Анна и Сергей Литвиновы - Оскар за убойную роль
Похоже, все-таки она, Танюшка из «Тойоты». Девушка, доставившая в больницу сбитого наркомана.
На ступеньках, перед тем как войти в корпус, Таня останавливается, оборачивается. Толстяк тоже оглядывается. Она машет ему и кричит – кажется, что-то веселое, потому что тот улыбается, кивает и машет в ответ. Теперь Кирилл не сомневается ни на гран: это, безусловно, она. Ее поворот головы, улыбка, жесты… Но что с ней случилось? Почему она попала в больницу?
Похоже, судьба в очередной раз дает ему знак. Господь направляет его, снова посылает ему эту удивительную девушку. И он будет дураком, если опять проигнорирует этот сигнал свыше – или снова все испортит каким-нибудь идиотским разговором.
Таня исчезла внутри двенадцатиэтажного корпуса, но найти ее здесь – не проблема. Кирилл Евгеньевич склоняется над компьютером. Входит в больничную сеть. Через две минуты он уже знает: ему не померещилось, это действительно Татьяна Садовникова. Она лежит в «первой травме», в палате номер пятьсот один (блатная, платная, на одного). Кирилл Евгеньевич решает сегодня же навестить ее – все равно он на дежурстве. Часиков в девять, когда больница совсем затихнет, он спустится к ней в палату.
* * *– Вот он, этот жирняк.
– Где?
– Где-где! – передразнивает первый. – В «энкавэдэ»! Вон, в подъезд входит!
– Будем сейчас его мочить?
– Сейчас?! Ты че, недоумок?! Светло, и пипл кругом. Ты че, в ментуру захотел?!
– А когда?
– Когда я скажу. Не раньше и не позже. Ясно?
* * *Больничный коридор пятого этажа совершенно пуст. Дневные врачи и сестры давно ушли. Дежурные наверняка гоняют чаи в ординаторской. А пациенты лежат по палатам или смотрят старый телевизор в холле – оттуда до Кирилла Евгеньевича доносится скороговорка вечерних новостей.
Кирилл идет по длинному коридору. В руках – коробка конфет (у него полный шкаф таких коробок – подарки от больных), стыдливо упрятанная в полиэтиленовый пакет.
За это время он успел позвонить заведующему «первой травмой». Тот рассказал и анамнез Садовниковой, и ее диагноз, и прогноз. Ничего особенно страшного. Ее избили – здесь, неподалеку от больницы, в подвале. Последствия – сотрясение головного мозга, многочисленные ушибы, гематомы, трещина в ребре. И еще – выкидыш на сроке восемь недель. Значит, он, Кирилл, в то дурацкое утро все-таки оказался прав – она и вправду была беременна. Хотя совершенно не обязательно говорить об этом девушке прямо в лицо…
После того как он узнал о выкидыше, ему как-то сразу расхотелось идти к ней. Она только что потеряла ребенка. Ребенка от другого мужчины. До него ли ей сейчас? Но Кирилл поразмыслил – и все-таки пошел. Не питая особых надежд. Вообще никаких надежд не питая.
Пошел, потому что так решил. Он любил доводить до конца намеченное – чего бы ему это ни стоило. Может, утешал Кирилл себя, он ей сейчас нужен? Хотя бы как врач?
Пятьсот первая палата располагалась в самом торце больничного корпуса, в конце длиннющего коридора. Кирилл шел по вздыбленному стертому паркету. Ни сзади, ни спереди никого не было.
Вдруг впереди возникло двое мужчин – они, видать, вывернули в коридор из лифтового холла. Оба не врачи, не ординаторы, не охранники. И тот и другой, как близнецы, одеты в куртки. Оба следуют тем же курсом, что и он. Кирилл видит только их мощные, обтянутые кожей спины. Они шагают уверенно, небрежно и независимо. Руки держат в карманах. Их спины маячат впереди на расстоянии метров двадцати.
– Эй, товарищи, вы куда? – кричит Кирилл им в спину.
Крик вырывается помимо его воли. Ему не должно быть до них никакого дела – хотя часы посещения давно прошли, при чем здесь он? Это не его отделение. Но слишком уж эти парни независимо, вразвалочку, шагают. К тому же у Кирилла почему-то создается впечатление, что они следуют туда же, куда и он: в пятьсот первую палату, к Татьяне.
Двое бугаев никак не реагируют на его окрик – хотя очевидно, что они его слышат. Они не оглядываются и даже не замедляют шаг. А до палаты, где лежит Татьяна, им остается всего метров десять. И всего одна пара дверей: в пятьсот вторую, тоже блатную – мужскую, и на пожарную лестницу.
– Стойте! – снова кричит вслед кожаным Кирилл. Он чуть ли не срывается на бег. Они не оборачиваются. – Остановитесь, кому говорю!
