– Зачем вы выбросили свою куртку? Ведь её не было на вас в день убийства.
– Выбросила, чтобы вы думали, что на работу я пришла в своём голубом плаще!
– Понятно. В некотором смысле вам повезло, в магазине нашёлся ещё один точно такой же плащ, как ваш.
– Да. Нам пришла партия из пяти голубых плащей. Четыре купили. Один из них купила я. А один остался на складе.
– Вам не пришло в голову, что на том плаще, который вы носили, осталась ваша ДНК.
– Я не подумала об этом! Всё это время я жила, охваченная страхом!
– Почему вы не обратились в полицию?
– Да разве же вы помогли бы нам?! – выкрикнула Горбункова и сказала уже тише: – И потом Аркадий ни за что не согласился бы, – она оборвала фразу, закрыла лицо руками и зарыдала в голос.
– Поздно плакать, – сказал Наполеонов. Он не испытывал ни капли сострадания к Людмиле Горбунковой. И понятно почему. Жаль ему было убитую Ирину Селиванову.
В коттеджный посёлок Наполеонов приехал только в воскресенье. Тихий дождь орошал землю крупными прозрачными каплями, так похожими на слёзы.
– Шура, ты что пригорюнился? – спросила Мирослава.
– Да вот думаю, правильную ли мы с тобой, подруга, профессию выбрали.
– Кто-то должен и эту работу выполнять, – ответила Мирослава.
– Но ведь столько печали! – вздохнул Наполеонов.
– Знаешь, что говорит твоя Василиса?
– Она не моя, – отмахнулся Наполеонов, но на всякий случай спросил: – Что же она говорит?
– Что мы воины света.
– Ох уж эта Вася, – улыбнулся Наполеонов.
– Ну вот видишь, – сказала Мирослава, – ты улыбнулся, и дождь закончился, – она указала за окно.
– Мне твои оптимистичные песнопения напомнили о перстне.
– О перстне?
– Ага, царя Соломона. На верхней его части было написано: «Всё пройдёт». А когда царю совсем уж было невмоготу, он переворачивал перстень и читал надпись на его внутренней стороне: «И это тоже пройдёт».
– Вот видишь, – обрадовалась Мирослава, – это говорит о том, что мы должны радоваться каждому мгновению, отпущенному нам небесами, и жить сегодняшним днём!
Шура крепко обнял Мирославу и прижался головой к её плечу.
– Разрешите к вам присоединиться? – прозвучал весёлый голос Мориса.
– Присоединяйся, – великодушно разрешил Шура и тут же спросил: – А когда мы ужинать-то будем?
Детективы весело рассмеялись.
* * *Мы привыкаем ко всему.И мрак нас не страшит,Затем, что знаем мы – емуНа смену свет спешит.Боль заглушает наслажденье,И осушает слёзы смех,Наигорчайшее паденьеЗаставит позабыть успех.……………………………Но в этом мире есть потери,Восполнить их ничем нельзя —Когда Душа теряет Веру,Когда уходят прочь друзья.И никаких богатств не хватит,Чтоб выкупить обратно их!Так берегите ваше счастье!Но не крадите у других.
