Сьюзен Льюис - Не выходи из дома
– Разумеется, их там нет. А на что, как ты думаешь, мы жили все это время?
Сердце Дженны зашлось.
– Ты хочешь сказать… – Она не хотела верить в это, просто не могла. – Что случилось с нашими накоплениями, твоим выходным пособием, моим наследством? – тихо спросила она.
– А сама-то как думаешь?! – с яростью воскликнул он. – Деньги кончились несколько месяцев назад, пришлось что-то придумывать, чтобы было, на что жить…
– «Что-то придумать» – это обмануть других людей и присвоить их деньги, которые, наверное, достались им даже тяжелее, чем нам? Господи, да что с тобой такое, Джек? Ты определенно даже не понимаешь, насколько это неправильно.
– Правильнее было бы не платить по счетам, не кормить детей и не покупать им то, что есть у их приятелей?
– Но им не нужны все эти смарт-телевизоры, айфоны, айподы и что ты там еще им решил накупить. Господи, Джек, поверить не могу, что ты это сделал. Если бы ты сказал мне, что у нас неприятности, я бы начала экономить.
– Немного поздно говорить мне это сейчас.
– Ты не давал мне шанса.
– Ты не хотела слышать это.
– А ты пытался рассказать?
– Много раз, ты просто не слышала.
Понимая, что он лжет, Дженна попыталась сосредоточиться на реальной проблеме, с которой они столкнулись.
– Ты должен вернуть деньги авторам. В противном случае отправишься в тюрьму, ты про это вообще думал?
– Разумеется, думал, но нравится тебе это или нет, а тюрьма светит нам обоим, вот почему очень глупо было с твоей стороны бежать к адвокату, не поговорив со мной.
Ей потребовалось несколько минут, чтобы воспринять тот факт, что Джек только что признался в совершении преступления.
– А что ты такого собирался мне сказать, что все исправило бы? – язвительно спросила Дженна. – Какое быстрое решение у тебя есть про запас на случай такого мошенничества, или растраты, или как ты там это назовешь? Поскольку, с моей точки зрения, нет никаких следов смягчающих обстоятельств вплоть до самого горизонта. Ты толкуешь о каких-то маркетинговых предложениях, которых не существует…
– Они в процессе создания…
– То есть их не было, когда ты предлагал их направо и налево. Ты набрал от авторов больше двадцати тысяч фунтов, которые, как ты только что признался, пошли на наши личные нужды, поэтому мне хотелось бы знать, что ты собираешься делать, чтобы вернуть деньги? Какие у тебя есть планы, чтобы отдать авторам средства, по праву им принадлежащие, пока в наш адрес не посыпались угрозы пойти в суд? Может, ты уже что-то придумал? Придумал?
– Все, что у меня есть, – защищался Джек, – это пачка счетов, которые нужно оплатить, но нечем, если только мы не продолжим взимать…
– Ты совсем из ума выжил?! – взорвалась она. – Мы не можем и дальше воровать их деньги!
– Тогда тебе лучше придумать какой-то другой способ разрешить ситуацию.
– Я должна сама это придумывать?!
– А чем, по-твоему, я все это время занимался?
– Я тебе скажу, чем ты занимался! Ты воровал чужие деньги, обманывал, вел двойную жизнь и трахался с другой женщиной, пока я понятия не имела…
– Потому что не хотела ничего знать. Как обычно. Ты просто живешь себе припеваючи в своем идеальном мирке, а Джек тебе все принесет на блюдечке, Джек все уладит, даже если вокруг полное дерьмо. Что ж, пора проснуться и понять, что на самом деле происходит вокруг, поскольку это твоя проблема в той же степени, что и моя, и единственный способ ее решить – использовать остаток твоего аванса или написать очередную чертову книгу!
Глаза Дженны расширились от шока.
– То, что у меня осталось от аванса, – сердито закричала она, – принадлежит мне и детям. Я не дам тебе использовать эти деньги, чтобы ты расхлебывал эту кашу. Сам заварил – сам и расхлебывай.
– Компания принадлежит нам обоим, – напомнил он ей.
Она была в шоке. Дженна поверить не могла, что он сказал это серьезно.
– То есть ты на полном серьезе говоришь, что намерен взвалить на меня, мать твоих детей и невиновную сторону, вину за свои делишки?
– Я это сделал, чтобы нам было на что жить! – заорал Джек. – Хочешь видеть это как-то иначе, твое право.
У Дженны путались мысли. В итоге она заставила себя заглянуть Джеку в глаза. Она увидела человека, которого не могла любить, человека, у которого не было никаких моральных ценностей, который ничем не выдавал сожаление или участие.
– Что тебя так изменило? – хрипло спросила Дженна. – Кто или что превратило тебя в это чудовище?
Джек пристально посмотрел на нее, и Дженна почувствовала, как его гложет ужасное чувство вины.
