Александр Щелоков - Зарево над Аргуном

- Двинемся напрямую, - объявил Полуян, взглянув вниз со склона.

- Пошли, пошли, - прикрикнул Бритвин на караван. Но Басай, стоявший впереди остальных не сдвинулся с места.

Бритвин огляделся, ища чем бы огреть упрямого ишака.

- Ишь, зараза, взял моду! Сейчас выломаю дрын и охожу по бокам!

Басай свернул морду, брезгливо посмотрел на него и пошел вниз по тропе.

Поняв, что ослов не переупрямишь, Полуян махнул рукой.

- Хорошо, - сказал он. - Бритвин и Резванов - давайте по тропе. Это затянет время. Встретимся внизу. А мы, - командир вытянул руку, намереваясь показать куда им предстояло идти. Но больше он ничего сказать не успел.

Грунт, на котором они стояли, неожиданно сдвинулся с места и пополз вниз под уклон по крутому плечу горы.

Полуян пытался удержаться на ногах, как мог расставил их в стороны, но устоять ему не удалось. Ноги внезапно сильно дернуло, и он спиной упал на траву, которую быстро заливала бурая жидкая грязь.

Полуян видел, как вслед за ним упали три его товарища и покатились вниз вместе с ним.

Промокший и пропитавшийся водой грунт, утратил на склоне опору, сдвинулся, пополз и потом все ускоряясь понесся в лощину.

Валы жидкой грязи и воды, скопившиеся в расселинах скал и овражках, стронутые с места, вырывались на свободу и вливались в общий поток бушевавшей грязюки. Она волнами настигала людей, окатывала их, перекатывалась через тела, залепляла илом глаза и уши, заставляла людей барахтаться в густых волнах, задирать головы и жадно хватать воздух забитыми вонючей жижей ртами.

Они ещё не докатились и до середины склона, когда сверху донесся гул взрыва. Это сдетонировал склад боеприпасов в пещере, которую заминировал Столяров.

Скольжение прекратилось столь же стремительно, как и началось. Смачно хлюпавший и шипевший вал селя достиг дна лощины. Его первая волна ударилась о крутой склон, оплеснула голые камни грязью и остановилась. Последующие валы потока стекали в ложе нового грязевого озера уже более спокойно и вскоре грязь замерла, не имея возможности двигаться дальше. Над густой бурой гладью как поплавки торчали четыре головы в касках, до неузнаваемости облепленные жидкой глиной.

В другой ситуации вид четырех здоровых мужиков, которых стихия вываляла с ног до головы в жидкой глине, вызвал бы у них самих дикий смех. Но обстановка не позволяла расслабиться.

Полуян был зол и серьезен.

- Бритвин! Резванов! Ишаков в укрытие! Прикройте тропу с обеих сторон, пока мы не приведем в порядок оружие. .

Причины для опасений были серьезные. Автоматы и боеприпасы, перемазанные глинистой жижей не могли действовать, и четыре бойца из шести, имея оружие, оказались на время обезоруженными.

Случившееся повергло всех в уныние. Все тут же разделись донага, но никто не начал отстирывать одежду от грязи. В первую очередь мыли оружие.

Автоматы пришлось разбирать полностью. Потом каждую деталь промывали в проточной воде. Таран, занявшись своей винтовкой, набирал в рот воду, прикладывал к губам дуло и продувал её через ствол, до тех пор пока вытекавшие из патронника струи потеряли глинистый цвет. Только вымыв металл, его протирали насухо и смазывали тонким слоем оружейного масла.

Все торопились. Каждый хотел поскорее почувствовать себя вооруженным.

После того как удалось закончить возню с автоматами люди принялись за стирку одежды.

В течение получаса река, до того кристально чистая, несла вниз мутные, окрашенные в глинистый цвет, струи.

Еще два часа ушло на то, чтобы подсушить одежду и главное дать подсохнуть на солнце обуви...

* * *

В Махачкале Валидуба, прилетевшего в Дагестан из столицы, встретили на милицейской оперативной машине со спецсигналами. Щеголеватый капитан с черными аккуратно подбритыми усами, с цветными милицейскими эмблемами в петлицах, увидев московского коллегу, как пистолет направил ему в грудь указательный палец:

- Вали? - капитан словно проглотил второй слог,

Валиуб отметил это, но значения оговорке не придал.

Они пожали друг другу руки.

Машина, сверкая мигалками, понеслась по улицам.

- Куда мы? - спросил Валидуб, привычно отвалясь на спинку заднего сидения.

- Принять тебя нас просил хороший человек. Мы тебя принимаем. Сейчас встретим машину и поедешь на границу с Азербайджаном. Будешь жить в Магарамкенте. Ой, какое место! Воздух, - капитан одной рукой держал руль, на второй сложил пальцы щепотью, поднес к губам и чмокнул их кончики, курорт! Река Самур. Вода - кристалл!

- И что я буду там делать?

