Сэм Льювеллин - Кровавый апельсин
Мы с Чарли менялись каждый час. Больше часа за штурвалом выдержать было невозможно. Но и внизу ничуть не легче. Казалось, что лежишь внутри барабана в мокром спальном мешке.
Светало медленно. Я приготовил кофе, чтобы отметить начало дня, и хорошенько осмотрелся. Никаких яхт вокруг не было видно; не было ничего, кроме подернутого туманом серого моря. Дул северный ветер, освободивший нас от работы, мы неслись к Дарси-Хед. Где-то справа, в пятидесяти милях от нас, просыпалась Западная Ирландия.
Я пожарил яичницу с беконом и поел, потом взял штурвал, чтобы Чарли тоже позавтракал и занялся связью. Он усмехался, вернувшись через десять минут.
— Я поймал пару команд. Сказал, что мы в восьмидесяти милях к юго-востоку от Фастнета. Они удивились, что мы не видим друг друга. Теперь они отдохнут.
— Не рассчитывай на это, — сказал я. — Жарре не видно?
— Не-а, — ответил Чарли.
Мы прошли Дарси-Хед на скорости десять узлов, мимо птичьего базара на Скелиг-Майкл. У Бласкетс мы взяли курс к спокойным водам левого побережья островов Аран. Мы даже немного поснимали камерой. Ветер дул северный, и у глыб Коннемара мы снова поменяли курс. Видимость улучшилась, берег тянулся к северу полосой зеленых гор. Под нами бурлила синяя Атлантика; но эта Атлантика была пуста, не было видно ни одного паруса.
На вторую ночь ветер был легкий и переменчивый, мы постоянно меняли паруса. И начали уже уставать по-настоящему. В полночь я поймал себя на том, что склоняюсь над компасом, пытаясь затуманенным взором различить на нем N и W. Когда в час ночи Чарли сменил меня, я спустился вниз, положил голову на подушку и выключился, как свет. Вскоре я проснулся оттого, что он тряс меня за плечо. Стояла кромешная тьма.
— Ветер с юго-востока, — сообщил он.
Я почувствовал это, надевая ботинки. «Апельсин-2» несся вперед. Туман рассеялся. Я ощущал крайнюю усталость, которую замечаешь за два шага до полного истощения. «Область пониженного давления, 1012, медленно продвигается на северо-восток», — говорилось в метеосводке. Я наконец окончательно проснулся. Медленно перемещающаяся область пониженного давления означала здесь сильные ветры с юго-запада и запада. Это нам как раз и было нужно для длинного перегона от Ахилловых островов к Сент-Килде и Макл-Флаггу.
Я проглотил кофе двойной крепости с тремя кусками сахара и выбежал из кубрика.
После абсолютной темноты помещения небо казалось ослепительно ярким от звезд. Ветер был почти теплым; он проделал путь сюда от Гольфстрима, а не с холодной Северной Атлантики. Я прошел на передний трамполин. Укрепляя спинакер, почувствовал, что яхта движется теперь по-иному. Шум с наветренной стороны прекратился. Нос качался, один корпус едва касался волн, а второй оставлял за собой пенный след.
— Поднимается, — прокричал я, накручивая гардель.
Спинакер взвился тусклой лентой на фоне звезд. Когда Чарли развернул паруса, раздался звук, похожий на выстрел. Я ощущал, как поднимается передний трамполин, ветер надувает паруса и «Апельсин-2» летит вперед.
Я побежал назад в кубрик.
— Теперь мы догоним этих ублюдков, — сказал Чарли. Усмехнувшись, я тоже подумал об этом, но ничего не сказал вслух из-за суеверия.
— Поспи немного, — посоветовал я. — Позову, если что случится. Чарли напутствовал:
— Держи все как есть, и будешь в миле западнее Сент-Килды через четырнадцать часов.
Стояла середина лета, светало медленно, и мы были далеко на севере. Чарли появился через два часа. Он высунул голову из люка, посмотрел на волны, серую крышу облаков и постучал по лагу. Посмотрел на меня пустым взглядом. Я глянул на его затылок, исчезающий в люке: он собирался выйти на связь.
Вернувшись, он сказал:
— Прошло пять часов, отличная скорость — двадцать два и тридцать шесть узлов. Ты просто псих, Диксон.
Мы пронеслись мимо Сент-Килды, мимо острых скал, на которых сидели огромные стаи чаек. Стояло начало дня, ветер посвежел. Он все еще дул с юго-запада. По морю пошли крупные волны. Если бы это была не гонка, мы бы сняли спинакер. Но мы не снимали его, ветер был достаточно силен. В двадцать минут седьмого я продолжал стоять за штурвалом, дожевывая последний кусок консервов. На море было очень неспокойно, огромные волны обрушивались на поверхность воды, оставляя большие пугающие пенистые следы. Я чувствовал, что корма поднялась на волне, и ожидал скольжения вниз. Но этого не случилось; волна, казалось, поднималась все выше и выше. Чарли спал внизу. Я заорал. За моей спиной стоял рев поднимающегося гребня волны, который должен был вот-вот обрушиться. Мне были видны два остальных носа судна, — два лезвия, готовых воткнуться в основание волны, силу которым придавала вздутая голубиная грудь спинакера. Мы скатывались с волн, устремляясь к стене черной воды под нами — к стене, которая сломает нос, опрокинет, и мы полетим кувырком. Лаг показывал тридцать узлов. Кат мотало из стороны в сторону, он издавал оглушительный рев.
