Ирина Градова - Ложь под звездным соусом
– Не понимаю, что вас не устраивает, – раздраженно проговорил следователь. – Вы передали мне информацию, и я задержал подозреваемую. Разве вы не этого хотели?
– Нет. Я хотела, чтобы вы сняли подозрения с моей подзащитной и наконец начали работать, как положено! Я не просила вас задерживать Веру Гавриловну, а лишь показала, что имелись и другие желающие свести счеты с убитым, помимо Устиньи Попковой. Но у меня создается впечатление, что сами вы не намерены предпринимать никаких действий, Борис Ефимович, а ждете, пока кто-то предоставит вам готовый материал!
Обычно бледное лицо следователя побагровело.
– Скажите спасибо, что Попкову сняли с крючка! – процедил он сквозь зубы.
– Нет, это вы скажете мне спасибо, когда вам не придется, выступая в качестве свидетеля на суде, нести чушь, которую я разобью в пух и прах вместе с вашей репутацией!
Адреналин носился по большому и малому циклам кровообращения Регины, словно наркотик, – еще немного, и она взлетит к потолку, воспарив над Рассоховым, Троицкой и столом! Рассохов выглядел так, словно готов наброситься на нее и растерзать, но Регина внезапно успокоилась.
– Оставьте меня наедине с подзащитной, Борис Ефимович, – попросила она как ни в чем не бывало. – Она даст показания только после того, как мы переговорим.
Озлобленному Рассохову ничего не оставалось, как ретироваться. Он выскочил из допросной, громко хлопнув дверью, как будто за ним гналось стадо динозавров. Регина спокойно поставила сумочку на стол и, придерживая юбку, уселась на стул, освобожденный следователем. Все это время Троицкая наблюдала за каждым ее движением. Наконец она спросила:
– Это правда?
– Что именно?
– То, что меня задержали из-за вас?
– В некоторой степени.
– Это как?
– Я рассказала Рассохову о том, что вы скрыли – о вашем визите в «Пугачефф» накануне его гибели и о том, что у вас мог быть мотив. Это была единственная возможность для моей подзащитной. Вы же понимаете, что я делала свою работу? Честно говоря, я удивилась звонку от вашего мужа: у меня создалось впечатление, что вы не хотели, чтобы он…
– Я просила мужа вызвать именно вас – он предлагал другого адвоката.
– Почему меня?
– Похоже, вы в отличие от Рассохова умеете работать! Вы так бились за свою подопечную, что я решила, с тем же рвением встанете и на мою защиту!
– Буду рада, но вы должны быть со мной полностью откровенны, иначе ничего не выйдет. Устинья пыталась скрыть от меня кое-что, полагая, что я плохо о ней подумаю, и из-за этого едва не произошла катастрофа. Что вы успели рассказать следователю?
– Ничего. Муж предупредил, что мне лучше помалкивать.
– Отлично! Зачем вы ходили к Сугривину?
– Я к нему не ходила.
– В смысле? Вера Гавриловна, я же просила…
– Да погодите вы! – перебила Троицкая. – Прежде чем я все расскажу, пообещайте мне кое-что.
– Я слушаю.
– Моя дочь нуждается в постоянном уходе, а это – очень большие деньги.
– Понимаю.
– Нет, не понимаете! Еще ей требуется дорогостоящая реабилитация в Израиле. Мы с мужем и детьми живем хорошо, но, что ни говори, на его зарплату, а он – отнюдь не миллионер. Кроме того, Вязьмин не принял бы моей помощи, даже если бы я сумела где-то достать денег.
– Другое дело – Кузьмин? – внезапно догадавшись, пробормотала Регина. – Господи, как же я не догадалась – вы не к Сугривину, а к Кузьмину приходили! Я знаю, в каком состоянии находится Анжелика, мои ребята рассказали, что у нее есть все необходимое – оборудование, лекарства, оплачиваемая сиделка… Это стоит очень дорого!
– Вы правы.
– Но зачем вы приходили к Кузьмину в тот день? Он ведь и так…
– Ничего не «так»! – снова перебила Троицкая. – Я ходила к Кузьмину требовать, чтобы он позаботился о моей дочери, когда все только случилось. Она отказалась от его подачки, когда Сугривин ее изнасиловал, но потом ей понадобилась помощь, и я угрожала ему.
– Тем, что расскажете правду?
– Да.
– И Кузьмин дал денег?
– Я предупредила, что мое имя не должно упоминаться в разговоре с Вязьминым, и Кузьмин выступил этаким «хорошим парнем», благотворителем, который вызвался помочь, услышав о беде бывшей сотрудницы – какое благородство!
– Но почему же ваш бывший муж не упомянул о том, что Кузьмин ему помогает?
– Думаю, он боялся, что тот может и перестать давать деньги. Я не в курсе подробностей их договора, но, предполагаю, что Кузьмин выставил свои условия.
– Так все-таки зачем вы приходили к нему в день гибели его племянника?