- Немного арбузы ждать будешь. Дышать воздухом будешь. Воду пить будешь...

Они с ветерком, местами с подвыванием спецсирены, они доехали до Айзербаша, городка на самом берегу Каспийского моря. Здесь их ждала другая машина - "Мерседес" серебристо-голубого цвета. Валидуб попрощался с коллегами и пересел в салон, охлажденный стараниями кондиционера.

- Драстуй, - водитель-азербайджанец протянул руку Валидубу. - Меня зовут Джафар. Фамилия Везиров. Ты теперь наш гость.

В Магармкенте - дагестанском городке на границе с Азербайджаном - они остановились возле двухэтажного кирпичного дома с высокой деревянной верандой, густо оплетенной виноградными лозами.

- Проходи, - сопроводив приглашение широким жестом руки пригласил Валидуба Джафар. Отдыхай, гуляй. Машина с арбузами скоро придет.

Они прошли в светлую прохладную комнату, убранную коврами.

- Что будешь пить, майор? Водку? Коньяк?

Валидуб не стал ничего доказывать - зовут майором, пусть будет так. Спросил с интересом:

- Водка небось плохая?

- Небось плохая.

- Коньяк хороший?

- Очень лучший.

- Серьезно?

- Серьезно. Его пьет сам президент Азербайджана эфенди Гейдар Алиев. Джафар сложил пальцы правой руки в щепотку и поцеловал их, при этом громко сглотнул слюну. - Половина удовольствие, половина - счастье.

- Буду коньяк.

- Молодец, майор. Теперь скажи, бабу надо?

- А мне говорили, что у вас, горцев, на этот счет строго.

- Правильно говорили. На этот счет строго.

- Как же тогда с бабой?

- Э, не беспокойся. Хочешь русскую? Хочешь грузинка будет.

- Грузинка хорошая?

Джафар облизал губы жадным движением языка.

- Грузинка хорошая. Горячая! Ой, какая! Я сейчас

Джафар отсутствовал минут десять не больше. Вернувшись, вошел в комнату, огляделся, потом махнул рукой в открытую дверь.

- Заходи.

Вошла женщина. Крупная, плечистая, с черными волосами, лежавшими на плечах. Валидуб сразу обратил внимание на непомерно большой нос, на черную щетинку усов под ним, на полные губы, обильно покрашенные яркой помадой.

- Она тебе сделает все, что надо, - сказал Джабраил и понимающе осклабился. - Ты оставайся, я пошел.

Женщина осмотрела Валидуб и густым прокуренным баском спросила:

- Тебя как зовут?

- Лиана, - ответила женщина и засмеялась. - Красивое имя, верно? Можно звать Лиля. А ты кто?

- Давай за знакомство, - предложил Валидуб и рукой, дрожавшей от предвкушения удовольствия наполнил фужеры коньяком.

Природа, для того, чтобы обусловить тягу мужчины к женщине, создала инстинкт продолжения рода. Цивилизация расширила мотивацию, введя в отношения полов такое понятие как любовь. Но, если честно, юношеская влюбленность основана на аберрации - на отвлечении человека от действительности в чувствах и оценках происходящего.

Молодому мужчине кажется, что его избранница являет собой нечто неземное, воздушное и относится к ней можно только как к богине. Трудности совместной жизни, далеко не божественный характер избранниц постепенно открывают глаза мужчине. Он начинает понимать, что божественная красота не является гарантией ума, сердечности, верности, доброты. Любимая может быть сварливой, скупой, алчной, тщеславной, корыстной и лживой, как и другие женщины, которых ты до того просто не замечал.

Валидуб дважды был влюблен и дважды женат, пока не понял, что женщины влекут его только умением дарить чувственное наслаждение.

Что может сравниться с этим взрывом чувств, с этим чудом, которое создала природа, сведя воедино токи всех эмоций живого тела?

Лиана словно век ждала, когда её обнимет мужчина. Едва Валидуб положил ей на плечо руку, она вся подалась ему навстречу, затрепетала и закатила глаза.

Сближение оказалось быстрым и сладостным. Валидуб, как ему казалось, никогда ещё не испытывал такого жаркого чувства.

Ощущение приближающегося взрыва нарастало в нем, обнаруживая себя легкими толчками, напоминавшими волнение, которое заставляет сильнее биться сердце перед первым в жизни парашютным прыжком. Томительные медовые спазмы рождались внизу живота и горячими волнами перекатывались к голове, заставляя щеки пламенеть чувственным жаром и рождая радостное предвкушение: сейчас, вот уже сейчас!.

Но он приостанавливал движения тела, на миг замирал в сладостной истоме, вбирая ртом её жаркие губы, с такой же страстностью, как и его собственная, отвечавшие на его поцелуи. Ощущение приближавшегося удара медленно ослабевало, т волна, только что грозившая все опрокинуть и смять, умиротворялась и тихо гасла, рождая ещё более острое желание пережить, испытать её новое приближение.