Ирина Лобусова - Рагу из зернистой икры
Он приехал в шесть вечера, как всегда, оставив на тротуаре джип. Поднялся наверх, в гримерку, сгреб Дашу в охапку и затащил в соседнюю комнату, рядом с той, где шла репетиция под музыку. Музыка была глуповатым шлягером про какие-то ромашки (ромашки для Пашки… гадость какая) веселенькая, глуповатая мелодия. Дверь была распахнута настежь, поэтому то, что происходило внутри, могли видеть все. Кажется, они не сказали друг другу и двух слов. Вообще ничего не сказали. Он резко развернул ее к себе и стал бить. Бил он ее кулаком в лицо (в нос, в губы, в рот), и каждый раз, когда увесистые кулаки врезались в ее лицо, раздавался отвратительный, хрустящий звук. Кольца отпечатывались на ее коже, синими круглыми отпечатками, и было видно, как наливаются они багровым… Она даже не пыталась защититься. Просто стояла перед ним, как мешок для битья. Кровь потекла на пол. Наконец он отшвырнул ее в сторону, и, не удержавшись на ногах, она упала на пол. Я перепугалась, что она может удариться головой о подоконник, но она не ударилась. Когда он проходил мимо нашей гримерки, моя подруга Вероника резко развернула меня в противоположную сторону и зашипела:
— Не смотри!
— Почему нельзя смотреть? — огрызнулась я.
— У нас это не принято! Надо делать вид, что ничего не произошло! Хочешь здесь прижиться — делай как я говорю! Будешь смотреть в ее сторону — наживешь страшного врага!
— Врага?!
— Разумеется! Они никогда тебе это не простит! Делай вид, словно ничего не случилось.
— Но ведь случилось!
— Это тебе только так кажется! — Вероника усмехнулась. Она была старше меня и опытней, и прекрасно знала, что к чему.
Около семи разошлись все. Осталась только я, да еще Лиза — бойкая девчонка из Санкт — Петербурга, приехавшая в агентство по обмену, но, недовольная карьерой модели, пробующая себя в другом. Используя связи и родительские деньги, она изо всех сил стремилась в какую-то музыкальную группу и наконец попала в абсолютно идиотское трио замухрышек, под названием «Сливочный шоколад». Название было таким же идиотским, как и их песни. Но, попав в музыкальную тусовку, она стала уделять очень мало времени карьере модели, появляясь в агентстве редко. Порвать с агентством насовсем она не могла, так как в группу ее взяли только из-за того, что она — модель. Мне нравилось с ней говорить. У нее был бойкий язык и бесхитростные взгляды. И еще она умела принимать жизнь такой, какая она есть.
— А все-таки ей стоит позавидовать… — Лизка хмыкнула, — можно выдержать парочку ударов ради таких перспектив!
— Глупости! Это ужасно и отвратительно!
— А, не говори чушь! Ужасно и отвратительно гнить здесь из года в год, а в результате добиться места секретарши в какой-то вонючей конторе, куда тебя взяли из-за длины ног. Лучше уж быть мешком для битья, но звездой! К тому же, она не чувствует ударов!
— В каком смысле?
— Обдолбалась под завязку! Нормальный человек может выдержать 2–3 грамма кокаина в день, а эта нюхает уже 5! Скоро подохнет!
— Откуда ты знаешь?
— Знаю! — Лизка хмыкнула. Она знала все, и не любила, когда кто-то в этом сомневался. Я подумала, что она вполне может завидовать: карьера ее не складывалась удачно. Собирая группу, продюсер сразу заявил, что они не будут работать в Москве. Это была группа — однодневка, созданная на пару месяцев для чёса по городам. Но чёс не получился: хитов не вышло, и народ не пожелал идти. Вначале продюсер хотел распустить группу, но потом придумал ей другое применение… И доходы стали расти. Сама Лизка говорила об этом просто:
— Секс сам по себе никому не нужен. Нужны деньги, которые можно заработать сексом.
Девушки стали жить на съемной квартире, и продюсер стал использовать их просто как секс — рабынь. Только для себя и для некоторых друзей он использовал их бесплатно. Всем же остальным приходилось много платить. Цена возрастала от того, что они еще поют и танцуют, и часто стоя за кулисами, хитрый делец ждал заказов после концерта. Девочки его не выступали на больших сборных концертах, на стадионах, в театрах или крупных концертных залах. Они пели в престижных ночных клубах, закрытых вечеринках (к примеру, днях рождения какого-то авторитета), в саунах и даже на турбазах, где собиралась денежная публика. Переспать с девушкой, которая только что пела на сцене, считалось очень престижным, и группа приносила огромные доходы.
