Елена Сокол - Где-то есть ты…
– Нисколько.
– Тогда поезжай на такси в восточном направлении. Километрах в двадцати-двадцати пяти от города увидишь мою машину на обочине. Белая «BMW», старая. Отпустишь такси, обратно поедем на моей.
– Понял, сейчас буду.
– Да, и возьми с собой бутылочку коньяка или настойки какой-нибудь.
– Хорошо!
– Спасибо тебе, Антон.
– Пожалуйста, красавица. Жди.
– Жду.
Я откинулась на сидении. К голове поднимался жар.
Зачем я это сделала? Зачем позвонила ему? Даю человеку напрасную надежду. И вообще поступаю некрасиво по отношению к С… Стоп! Хватит. Сколько раз он поступал некрасиво по отношению ко мне? Вот и всё. Долой дискуссии. Сам во всём виноват.
Я взглянула в зеркало, покачала головой. Губа слегка раздулась, глаза опухли от слёз, на плече красовался синяк. Достав влажные салфетки, я вытерла ими лицо. Вот, теперь почти похожа на человека. Растрёпа.
Окончательно выглянуло солнышко, поэтому пришлось сменить горячий воздух из обогревателя на прохладный. Всё кресло подо мной было пропитано дождевой водой. Недолго думая, я нашла решение этой проблемы: сняла одежду, развесила её на руле и передних сидениях, перебралась назад, достала из сумки купальник, надела его и укрылась полотенцем. Трусики, мокрые насквозь от дождя, завернула в пакет и тоже спрятала в сумку.
Теперь вполне комфортно. Сделала музыку громче. И даже перестала дрожать. Открыла окна справа, позволяя воздуху циркулировать в салоне, чтобы одежда быстрее сохла, а пыль с дороги не попадала. Хотя после дождя пыли особо и не было.
Высунула голову из окна. Чудесный аромат. Вдохнула его полной грудью.
Обожаю гулять после дождя! Но… не идти же в купальнике! Воздух – обалденный, природа словно переродилась. Всё оживает и дышит в полную силу. Такая приятная обволакивающая влажность.
Когда подъехало такси, я трясла головой, пытаясь высушить волосы. Через минуту левая задняя дверь открылась, и в салон с пакетом в руках забрался Антон. На нём были белая футболка, светлые шорты и сланцы. Выглядел он слегка растерянным.
– Привет, – оживилась я, отодвигаясь, чтобы позволить ему сесть удобнее, – первый раз вижу тебя в человеческой одежде! Ты такой красивый. Простой. Близкий к народу. Хотя и в костюме ты бываешь очень даже хорош.
– Не смущай меня, – улыбнулся он и открыл пакет, – привёз тебе коньяк, настойку и бальзам. Не знал, что ты еще захочешь. Тут и рюмки. Одноразовых не нашёл, взял из дома хрустальные. А ещё сыр, виноград и конфеты.
– О, – рассмеялась я от удивления, – ты запасливый. У меня вообще-то есть пластмассовые рюмки в бардачке. Могу достать. Если ты отвернёшься. Мне очень неловко, что я в таком виде, вся моя одежда сушится прямо перед твоим носом.
– Тебе очень идут мокрые волосы, ты такая красивая. – Он огляделся вокруг, не выдержав моего пристального взгляда. – Давай я сам достану рюмки.
Приподнявшись, он дотянулся до передней панели и открыл бардачок:
– Вижу документы, салфетки, жвачку, брелок и какой-то бумажный цветочек. Никаких стаканчиков или рюмочек.
– Значит, они здесь, в кармане сидения, – произнесла я озадаченно. Меня словно окатили ведром холодной воды при упоминании цветочка из бумаги, который был подарен Сашей.
Мы одновременно потянулись к карману водительского сидения, и обоих обожгло случайное соприкосновение наших рук.
– Точно, – прошептал Антон, они здесь.
– Я тебя не оторвала от дел? Может быть, затруднила своей просьбой приехать? – спросила я, пока он доставал посуду.
– Нет, что ты! Я дёрнул со всех ног, как только представил, что существует хоть какая-то возможность того, что ты мне сегодня опять прочтёшь какие-нибудь стихи!
– Обязательно, но для этого нужно немного выпить, – усмехнулась я, – давай посмотрим, что у тебя там есть.
– Я взял бальзам, потому что он настоян на тридцати разных травах. Вот, почитай, – Антон протянул мне маленькую бутылочку, – он поможет тебе не заболеть.
– Хм, не пойдёт, – возразила я, изучив этикетку.
– Почему? – удивился он.
– В составе есть гвоздика. Я её просто не выношу. Даже если бы не читала состав, выпила рюмку, то дальше бы не смогла. Меня тошнит от неё. Даже если в блюде или, например, в соусе, который готовит мой друг Митя, есть хоть щепотка гвоздики, я сразу замечаю и отодвигаю тарелку в сторону.
– А у меня на ваниль такая реакция!