– Тебе придется все это улаживать. Ты ведь понимаешь это, да?
– Разумеется, я понимаю. А начать нужно с того, чтобы за нашими спинами не маячил этот твой адвокат.
Дженна покачала головой:
– Насколько я понимаю, он мне нужен больше, чем когда-либо. Ты украл эти деньги, Джек, ты должен вернуть их, или тебя ждут ужасные последствия.
В этот раз он ничего не сказал, просто посмотрел на письмо в своей руке, словно бы уже и сам в себе сомневался.
– Она в этом участвовала? – спросила Дженна. – Марта? Она знала, что ты делаешь?
Он вздрогнул, но искренне заявил:
– Она к этому не имела отношения.
– Но она в курсе?
– Сейчас да.
– И все равно хочет быть с тобой, даже зная, что ты вор и лжец, человек, который поставил под удар свою жену и всю свою семью…
– Господи, никто не пытается поставить тебя под удар. Я собирался перевести компанию на тебя, чтобы, – если нам удастся остаться на плаву, – тебе досталась вся прибыль. Клянусь, я никогда не собирался ничего забирать себе…
– Потому что нечего забирать, – резко заметила Дженна. – Все уже у тебя, на твоем счете…
– Который пуст. Опять-таки тратила эти деньги ты, Дженна…
– И ты, черт побери, отлично знаешь, что я понятия не имела, откуда они. Если бы ты мне сказал, что мы в таком плачевном положении, я бы устроилась на работу…
– На какую? Ты же ничего не умеешь делать, даже если бы тут были рабочие места, а их нет. Ты умеешь только писать, да и то уже больше не пишешь.
Ужаленная жестокостью его слов, Дженна сказала:
– Думаю, тебе стоит уйти. Мне больше нечего сказать. В следующий раз я обращусь к тебе через адвоката.
Стукнув кулаком по компьютерному столу, Джек сказал:
– Не смеши меня. Он тебе не поможет, лишь все испортит. Нам нужно вместе найти решение…
– Нет! Это ты должен найти решение, потому что ты все это натворил. А я пущу остатки аванса на то, чтобы прокормить и одеть детей, но, насколько я понимаю, издательство может в любой момент потребовать вернуть аванс. Что тогда, Джек? Как ты собираешься обеспечивать своих детей, если у меня заберут даже эти небольшие сбережения?!
– Если ты действительно этого боишься, тогда стоит перевести их мне. Тогда денег у тебя не будет, даже если издательство потребует их вернуть.
Все началось снова. Не сразу же, как Пейдж и Шарлотта вернулись в школу, после первого дня Пейдж даже практически поверила, что, возможно, все наконец закончилось. Она не получала никаких злобных сообщений или писем, дармиты не отпускали ядовитых замечаний, сталкиваясь с ней в коридоре, не было и жестоких или лживых постов в Интернете. Такое чувство, что жизнь снова вернулась в нормальное русло. Пейдж даже задумалась, нормально ли будет сказать мисс Кендрик, что она все-таки примет участие в постановке «Под сенью молочного леса», хотя все еще нервничала, что если высунется, то дармиты снова на нее накинутся.
В итоге они накинулись без помощи с ее стороны. Они снова принялись травить ее, а началось все в коридоре перед кабинетом истории, когда кто-то подставил Пейдж подножку и убедился, что она с силой грохнулась на пол. Она не показала, как ей больно и какой глупой они заставили ее чувствовать, просто встала, подобрала учебники и пошла дальше по коридору.
К счастью, уроки у Пейдж на остаток утра не совпадали с расписанием дармитов, так что больше ничего не произошло, и Пейдж чувствовала себя в безопасности, сидя рядом с Шарлоттой и изучая в рамках обязательного курса Александра Флеминга[49]. Остальные учащиеся пошли в столовую обедать или просто болтались по территории школы, но миссис Дайер разрешила девочкам остаться в аудитории со своим учебным проектом.
Однако Пейдж тяжело было сосредоточиться. Мыслями она витала в тех местах, где на самом деле совсем не хотела находиться, но не могла остановиться. В основном ее мысли крутились вокруг отца. Вот уже два раза он обещал забрать Джоша и двойняшек из школы и отвезти на легкую атлетику, на занятия скаутов или куда им там было нужно, но оба раза просил бабушку подменить его. Совершенно не похоже на того папу, которым он был раньше. Он стал эгоистичным, ставил свои интересы на первое место, чего за ним раньше не наблюдалось. Ему даже было плевать теперь на ее любительский фильм. Она точно знала, поскольку после того, как отец ушел, он ни разу не упомянул о фильме. Но это нормально. Меньше всего ей хотелось, чтобы ее проект выделяли среди остальных как нечто особенное, тогда ее засмеют и накажут.