Как ни странно, но такая жизнь Лизку очень даже устраивала. Во — первых, она казалась ей интересной. Во — вторых, она все надеялась на встречу с каким-то богачом, с которым либо станет жить и он осыплет ее золотом, либо устроит ей сольную карьеру. Встречи пока не происходило, но она не унывала. Единственное, из-за чего она искренне переживала — это из-за того, что нельзя окончательно порвать с агентством и считаться звездой эстрады. Ей хотелось быть престижнее.
— Рано или поздно он на ней женится, — Лизка вздохнула, — да уж, вот кому не надо беспокоиться о завтрашнем дне…
Лизка искренне завидовала Даше и сокрушалась, что не встретила ее любовника раньше, чем она. Лизка сокрушалась бы еще долго, но ее излияния прервал звонок мобильника — повеление продюсера ехать в какую-то сауну на закрытую вечеринку.
45
СТРАНИЦА НИНЫ В СОЦИАЛЬНОЙ СЕТИ
21 АВГУСТА 2012 ГОДА
Я вошла в тот момент, когда Карина собиралась рыться в моей сумке. Она расстегнула змейку и уже почти запустила свою лапу внутрь. Длинные ногти Карины хищно блестели в электрическом свете, и уже оставили на мягкой коже моей сумочки длинные рванные полосы. Было очень обидно — мне так нравилась эта сумочка (несмотря на то, что я привезла ее еще из дома). Ногти у Карины — с ума можно сойти! Настоящее произведение искусства (большинство девчонок просто засматривается). Длинные, акриловые, со стразами и художественной росписью. Стразы, между прочим, от Сваровски. Увидев меня, Карина ничуть не смутилась:
— Слушай, одолжи сотню! Мне не хватает! Срочно деньги нужны!
Ноздри ее раздувались так, словно ей не хватало воздуха, а глаза странно бегали по сторонам. К тому же, она так была так сильно бледна, что белый оттенок ее кожи не мог спрятать даже грим.
— Ты порвала мне сумку!
— Да ну ее, это старье! Купишь себе новую! В твоем положении ты могла бы купить себе и лучше!
В моем положении… Все без конца мозолили мне глаза моей сестрой. Я никогда не могла привыкнуть к безаппеляционной манере девушек рыться в вещих друг друга, одалживать шмотки, косметику, даже белье. Я всегда была очень брезгливой. Помню, даже в школе я никогда не менялась одеждой с подружками. У нас очень многие в складчину покупали какую-то модную дорогую вещь, и носили по очереди — 5–7 человек. Я не делала так никогда, оттого и ссорилась с одноклассницами. Тогда ссориться было легко. Здесь вот — сложней… Здесь для девушек не существовало понятия частной собственности, и время от времени меня это убивало! Счастье еще, что я не успела обзавестись модным гардеробом, и мои вещи редко вызывали энтузиазм у моих так называемых коллег…
— Слушай, дай сотню, а? Через пару дней верну! — Карина выглядела так, словно сейчас упадет. Я решила с ней не ссориться. Эта девушка была хитрой, агрессивной, очень острой на язык…
— Я бы с радостью, но у меня всего семьдесят…
— Позвони сестре! Одолжи!
— Слушай, я не могу. Зачем тебе так срочно?
— Кокос надо купить! Ну?
Вот странная! Кокосы ей подавай! Психованная, точно. Я решила действовать боле решительно.
— Я не могу позвонить сестре. Она рассердится. К тому же, я денег у нее не прошу. Возьми мои семьдесят рублей, еще у кого-то одолжишь тридцать…
— Семьдесят… чего?! — глаза ее округлились.
— Семьдесят рублей! Ты же сама просила!
— Долларов, идиотка! Долларов! На что мне твои рубли?! У, деревня! Неужели ты ни хрена ни понимаешь?! Мне срочно нужно сто долларов! Как можно быть такой идиоткой?!
— Ну, знаешь, ты не сказала….
Посмотрев на меня как на пустое место, она вылетела из гримерки, хлопнув дверью. Она из девушек хмыкнула:
— Слушай, Нинель, неужели у тебя нет даже такой мелочи, как 100 долларов? Смени своего, дурочка, и срочно!
Я тяжело вздохнула. В нашем маленьком кружке (подобии большого мира) деньги не зарабатывались. Они просились. Причем просились часто, и чем больше, тем лучше. Когда моя мама была молодой (мне она про это рассказывала) говорили красивую фразу «у нее появился молодой человек». Красиво, не правда ли? Молодой человек! «Жених» тоже звучит не плохо. Став старше, я слышала вариант грубее — «мужчина». К примеру, «у нее есть мужчина». Тоже, в принципе, ничего. В мире, в который я попала, так не говорили никогда. Если нужно было сказать культурно, говорили «спонсор». Здесь искали ни молодых людей, ни мужчин, ни женихов. Только спонсоров, которых можно доить. За глаза иногда бросали фразу — «тот, кто дает». Если он «дает» — ценность его возрастала во сто крат!
