Наталья Солнцева - Принцесса из Шанхая
– Перья Дракона – не плод фантазии, их можно увидеть, пощупать, – успокаивала ее Ева. – Вы их вовсе не придумали.
Лика вздохнула и прижала ладонь ко лбу.
– У меня здесь все путается… сплошной мрак. Я подумала, что Стелла умрет, раз она лишилась пряди волос, и она… умерла. Ее убил Дракон!
— Я вам верю, – просто сказала Ева. – Идемте в магазин, за цветами.
Лика, погруженная в свой страх, послушно пошла за ней. Они выбрали белые гвоздики, заплатили, Ева взяла свою спутницу за локоть и повела к такси. Водитель коротко посигналил.
– Я вам заплачу за простой, – пробормотала Лика, полезла за кошельком, вскрикнула, бросила сумочку на землю и пошатнулась.
– Помогите мне! – обратилась Ева к таксисту. – Женщине нехорошо, посадите ее в машину.
Пока тот возился с бледной как полотно пассажиркой, Ева подняла сумочку и уселась на заднее сиденье, рядом с Ликой.
– Нам на кладбище, – сказала она, называя, куда именно нужно ехать. – Побыстрее, пожалуйста.
Водитель понимающе кивнул, – теперь ясно, почему молодой женщине стало дурно: видно, похоронила кого-то из близких, не в себе от горя.
Лика закрыла глаза, сидела ни жива ни мертва.
– Что случилось? – прошептала Ева.
– Су… сумочка…
Ева медленно приоткрыла сумку, ничего из ряда вон выходящего она там не увидела – обычные женские мелочи: складной зонтик, расческа, пачка бумажных носовых платков, кошелек… а это что такое? Между кошельком и расческой затесались светлые волоски. Та самая прядь? Не может быть…
– Вы открывали сумочку после того, как вернулись из ресторана домой? – наклонилась она к Лике.
Та, закусив губу, качнула головой:
– Нет. Нет! Если бы я… Нет! Это… волосы Стеллы?
– Предполагаю, да, – ответила Ева. – Как они оказались в вашей сумке?
– Н-не знаю! – в голосе Лики сквозило отчаяние. – После ресторана… я бросила сумочку в прихожей и не прикасалась к ней. Я же говорю, со мной что-то не так!
– А ключи? Вы доставали из сумки ключи, чтобы открыть дверь квартиры?
– Ключи я ношу в кармане пальто.
– Простите за любопытство, Ростовцев заходил в квартиру вместе с вами?
– Он проводил меня до двери, дождался, пока я открою, и ушел. На мне был его пиджак, а мое пальто… он держал в руках. Потом… я взяла пальто, достала ключи… начала открывать… это я хорошо запомнила. Боже мой! – Лика снова заплакала. – Если бы Стелла умерла прямо там, в «Элегии»… мою сумку обыскали бы… и… как бы я оправдалась?
Таксист обернулся и спросил, нужна ли помощь. Ева махнула ему рукой – дескать, сама справлюсь.
– Успокойтесь, – прошептала она на ухо Лике. – Шофер не должен ничего слышать. Поговорим на кладбище.
Остаток дороги ехали молча. Ветер нагнал тучи, и когда женщины вышли у низенькой часовни из красного кирпича, начал накрапывать дождь.
– Вы помните, где могила? – спросила Ева.
– Надо идти по этой аллее, потом направо… меня привозил сюда господин Ростовцев.
Голые березы качались на ветру, мокрые кусты сирени печально застыли у надгробий. Здесь снег таял медленно, и кладбище производило унылое, жалкое впечатление. Ржавые железные венки ударялись о кресты и ограды, сопровождая посетительниц похоронным звоном.
– Верба цветет, – заметила Ева.
Лика даже не взглянула, она шла, опустив глаза вниз.
– Лучше быть мертвой, чем сумасшедшей, – прошептала она.
– Что вы! – ужаснулась Ева. – Откуда такие мысли?
– А как прикажете думать?
Они снова замолчали, только чавкала под ногами раскисшая земля, да каркали вороны, перелетая с ветки на ветку.
– Лика, тогда в ресторане вы постоянно держали сумочку при себе? – спросила Ева.
– Нет, конечно… я толком не помню, сколько раз брала ее в руки… но сумка висела на спинке стула.
– Вы не следили за ней?
– Нет. Зачем?
– Любой мог положить в сумку все, что угодно, включая официантов. Давайте вытряхнем содержимое, – предложила Ева. – Вдруг, там еще что-нибудь найдется? Клофелин, например.
– Вытряхивайте…
Они нашли подходящее место – скамейку под черной раскидистой елью, всю усыпанную прошлогодней хвоей. Ева смахнула пожелтевшие иголки и вывалила на скамейку все, что было в сумочке, – зонтик, кошелек, расческу, ментоловые драже, блокнотик, пудреницу, губную помаду, носовые платки, прочие мелочи и… пучок светлых волос. Как пить дать, они принадлежат Стелле.