И тут оба парня переглядываются и тормозят. Поворачиваются к Кириллу. С фронта они выглядят еще более внушительно, чем с тыла, – как настоящие громилы: широченные плечи, узкие лбы, заросшие щетиной подбородки. Руки по-прежнему в карманах. Теперь они ждут его.
Кирилл, помимо воли оценивая опасность ситуации, не спеша подходит к ним. Вокруг по-прежнему никого и никаких подручных средств – ни огнетушителя, ни швабры, ни капельницы, которые можно использовать при возможном столкновении. Вот только стоит позабытая сестричкой тележка, на которой развозят лекарства.
Кирилл подходит к небритым почти вплотную. Конфронтации, кажется, не избежать. Настроены они серьезно.
– Че те надо, клистирная трубка? – цедит первый бандит. – А ну, пшел вон!
– Немедленно покиньте помещение, – твердо говорит Кирилл.
– А хо-хо не хе-хе? – ощеривается первый и делает шаг вперед. И тут же наносит удар, целя в лицо Кирилла: сначала правой, а потом тут же левой.
Кирилл не ожидает нападения – здесь, в его больнице, на его территории. Однако инстинкты боксера с двадцатилетним стажем срабатывают раньше, чем сознание. Он автоматически уклоняется от сдвоенного удара. Кулаки громилы пролетают мимо, только второй удар задевает по касательной щеку, и перстень бандита оцарапывает лицо. Кирилл роняет на пол пакет с конфетами и бьет. Годы тренировок и тут все решают сами, без участия сознания. Первый удар попадает в переносицу бандита, а второй влетает в солнечное сплетение. Противник тут же переходит в состояние грогги. Глаза его мутнеют, он плывет, на глазах превращается в мешок с трухой. «Я вырубил его!» – вспыхивает мгновенная радость в мозгу Кирилла.
Но остается еще второй. Тот издает короткий мгновенный рык – и вытаскивает из-за пазухи нож. Это настоящий тесак – длинный, с широким лезвием, заостренный на конце. Справиться с таким мудрено, будь ты хоть самим Майком Тайсоном. И тогда Кирилл кричит. Он вопит во все горло, на все отделение:
– Дежурный! Охрана! Здесь вооруженное нападение!
Второй бандит по инерции делает пару шагов в сторону Кирилла, но на его лице – растерянность. Врач отступает. Нащупывает стоящую у стены каталку для лекарств и обрушивает ее под ноги амбалу. Каталка падает с диким грохотом. Краем глаза Кирилл видит: из обеих палат, остающихся до конца коридора, высовываются лица больных. Одно из них – Татьянино, изумленное, испуганное. Сзади слышится топот ног и пронзительный женский крик, переходящий в визг:
– Это что еще такое?!
Кирилл принимает боевую стойку, он готов сразиться с бандитом – но тот уже дрогнул. Он прячет свой тесак в куртку. Хватает кореша, который оползает, прислонясь к стенке. Тянет его за собой.
Рядом пожарная лестница, и оба скрываются на ней. Хлопает дверь. Слышится перестук ног.
К Кириллу сзади подбегает Антоновна – пожилой дежурный врач. Всматривается в его лицо, говорит озабоченно:
– Кирюшенька, ты как?
– Нормально, – выдыхает Кирилл. Он дышит тяжело – в тридцать девять лет подобные эскапады не шутка.
А с другой стороны, от своей палаты, уже подходит она, Татьяна Садовникова. Улыбается ему. Говорит:
– Я так и думала, что ты рано или поздно появишься. Правда, вот не ожидала, что с таким грохотом.
* * *Валерий Петрович пьет чай у себя на кухне и смотрит девятичасовые новости. Раздается звонок мобильника. Ходасевич, вздыхая, выключает звук у телевизора и нажимает на «прием». В трубке звучит взволнованный голос Тани:
– Они были здесь.
– Кто?
– Те бандиты. Якобы братья Воронцовы.
Отчим не в состоянии скрыть озабоченности:
– Ты в порядке, Танюшка?
– Да. У меня тут нашлись защитники. – По Татьяниному голосу слышно, что она улыбается. Кажется, рядом с ней в палате кто-то есть. Кто-то, приятный для нее.
– Зачем они приходили?
– Я не успела с ними поговорить, – хмыкает она.
– Но с тобой точно все хорошо? – тревожно повторяет отчим.
– Точно, точно. Я теперь под усиленной охраной, – радостно говорит она. А потом обрывает улыбку, и в ее голосе звучит озабоченность. – По-моему, эта парочка, отец и сын Птушко, решили перейти в наступление. Так что будь осторожней, Валерочка. Береги себя.
– Я заберу тебя из больницы. Прямо сейчас, – твердо говорит отчим.
– Не надо, – не менее твердо отвечает Таня. – Обо мне есть кому позаботиться. А завтра меня уже выписывают.
– Ты уверена, что тебе не нужна моя помощь?
– Сегодня нет. Точно нет. Может быть, завтра – чтобы отвезти меня домой. Но еще лучше не домой, а куда-нибудь в надежное место.
