Арнальд Индридасон - Голос
— Может быть, я и виновата, — согласилась сама с собой Вальгерд. — Не знаю. Никаких объяснений не было. Только гнев и бессилие.
— А ваши сыновья?
— Мы еще не сказали им. Они уже не живут с нами. Может быть, вот оно, объяснение. Нам не хватало времени на себя, пока мальчики росли, а теперь, когда они стали взрослыми, времени оказалось слишком много. Возможно, мы плохо знали друг друга и даже столько лет спустя остались чужими.
Воцарилось молчание.
— Не надо просить у меня прощения, — в конце концов проговорил Эрленд и взглянул на нее. — Более того, это я должен извиниться за ложь, за то, что не был искренен с вами.
— За ложь? Вы мне лгали?
— Вы спросили меня, почему я интересуюсь погибшими в горах и на пустошах, но я не сказал вам правды. Это потому что я почти никогда не говорю на эту тему и, думаю, у меня сложился комплекс. Мне кажется, что это никого не касается. Даже моих детей. Моя дочь находилась при смерти, я боялся, что она не выживет. И вот тогда я испытал потребность поделиться с ней, рассказать обо всем.
— О чем? — спросила Вальгерд осторожно. — Что-то случилось?
— Мой брат погиб, когда ему было восемь лет, — сказал Эрленд. — Его так никогда и не нашли и вряд ли найдут.
Этой малознакомой женщине в гостиничном баре он рассказывал о том, что камнем лежало у него на сердце почти сколько он себя помнил. Может быть, он давно об этом мечтал. Может быть, он больше не хотел бороться в одиночку с этой бурей.
— Наша история описана в одной из тех книг о гибели людей, которые я все время перечитываю, — сказал Эрленд. — Повесть о том, как погиб мой брат, о его поисках и о глубокой скорби, охватившей наш дом. Замечательно точный отчет, сделанный предводителем поисковой группы и записанный другом моего отца. Там были названы наши имена и изложены реальные обстоятельства нашей жизни. Реакция моего отца вызывала всеобщее недоумение. Он погрузился в глубокую депрессию и самобичевание, сидел в комнате, уставившись в одну точку, не двигаясь с места, в то время как другие целыми днями вели поиск. У нас никто не спрашивал разрешения на публикацию, и мои родители очень болезненно ее восприняли. Могу как-нибудь показать вам книгу, если хотите.
Вальгерд кивнула.
Эрленд начал свою повесть, а она сидела и слушала. Когда он закончил, она откинулась на спинку стула и вздохнула:
— Значит, его так и не нашли?
Эрленд покачал головой.
— Мне еще долго потом казалось и даже сейчас порой кажется, что мой брат не умер. Что он спустился с плоскогорья вниз, несчастный и потерявший память, и однажды мы встретимся. Иногда я ищу его в толпе и пытаюсь представить себе, как он выглядит. Понятно, что нет ничего необычного в подобных реакциях, когда не находят тело. Уж этому служба в полиции меня научила. Надежда умирает последней.
— Вы были близки с братом? — спросила Вальгерд.
— Мы были друзьями, — ответил Эрленд.
Погрузившись в молчание, они прислушивались к гостиничному шуму и гаму, думая каждый о своем. Бокалы были пусты, но ни у одного из них не возникало желания заказать себе еще. Так прошло довольно много времени. Наконец Эрленд откашлялся, подался вперед и нерешительным тоном задал вопрос, который крутился у него на языке с того момента, как она заговорила о неверности мужа.
— Вы все еще хотите отомстить ему?
Вальгерд посмотрела на него и кивнула.
— Но не сразу, — сказала она. — Я не могу…
— Да, конечно. Вы правы, разумеется.
— Расскажите мне лучше о ком-нибудь из пропавших без вести. Раз уж вы о них столько читаете.
Эрленд улыбнулся, ненадолго задумался и начал рассказывать историю Йоуна Бергторссона, вора с Фьорда Плоского мыса, который пропал у всех на глазах.
Он вышел на лед у Плоского мыса в поисках акулы, вытащенной из полыньи накануне. Внезапно поднялся ветер с юга и принес с собой дождь. Льдина откололась, и ее повлекло в океан. Из-за непогоды послать лодку за Йоуном было невозможно. Сильные порывы южного ветра гнали льдину в открытое море.
Последний раз Йоуна видели прыгающим на льдине далеко-далеко на севере, на линии горизонта.
29
Тихая музыка действовала на них успокаивающе, и они сидели молча. Потом Вальгерд потянулась к нему и взяла его за руку.
— Мне пора, — сказала она.
Эрленд кивнул, и они поднялись. Она поцеловала его в щеку и на мгновение прильнула к нему.