– Никаких таблеток у вас в сумочке нет, – бодро заявила Ева. – Хоть это радует.
* * *
Тем временем Смирнов беседовал с Альбиной Эрман. Ее кабинет в салоне «Розовая камелия» сиял свежей палитрой оттенков, обилием стеклянных деталей мебели и предметов, – прозрачные столешницы, прозрачные вазы, стеллажи с прозрачными полками, – и повсюду розовые декоративные камешки, подвески, цветы, шторы.
– Вас Лика прислала? – враждебным тоном поинтересовалась хозяйка кабинета. – Боится, что ее заподозрят в убийстве? Или еще круче – возомнила, будто убить хотели ее! Скажете, я не права?
– Разобраться не помешает, – уклончиво ответил сыщик. – Когда люди едят и пьют за одним столом, а потом кто-то из них умирает… весьма полезно знать, как это случилось.
– Стелла с нами не сидела. Она была за другим столиком и подошла, чтобы выяснить отношения с бывшим мужем.
– Но лекарство и воду давали вы.
– Не я! – сердито парировала госпожа Эрман. – Таблетки предложил Алек… Альберт Юрьевич, а воду… не помню… кажется, Лена. Чего вы добиваетесь? – вспылила она. – Все эти вопросы мне уже задавал следователь. Они собираются сделать из нас козлов отпущения – обвинить в смерти этой истерички! Да кому она нужна? Если я сопровождала Стеллу до квартиры, значит, я ее и убила? Ничего подобного. Меня обстоятельства вынудили везти ее домой – все разошлись, у Треусова случился сердечный припадок. Неудивительно! Как он вообще выжил рядом с такой… стервой?
– О мертвых плохо не говорят.
– Простите, – Альбина притушила злой огонек в глазах, опустила веки. – Не могу сдержаться. Вероятно, в святые я не гожусь!
– Лекарство, которое Ростовцев предложил Стелле, предназначалось для вас? Вы его принимали?
Она побледнела под слоем тонального крема.
– И что с того? Да, Алек имел при себе мои таблетки, на всякий случай. Слишком сильные переживания вредно влияют на кожу, вызывают преждевременное старение… поэтому я предпочитаю гасить стресс на корню. Обычно я ношу таблетки в сумочке, но могу забыть их дома, на работе… или не заметить, что они закончились. Такое не раз бывало. Алек очень предусмотрителен, только и всего. Он умеет окружить женщину вниманием и заботой, когда захочет. Никакого сговора между нами не существовало, если вы на это намекаете!
Альбина была одета в обтягивающую юбку и короткий, расшитый бисером жакет горчичного цвета; ее шею, уши и запястья украшал ювелирный набор из змеевика в серебре. Красивое, умело подкрашенное лицо хозяйки салона несло на себе отпечаток бессонной ночи и мучительных переживаний.
– Дурной знак, когда на помолвке кто-то умирает, – зашел с другого боку Всеслав.
– Хороша помолвка, – фыркнула она. – Жених заигрывает с другой женщиной, какая-то полоумная баба устраивает безобразную сцену и в конце концов отдает богу душу. Благо, это произошло не в ресторане! Я увезла Стеллу домой, уложила в постель… она была еще жива. Вы уверены, что не собственный сынуля подмешал мамочке клофелин в воду? Они оба ненормальные.
– Откуда у мальчика мог взяться клофелин?
– Бросьте! – жестко усмехнулась Эрман. – Откуда подростки берут наркоту, по-вашему? Клофелин достать проще.
– Думаю, парень ни при чем.
– Отношения матери и сына могут быть очень драматичными! – возразила она. – А я Стеллу почти не знала. У меня не было причины желать ей смерти.
– Разве? – поднял брови Смирнов. – Позвольте вам не поверить.
Альбина покрылась красными пятнами, которые резко выделялись на щеках, шее и открытой груди.
– Как вы смеете…
– Бывшая жена Треусова следила за ним и его любовницей, – помешал ее возмущенной тираде сыщик. – Журбина волею судьбы оказалась вашей подругой, посему и вы попали в поле зрения Стеллы. Что заставило вас запустить в нее туфлей? Опасный намек, прозвучавший из ее уст?
Руки Альбины с длинными, покрытыми розовато-желтым лаком ногтями сделали судорожное движение, – словно она хотела схватить со стола первый попавшийся предмет и бросить в нахального посетителя. На ее безымянном пальце переливался, вспыхивал крупный бриллиант в кольце.
– Все! Хватит! – завопила она, вскакивая и… падая обратно в кресло. – Вон! Убирайтесь вон…
Смирнов и бровью не повел.
– Видите, вы и меня готовы убить, не то, что несчастную женщину. Своим спасением я обязан отсутствию у вас под рукой какой-нибудь бронзовой чернильницы или папье-маше. Слава современным письменным принадлежностям, легким и безопасным!