Из люка показалась голова Чарли. Я закричал:
— Спинакер!
Чарли, наверное, еще не проснулся. Но я увидел, как он метнулся к парусу, услышал, как тот собрался и как заревело море, а штурвал едва не вырвался из рук. Судно скользнуло сквозь волну, один корпус оказался под водой, а на другой обрушился гребень волны.
«Апельсин-2» скрылся под белой водой. Я выскочил из кубрика как ошпаренный. Рангоут упал мне прямо на шею, корпус накренился, и я поскользнулся. Я ощутил смертельную, страшную усталость. И подумал: как легко было бы сейчас сползти в черное море и заснуть! Но я цеплялся за палубу, и мне удалось схватиться за сеть, когда вода стала стекать. Я висел на краю трамполина. И отчаянно ругался. «Апельсин-2» сильно накренился, паруса яростно трепетали на ревущем вокруг судна ветре силой в тридцать пять узлов.
— Боже! — воскликнул Чарли, втянув меня назад. Лицо его стало белым как мел. — Я думал, тебя смыло.
— Меня и смыло, — подтвердил я. Рангоут сломался на соединении. Я выкинул его и достал запасной.
— Давай снимем спинакер.
Нам удалось поднять небольшой фок, и я остался один в каюте, дрожа как осиновый лист. Мы летели вперед, под грот-парусом с тремя рифами, по бурлящему морю к Макл-Флаггу, северной оконечности Британских островов.
Глава 35
Наступала ночь, когда мы приближались к Шетландским островам. Стемнело, и начался дождь. С черного неба обрушился поток воды. В полночь, вскоре после определения наших координат, показавших, что мы находимся в сорока милях к юго-западу от Макл-Флагга, раздался вызов по УКВ-рации.
Я слышал, как Чарли говорил внизу, слышал треск и помехи в трубке. Но в этот момент я был слишком занят, пытаясь удержать яхту прямо, чтобы обратить внимание на детали разговора. Минут через пять Чарли вернулся.
— Береговая охрана, — возвестил он. — Передали сообщение спонсоров. Наилучшие пожелания от дилеров «Оранж Карз» в Великобритании и личный привет всего отделения в Леруике.
— Это ободряет, — констатировал я. — Где Жарре?
— Никто не знает.
Мы продолжали мчаться вперед. Казалось, ветер сместился на несколько градусов к северу. Волны вырастали на глазах, делаясь все выше и выше. Мы проходили их по диагонали, разбивая белые пенные стены, смешивающиеся с дождем.
— Скоро засечем маяк Макл-Флагга, — сказал через час Чарли.
— Хочешь сориентироваться?
— Какой смысл? — ответил Чарли. — Мы же идем все время прямо.
Через полчаса дождь усилился. Ходовые огни образовывали на небе красные и зеленые арки, мы приближались к огромным скалам. Но маяк Макл-Флагга все не появлялся.
— Ну где же ты, зараза? — сказал Чарли. — Куда запропастился?
— Ты уверен, что взял правильный курс? — спросил я.
Чарли сказал:
— Да. — По его короткому ответу я понял, что он волнуется. — Я могу перепроверить, если хочешь.
— Нет, — возразил я. — Нет, все нормально.
На фоне неба вздымались черные стены волн. Мы подходили к их основанию и старались пройти стороной. Погружались в воду. Погружались глубоко. Пробивались сквозь гребни, превращая их в облако водяной пыли. Я раскрыл было рот, чтобы все-таки попросить Чарли перепроверить курс. Но так ничего и не сказал.
Следующей волной нас захлестнуло. Мы выбрались на поверхность, с трудом вывернув судно в сторону. Когда нас подняло вверх, мое сердце екнуло и остановилось.
Перед нами раскинулся белый ковер и тянулся далеко, пропадая в дождевой пелене. Я слышал, как Чарли заорал:
— Валы!
И мы упали с волны, очутившись у ее подножия. Правый корпус затрещал, словно трубный глас. Чарли продолжал кричать:
— Лево руля! Лево! Лево! — Он с трудом пробирался по трамполину. Я крутил штурвал, проворачивая паруса грот-мачты, Чарли стаскивал с гика предохранительные тросы. Ветер носился по палубе, «Апельсин-2» задирал нос все выше и выше.
Я потерял Чарли из виду. Вдруг с передней палубы донесся его голос:
