Наталья Андреева - Метель

– Дочери. В больницу еду. Извини, нарушил. Сколько с меня?

– А что с дочкой?

– Болеет.

– Серьезно?

– Да.

– Ладно, езжай. И больше не нарушай. Постой… Что-то мне твое лицо знакомо?

– Бывает.

– Ты, часом, не актер? Постой… Как его? Илья Богатырев! Во!

– Не. Я его брат-близнец.

– Бывает… – растерянно протянул гаишник и еще раз козырнул.

«А вдруг ей не понравится?» – гадал Илья, вытаскивая плюшевого друга из джипа. Тот уже заработал пару сотен. Вот что значит необычный окрас! Но что скажет Соня?

С собакой в обнимку он вошел в клинику и направился к регистратуре.

– Вы к кому? – строго спросила симпатичная девушка в белом халате у зеленой собаки.

– Она – к Соне Откровенной.

– Смешная какая, – фыркнула девушка. – Ну, проходи.

– А в какой она палате?

– Как вы сказали? Соня Откровенная? Я сейчас посмотрю.

Девушка щелкнула мышкой и какое-то время смотрела в монитор. Потом растерянно сказала:

– А такой нет.

– То есть, как это нет?

– Вы фамилию не перепутали?

– Нет. Ее мама Мария Откровенная. Как тут можно напутать? Я сам паспорт видел.

– Ах, журналистка! Тогда понятно! Только у Сони другая фамилия! Должно быть по отцу.

– Вот как… Значит, все-таки, есть такая? – он подмигнул собаке.

– Да. Соня Бурмина лежит в…

– Как вы сказали?! – он лег грудью на стойку.

– Соня Бурмина, – слегка растерялась девушка.

– А по отчеству? – хрипло спросил он. – Как ее отчество?

– Я не обязана…

– Девушка, я вас очень прошу! Посмотрите там, – он кивнул на монитор. – Очень важно!

– Ну, хорошо.

Она вновь щелкнула мышкой. Через минуту сказала:

– Софья Егоровна Бурмина, семь лет, лежит в десятой палате. Вам надо подняться на третий этаж… Мужчина! Куда же вы! Там выход! Лифт – налево! Мужчина!

Он уже несся к выходу, пытаясь достать из кармана мобильный телефон. Мешала эта дурацкая собака, и только положив ее в салон машины, он справился, наконец, с мобильником. Нетерпеливо спросил:

– Алло? Маша? Ты где сейчас?

– В магазине.

– А где именно?

– Тебе адрес назвать?

– Да! – рявкнул он. – Адрес!

– А зачем?

– Нам срочно надо поговорить!

– А что случилось?

– Все! Но это не по телефону!

– Хорошо. Я в центре. Давай встретимся в кафе.

– Лучше в японском ресторане. Встретимся там, где все это и начиналось. Я уже еду.

– Я тоже.

Он прыгнул на переднее сиденье и надавил на газ. Разумеется, возможны совпадения. Но если это действительно так…

Он не знал, плакать ему, или смеяться. Софья Егоровна Бурмина семи лет… Как это может быть?

Она приехала раньше. На правах постоянной клиентки уселась за любимый столик у льющейся по стене воды и принялась рассеянно листать меню. Что могло случиться, раз Илье надо с ней так срочно поговорить? Сегодня утром расстались они холодно, друг с другом общались посредством дежурных фраз типа «спасибо», «все очень вкусно», «привет», «пока». И вдруг – звонок!

«Должно быть, он решил меня бросить, – вздохнула Маша. – Он ясно сказал: встретимся там, где все это и начиналось». Значит, конец. Ей даже легче стало.

– Заказывать что-нибудь будете?

– Принесите чаю. А заказ потом. Я жду одного человека.

– Хорошо, – грустно улыбнулась знакомая официантка, сразу поняв, кого она ждет, и исчезла.

Потом она увидела Илью. Усевшись напротив, тот без улыбки сказал:

– Привет.

Подошла официантка, но Илья тут же ее отослал, буркнув: потом. Маша налила себе чаю, чтобы чем-то себя занять и скрыть волнение и спросила:

– Что ты хотел мне сказать?

– Кто отец Сони?

– Так сразу?

– Сразу?! Я живу с тобой вот уже несколько месяцев и еще ничего о тебе не знаю!

– Ну и что?

– Выкладывай правду.

– Всю?

– Да.

– В это невозможно поверить.

– А я попробую.

– Хорошо.

Ей вдруг стало так легко. В самом деле, сколько можно от него скрывать? Ведь он же теперь помчится искать Женину сестру, за границу, в Швейцарию или куда там? Он это сделает! И что будет, когда найдется Жора Бурмин? Ведь их же придется знакомить. И все равно придется рассказать правду. Почему не сейчас?

– Половину истории ты уже знаешь, – начала она, отхлебнув из чашки. Во рту пересохло от волнения. – О том, как я семнадцатилетней девочкой приехала в Москву, провалилась на экзаменах в институт, пошла на курсы секретарей и, окончив их, устроилась на фирму к Володе. К Владимиру Васильевичу, – поправилась она.

