Михаил Учайкин - Синдром Минотавра
Уже голос Кондратия Семеновича не казался ей скрипучим, а вполне даже мелодичным, а самом он не таким страшным, как с самом начале, когда сурово взирал на нее с крыльца.
– А собачек своих я на кого оставлю? – вздохнул тот. – Им не просто властная рука требуется, особенно доберманам, но и ласковая, и добрая, которую им не захочется укусить ни при каких обстоятельствах – ни когда она наказывает, ни когда кормит. Где ж мне взять такого человечка?
Ариадна была с ним глубоко согласна – если собаки являлись частью его семьи, то действительно оставить их было не на кого. А с другой стороны, она бы могла за ними присмотреть, например. Вон лобастого Дугласа она уже почти совсем не боялась. Что, она или кто-либо другой собачке сам-косточку не даст? Или не выгуляет их?
– А как проверить, что собака не куснет руку, ее кормящую? – осторожно спросила Ариадна.
– А вот пойдем на кухню, я стану над ужином колдовать, а тебе дам кусок мяса, чтобы ты проверила на моих доберманах, укусят они твою руку или нет.
Так страшно Ариадне давно не было. Едва она вышла на крыльцо с угощением в руках, как к ней скакнули невесть откуда два черно-коричневых пса и встали в боевую стойку, по крайней мере, ей так показалось. Она зажмурилась от ужаса…
– Живая, – рассмеялся Кондрат Семенович, – и даже не покусанная… – Он довольно поцокал языком и улыбнулся совсем по-детски.
Ариадна кивнула, а потом прошептала, говорить громко у нее не было сил: – Я сделала все, как вы сказали. Пыталась кормить их с руки, но они не брали. Положила на землю, но они даже не понюхали. В дом меня не пускали. Только возьмусь за ручку, они зубы скалят и рычат, негромко, но невероятно злобно.
– Молодцы, – похвалил Кондрат Семенович. – И они, и ты все правильно сделали.
Он в распахнутое окно рядом с крыльцом наблюдал за собаками и за своей гостьей, которая решила показать смелость, и ни за что бы не позволил, чтобы псы ей навредили.
– А я-то что? – жалобно проскулила Ариадна.
– Ты?
Он задумчиво почесал за ухом.
– Пойдем, – потянул Ариадну снова на крыльцо, оторвавшись от приготовления ужина. – Ты проявила силу духа, не испугавшись моих собак. Они, поверь, это оценят и полюбят тебя.
Они вышли на крыльцо. Два куска отличной вырезки продолжали лежать там, где Ариадна их положила.
– Возьми мясо, – приказал Кондрат Семенович, – и встань рядом со мной на шаг впереди. – Буки, Веди, – крикнул он.
Две черно-коричневые тени, мелькнув, молча встали перед крыльцом. Теперь они уже не скалились и не рычали.
– Свои, – громко произнес их хозяин. – Протяни им мясо, – негромко сказал Ариадне. – Дай понюхать.
А потом забрал у нее оба куска и протянул их псам – те только облизнулись, как будто вырезки и не было.
– Ну, думаю, раз на десятый они рискнут взять из твоих рук, – улыбнулся Кондрат Семенович.
– Так долго? – удивилась Ариадна.
– А иначе какие же они сторожа, если у первого встречного начнутся кормится с рук, – покачал он головой.
Первыми в «избушку» в деревне наведались Дмитрий с Сергеем. О том, что кто-то толчется за воротами, известили хозяина дома все те же доберманы. Они не лаяли, не рычали, но весьма выразительно погладывали в сторону забора. Кондрат Семенович не поленился, взглянул на видеокамеру.
– Пойдем встречать гостей, – позвал он Ариадну.
Собак заперли на заднем дворе, чтобы ни их, ни прибывающих гостей не беспокоить. С хозяином остался только верный Дуглас. Но, похоже, его никто сильно не опасался. Даже Ариадна к нему привыкла, спустя какое-то время совершенно перестала обращать внимание на пса, шастающего за ней по дому по пятам.
Мужчины, как показалось Ариадне, умяли не моргнув глазом все, что приготовил Кондрат Семенович, затем они навели себе по большой кружке растворимого кофе и, сыто улыбаясь, спросили у нее: – Так что там у нас?
Ариадна довольно сбивчиво поведала двум программистам о своих подозрениях, от которых ждала не только помощи, но и поддержки.
– Вы только сами не смотрите ее, – попросила она, передавая флэшку с последней записью.
