«Химия и жизнь». Фантастика и детектив. 1985-1994 - Борис Гедальевич Штерн
На кронинской машинке я быстро набрал нужные команды, и вот уже в моих руках небольшой металлический цилиндр.
«Точка входа — надбровная дуга», — передразнил я Кронина и приставил цилиндр ко лбу.
В этот раз было еще больнее. Гораздо больнее. Я даже потерял сознание. Это было неудивительно — удивительно было другое: когда я очнулся, голова у меня продолжала жутко болеть. Почему бездействует «доктор»? Страшная догадка поразила меня: у меня больше нет «доктора»! И это значит… да, да, я вышел из Энергетического Кольца, и смерть караулит меня за каждым углом.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Я вышел из кронинской лаборатории, но тут же сообразил, что ни по одному из уровней мне до Кляйна не добраться. Я отрезан от своего энергетического счета, и единственное, что теперь могу себе позволить, — покататься на подъемнике.
Я вернулся в лабораторию, осмотрелся, с трудом ворочая головой, — она все еще болела. Время поджимало. Наверняка мое исчезновение замечено, и что-то уже происходит. Я снял куртку и, разорвав ее на лоскутья, связал ими руки и ноги Кронину. Он все еще находился под действием парализатора. Подумав, последний лоскут я засунул ему в рот и, взвалив его на себя, вышел из лаборатории.
Я выбрался наверх и шагнул в высокую траву. Рубашка сразу взмокла: было влажно и душно. Меня оглушили истерические крики животных, и кронинский «дозорный» уже работал на их уничтожение — для того я и тащил Кронина на себе! Я знал только код нужного мне подъемника, но маяка не слышал. Пришлось на ходу прикидывать расстояние и направление: получалось, что по этим дебрям идти придется около трех часов. Через полчаса я уже выбился из сил и повалился в траву вместе с Крониным. Он застонал. Сверкнул лучик — это кронинский «доктор» приводил его в чувство. Кронин перевернулся на спину, уставился на меня и что-то замычал.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Солнце садилось. Я лежал на берегу реки, на мокром песке, лицом вверх. Тела своего не чувствовал. Но лишь только попытался встать, ощутил нестерпимую боль. Но все равно встал. Не мог не встать.
Кронина нигде не было. То ли я его обронил по дороге, то ли он сбежал от меня.
Неподалеку я увидел вход в подъемник.
Пока я шел от реки к подъемнику, боль в мышцах притупилась. Я ощутил голод. Рядом с подъемником росло дерево, с которого свисали крупные плоды желтого цвета. Я сорвал один и откусил немного: он был сочный, сладкий, но вязковат. Я тщательно прожевал кусочек и проглотил. Теперь надо было немножко подождать. Если это отрава, от такого количества ничего серьезного быть не должно.
Из подъемника вышли трое и, быстро раздевшись, бросились в воду. Я последовал их примеру.
Вода была волшебной. Я чувствовал, как силы возвращаются ко мне. Не хотелось вылезать, но, когда по ноге скользнуло что-то холодное и шершавое, я вмиг оказался на берегу.
Надевая на себя лохмотья — все, что осталось от одежды, я понял, что в таком виде просто опасно появляться в лаборатории Кляйна. Я поискал глазами соседей. Они гонялись друг за другом на противоположном берегу. Им было не до меня. Из их одежды я выбрал брюки, рубашку и переоделся.
Желтые плоды оказались вполне съедобными. Я сорвал еще несколько и с жадностью съел.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Кляйн лежал на полу подле кресла и бормотал себе под нос что-то несвязное. Я потряс его за плечо. Он открыл глаза и дыхнул перегаром. Тут только я заметил на столе с десяток пустых бутылок.
— Ты… кто? — с трудом выговорил он.
— Я Макс. Вы помните меня?
— А… Макс… Мне плохо, Макс…
— Вы пьянее, чем обычно. — заметил я.
— Моя цель — упиться до смерти! — выкрикнул Кляйн и рассмеялся. — А вы… за вечной молодостью пожаловали?
— Хочу взглянуть, как работает установка. — Я достал и показал Кляйну микроконтейнер.
— Нет ничего проще.
Кляйн приподнялся на локтях.
— Вон в ту дырочку опустите вашу штучку и нажмите во-о-он ту кнопочку. И все заработает. А в это окошко смотрите.
Я сделал все, как он сказал. Установка заработала, завыла на высокой ноте. Я посмотрел в окошко. По ярко освещенной белоснежной полости бегали тоненькие красные лучики-черточки. Их было так много! В центре полости появилась бесформенная масса голубоватого цвета. Она сжималась и вытягивалась, превращаясь… превращаясь… Это был позвоночник. Ее позвоночник.
Вспыхивали лучики-черточки. Выла установка. Я завороженно смотрел, как наращиваются на голубоватые кости хрящи, жилы и бурые бескровные мышцы.
Вдруг окошко резко отлетело в сторону, а я едва удержался на ногах.
— Вы с ума сошли! — прокричал мне в ухо Кляйн, совершенно трезвый и перепуганный. — Это же… это же…
Его рука потянулась к той самой кнопочке, которая запускала и останавливала установку.
Я успел перехватить его руку.
— Подождите, Кляйн, — как можно спокойнее сказал я, — пусть процесс дойдет до конца.
— Идиот! — вырываясь, крикнул он. — Там женщина! Это же конец! Конец!
Я крепко держал его, и он извивался, как в страшном танце. Неожиданно он сильно дернулся, и мы оказались на полу среди сбитых со стола пустых бутылок. Кляйн пытался встать. Я не давал. То и дело кляйновский «доктор» жалил его, восстанавливая силы. А мои силы таяли… Я не помню, как оказалось у меня в руке горлышко разбитой бутылки, не помню, о чем я подумал в тот момент, но помню лицо Кронина, мелькнувшее передо мной, и его спокойное: «Случайностей нет». Случайностей нет! Я воткнул осколок в спину Кляйна.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Меня поразила тишина. Мне подумалось, что я могу открыть глаза. Я удивился: у меня есть глаза! И… руки! И… ноги! И тут же на меня обрушились воспоминания, и самое последнее — золотой луч, бьющий в лицо. Но… вот он — я… Живой! Я открыл глаза — белый потолок. Повернул голову — она послушно повернулась. Я выдержал удар золотого луча!
В лаборатории было пусто. Осколки стекла на полу. Приборы. Установка. Крышка емкости была отброшена, и… на белоснежном покрытии лежала женщина. Она казалась живой. Нет, она была живая. Только спала. Если сейчас подойти и дотронуться до ее чуть розовой кожи — она проснется и, быть может, устыдится своей наготы. Или стыд не знаком ей? И она улыбнется, просто улыбнется счастливой улыбкой первому, кого увидит. У меня похолодели кончики пальцев и резануло чем-то сладким по животу. Я