– Я уже сказала, что Анжелике требуется реабилитация. Я нашла клинику в Израиле, выслала туда результаты обследования дочери (вы не представляете, каких трудов мне стоило заполучить их в обход Вязьмина!), и они пообещали, что сумеют, если и не поставить ее на ноги, то, по крайней мере, улучшить качество жизни. На поездку, лечение и проживание необходима большая сумма, поэтому я отправилась к Кузьмину во второй раз. Надо ли говорить, что он не обрадовался визиту!
– Вы поэтому не рассказали правду Рассохову?
– Я боялась, что Кузьмин может прервать поток финансирования – он вполне на это способен. Со мной он разговаривал, как с акционером компании или клиентом, торговался, как будто моя дочь – неодушевленный предмет! Ему было важно одно – чтобы его имя, имя Сугривина и название «Пугачефф» никогда и нигде не всплыли в связи с тем, что случилось с Анжеликой. Я не знаю, как мне выпутаться, не привлекая Кузьмина, но я не хочу оказаться за решеткой, у меня ведь дети!
– Где вы находились в момент убийства? – задала Регина главный вопрос. – Кто может подтвердить, что вас не было на месте преступления?
– Никто, – едва слышно ответила Троицкая. – Я вернулась домой, когда все уже спали. Муж пришел еще позже…
– И все же, чем вы занимались все это время? – повторила Регина.
– Вы не поверите.
– А вы все-таки попробуйте!
– Я сидела в машине под окнами нашей с Вязьминым старой квартиры. Не могла заставить себя ни подняться и позвонить в дверь, ни уйти. Кузьмин пообещал подумать над моей просьбой, но не сказал ни «да», ни «нет». Проблема в том, что теперь, когда Сугривин мертв, а Анжелика не может рассказать правду, ему легко «соскочить»: никаких доказательств вины его племянника, кроме моих слов, нет! Мне очень нужна ваша помощь: я не могу сказать правду следователю и не могу молчать, иначе окажусь в тюрьме за преступление, которого не совершала… Регина Савельевна, что же мне делать?!
– Успокойтесь, – адвокатесса накрыла своей ладонью руку Троицкой и мягко похлопала. – Я подумаю над стратегией, но пока, к сожалению, вам придется посидеть здесь. Рассохов имеет право держать вас до десяти суток без предъявления обвинения. Я постараюсь добиться освобождения под залог, ведь доказательства против вас опять же косвенные, и вы – не рецидивистка какая-нибудь, а жена уважаемого человека. Так что постарайтесь успокоиться – вы невиновны, я и обязательно это докажу!
* * *Захар надевал шлем, когда из здания, где располагался офис Регины, выскочила Устинья и быстрым шагом направилась к нему. Она напоминала большую цаплю – немного угловатую и все же грациозную, длинноногую и такую тонкую, что, казалось, ее может унести порыв сильного ветра с залива.
– Я с вами! – выпалила она, приблизившись на расстояние крика. – Вы же к Кузьмину едете?
– Зачем тебе? – удивился Захар.
– Я проработала в «Пугачеффе» почти пять лет, но ни разу не видела генерального. Мечтаю посмотреть в глаза человеку, который едва не разрушил мою жизнь! Он сделал все для того, чтобы меня посадили, и я хочу реванша!
– С чего ты взяла, что будет реванш?
– Во-первых, теперь у нас есть показания Умарова. Во-вторых, только что звонила Регина Савельевна. Она сказала, что Троицкая приходила к Кузьмину в день, когда убили Сугривина, с требованием денег на дорогостоящую реабилитацию Анжелики. Наша задача – не только заставить Кузьмина выплатить мне компенсацию, но и сделать так, чтобы он, несмотря на смерть племянника, продолжал поддерживать Анжелику, ведь иначе у нее нет шансов на хотя бы частичное выздоровление!
– Наша задача? – переспросил Захар, вздернув пересеченную широким шрамом бровь.
– Именно! – не моргнув глазом, подтвердила Устинья. Теперь это местоимение, раньше не имеющее смысла, приобрело важное значение, и она даже испытывала удовольствие, когда выговаривала его. – Я еду с вами!
Не дожидаясь разрешения, девушка пристроилась позади Захара. Она не могла видеть, что его рот кривится в одобрительной ухмылке.
Пробки – не большая помеха для «Hoss Boss»: Захар ловко лавировал между выстроившимися в бесконечную линию автомобилями, хозяева которых провожали его и его спутницу завистливо-тоскливыми взглядами, и они въехали на территорию «Пугачеффа» уже через полчаса. Существовала возможность, что Кузьмина не окажется на месте: во‑первых, время уже к восьми вечера, во‑вторых, он не сидит на месте и часто перемещается как по городу, так и летает в другие города и за границу. Заранее договариваться о встрече Захар не стал, не желая объясняться по телефону через посредников, поэтому на КПП бдительный охранник задержал посетителей, пытаясь выяснить причину их визита.