– А вторая половина?

– Вторая половина… Когда я подумала, что беременна… Да, я подумала, что беременна, – твердо сказала Маша, поймав его удивленный взгляд, – я ему об этом сказала. Он испугался. И решил от меня избавиться. От меня и моего ребенка…

– Которого не было.

– Которого не было. Но все мы думали, что есть. Поэтому он сказал, что проведет со мной неделю в шикарном отеле, в Туапсинском районе, где мы летом отдыхали, и нам там очень понравилось. Была зима, я, конечно, удивилась, но поверила. Поверила в свое счастье, что для девятнадцатилетней девочки не так уж и странно. Мой брат великодушно предложил свою новую машину. Дело в том, что моя была старая, брат за меня волновался, он побоялся, что я встану на дороге. А его машина новая, с мощным мотором, с кузовом универсал…

Илья вздрогнул.

– Что с тобой?

– Нет, ничего. Продолжай.

– И я поехала. Как оказалось, это была ловушка. Человек, которому Володя хорошо заплатил, испортил тормоза на моей машине. Он же не знал, что я поменяюсь с братом. И я поехала на юг на хорошей, новой, абсолютно исправной машине, навстречу своему счастью, как мне тогда казалось, – она усмехнулась. – Когда я туда приехала, выяснилось, что никакого номера на мое имя не заказано, что меня там вообще не ждут. А когда я дозвонилась, наконец, Володе, тот был очень удивлен тому, что я еще жива! По его расчетам я должна была разбиться в горах, на одном из крутых спусков. В общем, мы объяснились. По телефону. Он сказал, что жениться на мне не собирается. И на следующий день я рванула обратно. На дворе февраль месяц, погода отвратительная. Начиналась метель, в отеле меня уговаривали переждать, но я была в таком состоянии… В общем, я рвалась в Москву.

– Конец февраля… – эхом откликнулся Илья.

– А что такое?

– Нет, ничего. Я внимательно слушаю.

– Сейчас будет самое интересно и самое необычное. И я прошу тебя поверить. Просто поверить. В общем, я ехала весь день, устала, проголодалась. Снег все валил и валил, и я уже почти не различала дороги. Наконец, ехать стало невозможно, я уже подумала, что придется ночевать в машине, на обочине дороги, как вдруг заметила вдалеке огни. На холме стояло село, и я свернула туда, надеясь найти ночлег. К моему большому удивлению доехала, хотя снег все валил и валил, и машина буксовала, но все-таки ехала, и тут дорога уперлась ворота. За ними была деревянная церковь…

Она прикрыла глаза, вспоминая, как это было. Потом коротко вздохнула и продолжила:

– Церковь была освещена, по паперти ходили люди. Как только я вышла из машины и направилась к ней, они закричали: «Приехала! Наконец-то!». Потом с крыльца прямо в глубокий снег соскочил мужчина и кинулся ко мне. Когда он принялся меня обнимать и целовать, я испугалась. От него пахло водкой. Было темно, лица его я не разглядела. Он был высок ростом и, как мне показалось, симпатичный. Когда я начала его отталкивать, он вдруг закричал «Не она, не она!». И разрыдался. Мне стало его жаль, хотя и мое положение было не лучше. Мы прошли в церковь, где я немного согрелась и узнала, почему здесь собрались все эти люди. Оказалось, что кинувшийся ко мне мужчина был жених, пять часов назад должно было состояться венчание, а невеста не приехала. Он был в таком отчаянии…

Маша вздохнула и подлила себе чаю. Илья, казалось, не дышал.

– Ну вот. Они все были пьяны. Я тоже немного выпила, чтобы согреться. В церкви было холодно. И тут обманутый жених сказал, что ему надо со мной поговорить… Мы сидели в автобусе, на котором приехали свидетель и гости. Было темно, потому что водитель берег аккумулятор. Горела одинокая свеча, прикрепленная на картонке, изображавшей стол, я почти не различала его лица. И вдруг он принялся уговаривать, чтобы я вышла за него замуж! Сначала я растерялась. Но положение мое было безвыходное. Меня бросил любовник, я была беременна, как мне казалось. Как и любой женщине, мне не хотелось, чтобы мой сын рос безотцовщиной. Мне тогда казалось, что у меня родится мальчик.

– Что еще тебе казалось?

– Я понимаю, что сделала глупость, – она тяжело вздохнула. – Это было похоже на наваждение. Не знаю, как ему удалось меня уговорить. Помню только, как стояла у алтаря, в белом свитере, вместо белого подвенечного платья, как он надел мне на палец обручальное кольцо своей невесты, которое, к всеобщему удивлению, оказалось впору. Как он меня поцеловал… Потом его сестра, сотрудница загса, выписала нам свидетельство о браке. Я положила его в сумочку. Потом… Я понимаю, что это звучит нелепо, и ты сейчас перестанешь меня уважать. В общем, мы пошли в машину.