Роза Планас - Флорентийские маски
Прежде чем продолжать, Пол помолчал и собрался с мыслями.
– Понимаешь, не все так просто, – сказал он, начиная некий монолог, целью которого была попытка хоть как-то успокоить Федерико и помочь ему привести в порядок свои мысли и чувства. – Сатис-хаус – это не просто художественный образ, это нечто большее – символ некоего неопределенного пространства наподобие чистилища, где души мертвых тысячелетиями пребывают в темноте и тишине. В общем, это своего рода мрачная пародия на вечность. Закрытый ящик, фабричный грохот, доносящийся из-за забора, грозный и вместе с тем сладострастный рык спаривающихся где-то в темноте зверей. Все эти ощущения, лишенные смысла и ценности, входят в понятие вечности.
Федерико и в лучшие времена недолюбливал загадки и шарады, а теперь в его голосе появилось раздражение.
– Пол, мне теперь не до литературных тайн. Марк умер, и Сатис-хаус может представлять для меня интерес только в том случае, если при помощи этого образа я смогу объяснить причину случившейся трагедии. Не хочу показаться невежливым, но сейчас я не в настроении выслушивать лекции по теоретической психологии.
Эта озлобленность, прозвучавшая в голосе Федерико, очень порадовала Пола. Он добился того, чего хотел, – реакции итальянца на происходящее. Он прекрасно понимал, что Федерико нужно сейчас поругаться, поссориться с кем-то и излить на собеседника ту тоску и горе, в которые его повергла смерть Марка. Сам Пол готов был сыграть роль мальчика для битья. В конце концов потом все встанет на свои места, а сейчас главное – помочь Федерико выйти из состояния сковавшего его душевного оцепенения.
– Как-то раз, когда Марк сидел в читальном зале библиотеки, какой-то незнакомец своей рукой написал в его тетради слова «Сатис-хаус». Мой племянник был уверен, что это сделал сам Диккенс, явившийся к нему с того света, или, если хочешь назвать это иначе, из другой реальности. Судя по словам Марка, призрак хотел предупредить его, что нельзя смешивать чувства из собственного прошлого с теми поисками, которые ты ведешь сегодня. Разумеется, речь шла о поисках любой информации, так или иначе связанной с произведением Коллоди. Он сам мне рассказал об этой встрече, и знаешь, я ему поверил. Мне известно, что у Марка был особый дар – он умел находить контакт со сферами, недоступными большинству людей. Вот почему я считаю – и ты тоже можешь воспринять это как утешение, – что Марк вовсе не так мертв, как это нам с тобой кажется.
Федерико и сам не знал, откуда у него взялись силы, чтобы повысить голос. Схватив Пола за лацкан, он громко спросил:
– Да что ты мелешь? Ты сам ненормальный! Эта чертова Ада вас всех довела до безумия. Как ты можешь говорить такое сразу после похорон своего племянника?
Пол, которого несколько задели обидные слова профессора Канали, не ожидал такой болезненной реакции, но решил продолжать приводить итальянцу логические доводы, всегда помогавшие ему в дискуссиях с коллегами – специалистами по микроорганизмам.
– Ада, конечно, женщина необычная, но за одно это нельзя приписывать ей все несчастья, которые на нас свалились.
Федерико замолчал, а про себя принял решение не уезжать из этого городишки, пока ему не удастся поговорить со вдовой. Поженились они, не известив об этом друзей, и теперь ему хотелось узнать, что послужило причиной такого странного и неожиданного поведения Марка.
– Я отсюда никуда не уеду, пока не поговорю с Адой. Пойдем к ней. Не думаю, что ее скорбь настолько глубока, чтобы она не смогла или не захотела поговорить о только что скончавшемся муже.
Пол выслушал эти слова без особого энтузиазма. Он понимал, что не сможет полностью контролировать итальянца, и полагал, что разговор с Адой может плохо кончиться. Но он отдавал себе отчет, что не может отказать лучшему другу скончавшегося племянника в его праве пообщаться со вдовой. Он достаточно хорошо знал профессора Канали, и искренность его дружеских чувств к Марку не вызывала никаких сомнений.
– Что ж, если хочешь, можем сходить к ним домой. Заодно познакомишься кое с кем из родственников, узнать которых у тебя до сих пор не было возможности.
– Мне нет никакого дела до ее родственников, я хочу поговорить с ней и после этого сразу же уеду.