– Не волнуйся, – пообещал Дмитрий, прихлебывая горький напиток, у которого приятным был только запах. – Видео – не наш с Серегой конек, но у нас в конторе есть отличные специалисты, которые легко во всем разберутся и достоверно скажут, что тебя напугало и вызвало головную боль и тошноту.
Он воткнул флэшку в свой ноутбук, который принес с собой, крикнул Сергея, и они уселись перед экраном, что-то рассматривая. Ариадна бросила испуганный взгляд, но это было явно не привычное ее глазу изображение, а нечто другое.
– Да, – вынесли они вердикт. – Стандартная запись с камеры подверглась специальной обработке – на изображение было что-то наложено. Мы все конфискуем, – они имели в виду то, что было записано на флэшке, – разложим на объекты и доложимся в самое ближайшее время, что ты просмотрела на самом деле.
Ариадна не возражала – пусть делают с флэшкой, что захотят. Во всяком случае они не опровергли ее догадки, что записи обрабатывались. Было бы еще неплохо увести из кабинета Тима ее рабочий ноутбук, который она под одним из кресел спрятала. Но Дмитрию с Сергеем побоялась об этом говорить, не хотелось подставить их – эти двое любопытные, всяко полезли бы на рожон, а тут хитростью надо действовать.
Несколько позже приехал Валерик. Запершись в одной из комнат, все четверо, он, Дмитрий, Сергей и Кондрат Семенович, долго о чем-то беседовали, оставив Ариадну одну перед монитором видеокамеры. Затем снова ужинали и пили уже настоящий кофе, так как Валерик, как он выразился, быстрорастворимую бурду терпеть не мог.
Потом перед воротами «избушки» остановилась машина, из которой вышла Татьяна. При желании и ее автомобиль можно было загнать во двор, но она сказала, что ей надо вернуться назад в город, поэтому бросила свое транспортное средство под забором.
Вся честная компания расположилась в гостиной, приготовившись выслушать женщину, но та отмахнулась от них, заявив, что у нее конфиденциальный разговор к Ариадне.
Теперь они вдвоем заперлись в спальне, которую выделили Ариадне.
– Мне с большим трудом удалось взглянуть на вашу детскую медицинскую карту, – заявила Татьяна с порога. – Повезло, что в архиве работала моя бывшая коллега и хорошая знакомая. Сделать полную копию карты не представлялось возможным, но кое-что все же удалось переснять на телефон. – Я буду рассказывать, а вы меня поправите, если что-то не так я поняла.
Ариадна кивнула.
– Вам полных тридцать лет…
Ариадна снова кивнула.
– Я врач, пусть и бывший, меня заинтересовало, чем вы болели в детстве, что у вас такая раздутая карта. И представьте себе, ничего не нашла. В аварию, где погибли ваши родители, вы попали в возрасте трех лет. У вас была повреждена нога и сильно рассечена щека с губой. Никаких серьезных травм больше вы не получили. Вы хромаете, потому что вам непрофессионально наложили гипс, а губа чуть вздернута, так как в той больнице, куда вас привезли сразу после аварии, даже дежурного врача не оказалось, только фельдшер. Он и швец, и жнец, и на дуде игрец. Все, что мог, он сделал. Кстати, он жив, прекрасно вас помнит, точнее ту маленькую девочку, которой он оказывал первую помощь. Вы в той больнице провели довольно много времени, пока решалась ваша судьба – детдом или опекунство бабушки. Она на тот момент оказалась единственной близкой вашей родственницей.
– У меня же были еще дедушка и бабушка, – жалобно проговорила Ариадна.
Он прекрасно помнила, хотя была тогда совсем маленькой, как сначала прыгала на одной ноге по коридору, а потом бегала по палатам, когда сняли гипс. Женщины заплетали ей косы, делая бантики из бинтов. Однажды одному из больных привезли целую авоську апельсинов, она подошла к его тумбочке и потрогали их пальцами – большие круглые, они пахли невероятно вкусно, а ей никто ничего не приносил, и на обед ее ждала лишь каша-размазня. Мужчина дал ей один апельсин, она потянулась за вторым. Недолго думая, он отдал ей всю авоську. А потом она покрылась сыпью, и ей ставили уколы.
– В России не оказалось никого, – ответила Татьяна. – Другие родственники только-только выехали за границу, и им было не до маленькой осиротевшей девочки.
Ариадна грустно вздохнула – ну ладно тогда, почему позже, когда она подросла, они не пытались связаться ни с ней, ни с бабушкой.
– Не знаю, – словно прочитав ее мысли, ответила Татьяна, – с этим придется еще разбираться. Но вернемся к вашей медицинской карте. Вы были абсолютно здоровым ребенком.