Ни один из них не заметил, как Ева Линд вошла в бар и стала издалека наблюдать за ними. Она увидела, как они встали, как женщина поцеловала ее отца и, кажется, даже прижалась к нему. Ева Линд рванулась с места и быстрыми шагами направилась в их сторону.
— Что это еще за чертова баба? — накинулась на них Ева.
— Ева, — сказал Эрленд строго. Внезапное появление дочери в баре застало его врасплох. — Будь-ка повежливей.
Вальгерд протянула ей руку. Ева Линд посмотрела на протянутую руку, потом на Вальгерд и снова на руку. Эрленд, внимательно следивший за обеими, обжег Еву бешеным взглядом и сказал:
— Это Вальгерд, она мой хороший друг.
Ева Линд взглянула на отца, потом на Вальгерд, но так и не пожала ее руки. Вальгерд натянуто улыбнулась и повернулась к выходу. Эрленд проводил ее до дверей бара и смотрел ей вслед, пока она пересекала вестибюль. Ева Линд подошла к отцу и спросила:
— Что это еще такое? Ты стал покупать себе телок в гостиничных барах?
— Ты невоспитанная грубиянка, — возмутился Эрленд. — Что нашло на тебя, чтобы так себя вести? Тебя это не касается! Оставь меня, черт подери, в покое!
— Э! Значит, ты можешь совать нос в мои дела весь ё…й день, а я не должна знать, с кем ты трахаешься в отеле?!
— Прекрати эту грязную брань! С чего это ты решила, что можешь говорить со мной таким тоном?
Ева Линд промолчала и гневно посмотрела на отца. Он ответил ей таким же сердитым взглядом.
— Какого хрена тебе от меня надо, деточка?! — заорал он и помчался догонять Вальгерд.
Она уже вышла из отеля, и сквозь двухстворчатую дверь он увидел, как она садится в такси. Когда Эрленд шагнул на тротуар перед отелем, он различил только красные огни задних фар удалявшейся машины. Вскоре она исчезла за поворотом.
Он проводил взглядом такси, изрыгая в душе проклятия. Ему не хотелось возвращаться в бар, где его ждала Ева Линд, и он машинально спустился вниз в подвал. Эрленд пришел в себя, только когда оказался в коридоре, где находилась комната Гудлауга. Он нащупал выключатель и зажег свет. Несколько еще не перегоревших лампочек осветили коридор тусклым светом. Эрленд подошел к комнате, открыл дверь и включил свет. Прямо на него смотрел плакат с Ширли Темпл.
«Маленькая принцесса».
Эрленд услышал позади себя в коридоре легкий звук шагов и еще до появления Евы Линд почувствовал, что это она.
— Мне сказали наверху, что видели, как ты спускался в подвал, — объяснила Ева и заглянула в комнату. Ее взгляд застыл на пятнах крови, оставшихся на кровати. — Это произошло здесь? — спросила она.
— Да.
— Что это за плакат?
— Не знаю, — ответил Эрленд. — Я не понимаю, что на тебя нашло. Почему ты обозвала ее и отказалась пожать ей руку? Она ничего тебе не сделала.
Ева Линд молчала.
— Тебе должно быть стыдно.
— Прости, — сказала Ева.
Эрленд не отреагировал. Он смотрел на афишу. Ширли Темпл в красивом летнем платьице с бантом в волосах улыбалась во весь рот. The Little Princess — «Маленькая принцесса». Фильм вышел в 1939 году, снятый по одноименной книге Фрэнсис Ходгсон Бёрнетт. Темпл играла озорную девочку, которую отправили в лондонскую школу-пансион под надзор строгих наставников, потому что ее отец уехал.
Сигурд Оли поискал информацию о фильме в интернете, но собранные им сведения не давали объяснений, почему Гудлауг повесил к себе на стену эту афишу.
Маленькая принцесса, подумал Эрленд.
— Я сразу же вспомнила о маме, — сказала Ева Линд у него за спиной. — Когда я увидела эту женщину с тобой в баре. И о нас с Синдри, к нам ты никогда не проявлял никакого интереса. Я подумала обо всех нас. Мы ведь семья, как бы мало мы на нее ни походили. Во всяком случае, с моей точки зрения.
Она замолчала.
Эрленд повернулся к ней лицом.
— Я не понимаю этого пренебрежения, — бросила она. — Особенно по отношению к нам с Синдри. Не понимаю. И ты, прямо скажем, помочь мне в этом разобраться не хочешь. Никогда не хочешь говорить о том, что с тобой происходит. Никогда ничего не говоришь. Ничего не рассказываешь. Это все равно что беседовать со стеной.
— Почему ты вечно требуешь объяснений? — спросил Эрленд. — Объяснения не всегда возможны. Иногда их просто нет.
— И это говорит инспектор полиции!
— Люди слишком много болтают, — заметил Эрленд. — Нужно иногда и помолчать. Тогда меньше гадости выплывет наружу.