Пока они шли к центральной площади городка, дождь стих, и вода продолжала капать на прохожих лишь с придорожных деревьев. Издали доносился монотонный шум набегавших на берег морских волн. Ветер изменил направление, и вместе с тем чуть изменилась тональность звучания прибоя. Близость смерти наполняла сумрачный дождливый день особым смыслом. Федерико воспринимал этот полумрак не как отсутствие света, а как непроглядную ночную тьму, надевшую маскарадный костюм в надежде на то, что ей удастся остаться неузнанной. В душе самого Федерико, как и в сердце Пиноккио, повешенного на дереве и брошенного лисой и котом, боролись теперь два чувства: страх и гнев.
По дороге Пол предложил зайти в кафе под названием «Fish Bone».[27] Обычные посетители из местных жителей к этому времени как раз стали расходиться. Остались лишь несколько девушек с бокалами пива, сидевших в весьма экстравагантных позах и при этом пытавшихся держаться как настоящие аристократки, несмотря на довольно пеструю одежду, купленную, возможно, в магазине секонд-хенд. Эти очаровательные создания даже на миг не оторвались от какого-то интересного разговора и не посмотрели в сторону двух вошедших в кафе мужчин.
Известие об утонувшем приезжем обрушилось на тихий приморский городок, произведя эффект подлинно шекспировской трагедии. Все только об этом и говорили: подходя к столику у окна, Федерико краем уха слышал несколько слов о происшествии. Разговор вели две женщины, сидевшие буквально через столик от них. Обеим было за сорок, но при этом они сумели сохранить подростковые фигуры, судя по всему, истязая себя поистине садистскими диетами, режимами и упражнениями. Федерико машинально отметил, что одна из женщин была рыжая, точь-в-точь как Ада Маргарет. Видимо, она была ее родственницей, прибывшей из Лондона, чтобы попытаться утешить несчастную. Это предположение заставило Федерико прислушаться к разговору, на который он поначалу не собирался обращать внимание.
– Неужели он не мог умереть в Лондоне, как все нормальные люди? – спросила родственницу Ады ее спутница.
– Когда человек действительно решает свести счеты с жизнью, сцена и декорации важны, а что с ним случилось, вообще никто не знает, – ответила родственница Слиммернау. – Может быть, он вовсе и не хотел умирать. Я, как его в первый раз увидела, сразу поняла, что он – персонаж трагический. Бедняжка Ада, они ведь так недавно поженились.
Глоток текилы тем временем обжег горло ее собеседницы.
– Да уж. Моей кузине вечно не везло с мужчинами. Умеет она влюбиться в того, кто ей не подходит. Вот и на этот раз все пошло прахом, как тогда, с тем итальянцем. Помнишь его – такой претенциозный, вроде героя эпохи Возрождения?
Губы женщины скривились в недоброй усмешке, отчего она стала похожа на засушенную жабу.
– Извини, я просто не могу удержаться от смеха, когда вспоминаю о нем. И где она только его нашла? Он словно вышел из какого-нибудь фильма Феллини. По-моему, он был родом из Флоренции. Я, кстати, так и не поняла, почему они все-таки расстались.
В ожидании заказанного ужина Пол и Федерико продолжали внимательно слушать разговор женщин. Пол понимал тот интерес, который в данном случае проявил профессор Канали к чужой беседе, и решил пока что не комментировать его поведение. Женщины же не замечали, что их внимательно слушают, и продолжали злословить и перешучиваться совершенно беззаботно.
– Я и сама этого не знаю. Ада такая скрытная. Никогда никому ничего не рассказывает, и о том, что происходит в ее жизни, узнаешь уже постфактум. Взять хотя бы ее свадьбу. Думаешь, она меня пригласила? Как же. Я только от тетушек и узнала, что они поженились, а к тому времени после свадьбы прошло уже больше месяца.
Собеседница рыжеволосой женщины была полностью поглощена перевариванием новых подробностей и откровений.
– Ушам своим не верю. Неужели она тебя не пригласила? Как же так? Вы же с детства дружили, в школу вместе ходили… да и потом тоже. Да, кстати, а как сложилась ее жизнь после этого? Вроде бы она решила не учиться на актрису?
Рыжая утвердительно кивнула, играя при этом кольцом на пальце. Официант принес Полу и Федерико заказанную ими жареную рыбу с картошкой и две большие кружки пива. Федерико заговорщически взглянул на Пола:
– Эти кумушки знают о том, что случилось, больше, чем мы. Давай послушаем, о чем еще они будут говорить. Может быть, узнаем что-то новое о жизни молодой вдовы.
Пол, хотя и не собирался вступать в дискуссию, все же заметил:
– А тебе не кажется, что это не очень вежливо? В конце концов, она ведь была его женой. Не стоит забывать об этом.
