Ольга Тарасевич - Кольцо леди Дианы
Разумеется, это было полным бредом. Пойти может только Паша, потому что «я» находится внутри Паши, а куда он может пойти сам? Никуда – ходит Паша, «я» считает шаги.
В конце концов, пришлось привыкнуть и к этому «я пошел». Чтобы отцепились.
В детском саду было совсем невыносимо. Грязная шумная орава детей, воспитательницы с потными руками, а еще сплошной беспорядок – кроватки в спальне поставлены неровно, в игровой комнате игрушки хранятся в больших коробках безо всякой системы! Из этого ада его спасли родители, забрали домой. И тот, кто находился в теле мальчика Паши, понял: мама и папа не только могут почти не трогать его, они помогают ему укрыться, придерживаются порядка, защищают. Все-таки они очень хорошие. Наверное, даже самые лучшие.
Жизнь наладилась. По утрам мама готовила завтрак: один день манную кашу, второй – гречневую, потом – обязательно овсяную, а потом снова манную. Ни разу ничего не перепутала в этом порядке, какое счастье! После завтрака начинались занятия. Одни ему нравились больше – математика просто вливалась в душу, казалась самой прекрасной, понятной и логичной. Другие занятия нравились меньше – рисование, например. Мама все пыталась убедить его, что если рисуешь картинку с небом, елочкой и дорожкой, то небо должно быть голубеньким, елка – зеленой, а для дорожки надо брать желтый карандаш. Хотя всем должно быть понятно: самая красивая картинка – это та, которая нарисована одним цветом, а не дикими яркими пятнами. После рисования начиналось чтение – вообще бессмысленное занятие. Легкое, но бессмысленное.
– И пошла Красная Шапочка в лес, а там, в домике, в постели бабушки оказался волк, – мама отрывает взгляд от книги и спрашивает: – Паша, ты понимаешь, как девочке было страшно? Волк вместо бабушки!
Лучше кивнуть, чтобы мама отцепилась. Знаем мы ее – как пристанет с объяснениями, а это долго и скучно. Тем более чем может бабушка быть лучше волка? Да ничем!
Мамочка продолжает чтение:
– А потом волк как схватит Красную Шапочку.
Вот! Теперь все яснее ясного. Если схватит своими грязными немытыми лапами – это и правда страшно и ужасно…
Очень больно было, когда этот привычный уклад жизни (завтрак – занятия с мамой, обед – прогулка, ужин – игры с отцом) оказался нарушен самым бесцеремонным образом. Школой. «Первый раз в первый класс!» – насвистывал папа, утюжа новенькую синюю форму. А мамочка очень волновалась и сто раз повторяла:
– Паша, ты должен слушать учительницу. Даже если тебе неинтересен урок, ты должен сидеть и слушать. Не выбегать из класса, не возвращаться домой, не заниматься другими делами.
– Но почему? А если это неинтересно?
– Потому что все дети должны учиться в школе. Мы тебя забрали из детского сада, а из школы уже не можем. Она нужна тебе, чтобы получить хорошее образование.
Сначала ему казалось: если родители не могут его забрать из школы, то нужно самому из нее уйти. Проще простого – выйти из класса прямо посередине урока и отправиться домой. Учительница, конечно, кричит, но не догоняет. Легко вернуться к маме. Очень легко!
Только мама ничуть не радовалась его самостоятельности, а отводила обратно в школу.
– Придурок! – стали дразниться одноклассники.
Учителя не дразнились, но лица у них были угрюмыми, рассказывали они преимущественно неинтересные вещи. Одно хорошо – почти не трогали. Если бы еще и прикосновения – выжить в этом кошмаре было бы сложно.
– Ты не придурок, – объясняла мама в ответ на его вопросы. – Ты здоровый красивый мальчик. Просто ты – другой. Ты многое воспринимаешь по-своему. Но большинство людей живет по другим правилам. И тебе, Паша, придется их изучать и им следовать.
Ему захотелось уточнить:
– А долго?
Мама пожала плечами:
– Всю жизнь. Но ты, во-первых, скоро их все поймешь и привыкнешь. А во-вторых, после школы ты окончишь институт и устроишься на работу, станешь самостоятельным. Конечно, тебе придется считаться с окружающими – но, думаю, все-таки меньше, чем в детстве.
Мама была совершенно права. Выучить правила поведения было просто, следовать им – сложнее, но тоже терпимо. В старших классах родители приняли решение: надо поменять школу, переехать в другой район – и рядом уже не будет никого, кто в детстве безжалостно выплевывал в лицо сыну: «Придурок, псих, сумасшедший!»