– Интересно, – сказала я, откручивая крышку следующей бутылки, – м-м-м, а вот эта пахнет чудно! Обожаю настойки: рябина, арония, смородина, неважно. Эта любовь осталась с бедных студенческих времён. Если вино – напиток, более любимый женщинами, а водка – мужчинами, то у настойки нет пола. Эти восемнадцать-двадцать четыре градуса одинаково хорошо пьются и переносятся и теми, и другими.
– Какое философское наблюдение! – рассмеялся Антон, протягивая мне рюмку и кусочек сыра.
– Ты ещё не слышал мои рассуждения о русском мате! – воскликнула я, выпив и на секунду зажмурившись. – Могу долго говорить о его силе и значении. Ведь одним матерным словом можно выразить целую массу чувств и эмоций! Не зря весь мир матерится по-русски. Только я сама уже почти три месяца, как не выражаюсь.
– Ну и молодец, – поддержал Антон, закусывая, – девушка не должна материться.
– Я это делаю не для себя, а для того, чтобы угодить человеку, в которого неудачно влюбилась.
– Неудачно?
– Да, эта больная любовь до сих пор приносит мне только страдания и разочарования. Поэтому я и не могу предложить тебе отношений.
– Понимаю, о чём ты. Тогда давай просто общаться – посмотрим, к чему это приведёт, – пожал плечами Антон. Его глаза стали печальными.
– Я строю отношения только на чувстве любви, и мне бы хотелось что-то в конце концов к тебе почувствовать… Кроме влечения. Встретились бы мы немного раньше, я влюбилась бы в тебя без памяти. Но сейчас моя душа изранена осколками чувств к другому человеку. Извини.
– Это из-за него ты сегодня забралась в такую глушь одна и вымокла, как лягушка?
– Ага, – горько прошептала я, склонив голову.
– Ева, всё будет хорошо, – он погладил меня по плечу.
– Я не хотела давать тебе напрасных надежд, когда просила приехать. Прости.
– А что ты хотела?
– Я хотела поплакать у кого-то на плече, почувствовать поддержку. Скрасить одиночество.
– Тогда я буду сегодня твоим другом. И всегда, когда ты попросишь.
– А ещё, – я подняла глаза, по щеке ползла одинокая слеза, – когда я тебя увидела, мне захотелось броситься в твои объятия и найти там утешение. Хотела, чтобы ты любил меня прямо здесь. Я совсем сошла с ума. Так нельзя. Это не принесло бы облегчения. Извини меня, Антон. Говорю что попало.
– Знаешь, что? – Он убрал початую бутылку на заднюю полку, отодвинул пакет и крепко обнял меня. – Мы не станем этого делать, чтобы ты потом не корила себя за ошибку. Если ты когда-то полюбишь меня, просто придёшь, и мы посмотрим, как быть дальше.
– Спасибо, – всхлипнула я, уткнувшись в его плечо.
– Хотя… Если ты очень сильно хочешь, то мы можем… – наигранно пропел Антон.
Мы дружно расхохотались. Я посмотрела на него, а он, смеясь, вытер своей ладонью мои слёзы.
А потом мы взяли с собой закуску и спустились вместе к реке. Я показала ему своё секретное место, которое вмиг очаровало и Антона. Сидя на брёвнышке среди влажной травы, мы ели сыр с виноградом и долго болтали обо всём на свете, пока не начало смеркаться. В тот момент у меня появилось второе дыхание, и мне совсем не хотелось больше оплакивать свои беды. Позже я отвезла Антона домой, а по дороге мы весело распевали забавные песни, не обращая внимания на косые взгляды других водителей и прохожих.
29 августа 2009 года
Даже вспоминать не хочется последние два месяца, которые больно задели мое самолюбие. Боясь остаться одной хотя бы на минуту, я заполняла всё свободное время общением. Неважно с кем. Неважно как. Просто чтобы не оставаться один на один со своим одиночеством.
Всё чаще я начала приходить на работу с глубокого похмелья, иногда даже после бессонной ночи. Выпивала две чашки крепкого кофе, таблетку обезболивающего и как ни в чём не бывало продолжала руководить целым рестораном. Конечно, я не забывала надеть строгий костюм и выпрямить спину, как полагается начальнику, но мой мозг постепенно превращался в кашу. Мне казалось, что я должна наладить контакты со всеми, и я общалась, общалась, общалась. С работниками, клиентами, друзьями, друзьями Саши, незнакомыми людьми. Слова лились из меня сплошным потоком, как вода из унитаза. Я распространяла вокруг себя позитив, хотя на душе была настоящая помойка.
Словно наркоман под действием амфетаминов, я спала всё меньше, а двигалась и говорила всё больше, будто от этого зависела моя жизнь. Просто не хотелось признаваться себе, что меня никто нигде не ждёт, не любит, что жизнь моя пуста. Даже психологические тренинги Милы пропадали даром. Я ездила с ней и с Владом на природу, на базы отдыха, пляж, в театр и кино, с интересом выслушивала её советы о том, что мужчину не изменишь, его можно только сменить на нового. Но после этого неизменно отправлялась с Дашкой в ночной клуб, напивалась там и танцевала до изнеможения, бросая в толпу злые взгляды, но мечтая заметить в ней того единственного, который не хотел быть со мной.