В новой школе его ждал настоящий фурор – она была обычной, а не специализированной, поэтому его подготовка даже по глупым гуманитарным предметам оказалась высокой. И одноклассницы просто из кожи вон лезли, чтобы подружиться с новичком.
Девчонки, девушки… Разговаривать с ними было неинтересно – вечно трещат о какой-то ерунде. Смотреть на них тоже не очень-то хотелось – округлившиеся грудки, широкие бедра. Мужское тело более пропорционально. А еще девицы все норовили прижаться, прикоснуться. Пацан – тот просто ладонь пожмет и отвалит, на секунду тело окатит волна отвращения, но потом все быстро проходит. А девочки почему-то пытаются взять за руку, щиплют, поглаживают, ерошат волосы. Одна вроде казалась ничего себе – в физике и химии разбиралась и говорила не очень много. Даже захотелось после школы провести ее домой, обсудить формулы. Только у подъезда она вдруг, как птица, взмахивающая крыльями, распахнула руки. От отвращения – сейчас обнимет его, идиотка, – в глазах потемнело. К горлу подступила тошнота (потому что в тот же момент к губам прижались чужие губы), но потом вдруг… В трусах стало тепло и мокро одновременно. И захотелось оттолкнуть девочку, умчаться от нее подальше, а что-то липкое уже течет по бедрам, невыносимо противно…
– Это не болезнь, – сказала мама, услышав рассказ о странном происшествии. – Все в порядке. Папа вечером с тобой обо всем поговорит.
Отец и правда рассказал все. И про отношения мужчины и женщины, и про то, почему его всю жизнь не покидает ощущение одиночества, раздражения, что люди устроены неправильно и живут по дурацким правилам.
Тема секса, физиологических отношений и продолжения рода оказалась неинтересной. Зачем только время терять на такие мучения, как прикосновение к чужому обнаженному телу? Чтобы мир на минуту исчез, а по бедрам потекла липкая жидкость? То оглушительное исчезновение мира приятно, но оно и пугает, потому что все исчезает, и нет никакого контроля, и тебя может трогать кто угодно. Нет, уж лучше обойтись без этого дела. Или секс нужен, чтобы появился маленький, как писклявка-сестра, ребенок? Спасибо, не надо, от этого только нарушится порядок, сестра и кричит, и пеленки пачкает, и игрушки свои разбрасывает. Запомнилось только, что отец подчеркивал: для нормального здоровья мужчины секс нужен, иначе начнут развиваться многочисленные заболевания. Но это, ему тогда подумалось, еще надо разобраться, что хуже: когда ты прикасаешься к голой женщине или когда врачи прикасаются к тебе…
А вот то, что папа рассказал про синдром Аспергера, его заинтересовало больше.
– Синдром Аспергера считается одной из разновидностей аутизма. Аутизм – это целый комплекс неврологических заболеваний и расстройств поведения, – терпеливо объяснял отец. – При аутизме наблюдается нарушение в социальной адаптации, задержка развития речи, часто – слабый интеллект. Дети с аутизмом порой не могут ходить в обычную школу. К счастью, нас эта беда миновала. Ты ничем не отличаешься ни внешне, ни по уровню интеллектуального развития от своих сверстников. Твои способности к точным наукам вообще очень высоки, если не феноменальны. Но ты должен понимать, что твоя любовь к цифрам, порядку, твое раздражение от прикосновений – это все особенности, обусловленные заболеванием. И ты уже правильно понимаешь, что лучше какие-то свои реакции пытаться сдерживать, а не афишировать…
Новость не то чтобы показалась ему удручающей. Скорее возникла если не радость, то облегчение. Все стало понятнее, а потому проще.
Или возможность заниматься тем, что действительно интересно, со временем притупила болезненные и раздражающие симптомы?
Уже в университете, на факультете прикладной математики, жизнь стала вполне сносной. Вокруг появилось то, что почти не доставляло дискомфорта: формулы, расчеты, и в группе учились почти преимущественно мальчишки. Конечно, с девушками тоже пришлось общаться. Во время очередного осмотра врач выявил у него проблемы с простатой и, когда узнал, что регулярной сексуальной жизни нет, пришел в ужас. Возникла необходимость как-то решать этот вопрос. Но, как выяснилось, секс может быть не таким уж и мерзким – в некоторых позах площадь соприкосновения с телом партнерши минимальна. Девушкам это не нравилось, они требовали поцелуев, объятий – а не получая ничего этого, уходили, но на освободившееся вакантное место быстро прибегала новая девица. «Ты такой красивый», – восхищенно твердили все, как одна, девушки. Смешные они, правда. Лицо любого человека катастрофически несимметрично, и никакой красоты в нем нет…
