Зимнее солнце - Влада Ольховская
Пока Таиса приводила себя в порядок, Матвей звонил Гарику и объяснял только что проснувшемуся человеку, – хоть кто-то в их компании психологически стабилен! – почему нужно бежать в чужой дом посреди ночи и при чем тут Серенко.
Очень скоро они были в сборе, дверь снова заперли, у порога грязными лужами растекался тающий снег. Таиса увеличила в доме отопление и заварила крепкий кофе. Безумный день не желал заканчиваться.
– Так почему он здесь? – зевая, поинтересовался Гарик. – Я думал, он кастрат и дохлые животные интересуют его больше, чем Тая…
– Я кастрат?! – взвился на ноги Серенко. – Это я-то кастрат?! Да я сейчас покажу!..
Он действительно принялся расстегивать брюки, но Матвей одним небрежным, почти ленивым движением швырнул его обратно в кресло.
– Сиди смирно, сам потом полюбуешься. Сейчас твоя задача – рассказать, какого хрена ты здесь делал. Ну и в процессе можешь плавно перейти к мертвой женщине в лесу.
– Думаю, с нее лучше начать, – вздохнул Серенко. – Ох, как знал, что бед отхвачу…
Он так и не сказал, были ли слова Елены о его травме правдой. Но судя по его взгляду, по осторожному выбору фраз, хозяйка кафе не обманула. Однажды зимой с Григорием Серенко действительно произошло несчастье, четко разделившее его жизнь на «до» и «после».
В новой реальности он старался не оставлять себе свободного времени, потому что тогда подкрадывались мысли, к которым он не был готов. Таиса не могла не отметить, что ему, по-хорошему, сразу следовало бы обратиться к психологу, с таким грузом почти нереально справиться без поддержки. Однако Серенко, всю жизнь проживший в деревне, психологическую помощь не признавал как явление.
Он все время занимал себя чем-то. Встречал гостей, убирал и ремонтировал принадлежащие ему дома, охотился, а порой просто бродил по лесам, думая о том, что его окружает, а не о том, что с ним происходит.
В одну из таких прогулок он и нашел труп.
– Дело было у фермы, – сказал он. – Вы же знаете про нашу ферму?
– Заброшенную?
– Ну да. Но от того, что она заброшенная, она же не исчезает… Она близко к деревне, многие через нее ходят. Вот и я пошел. Это в ноябре, кажется, было… Скоро выпал снег, а тогда еще не было, но уже похолодало. Я споткнулся, упал в грязь, подошел к озеру, чтобы вымыть руки… Тогда и увидел…
Он замолчал, и Таисе пришлось подсказать ему:
– Тело?
– Что-то. Я увидел что-то. Я до сих пор не уверен, что это было.
Тут Серенко определенно кривил душой. Сложно было представить «что-то» похожее на мертвое тело молодой женщины. Труп почти затерялся среди коряг, был частично покрыт грязью, поэтому охотник и позволил себе спасительную неуверенность. Вдруг померещилось? Вдруг тряпку к берегу прибило? Или еще что-то…
Он попросту испугался. Серенко показалось: если он вызовет полицию, его обязательно обвинят в преступлении. Он же идеально подходит! Одинокий, мрачный, с женщинами по понятным причинам не ладит… Да и вообще, труп ли это? Если какая-нибудь кукла, брошенная городскими, его только на смех поднимут!
– Тогда я и решил подождать, – признал он.
– Чего именно тут можно ждать?
– Когда мертвую женщину найдет кто-нибудь другой. К ферме ведь пусть и редко, но ходят люди! Другие охотники. Городские приезжают и пикники устраивают. Девки наши местные фотографироваться ходят, нравится им у озер! Их-то никто не заподозрит… Я надеялся, что с этим разберутся они.
Время шло, а труп так никто и не обнаружил. Скоро выпал снег, и Серенко сообразил, что озеро наверняка схватилось льдом хотя бы у берегов. Теперь уже увидеть тело случайно было невозможно, нужно было намеренно копать.
Моральная дилемма, перед которой он оказался, стала еще сложнее. Серенко изначально боялся, что полиция отнесется к нему недоверчиво. Теперь у них возникло бы еще больше вопросов. Может, он нашел труп, потому что сам оставил там женщину? Случайно ведь такое обнаружить под снегом невозможно! А если нашел до снега, почему молчал? Заметал следы? Помогал кому-то?
Он хотел обо всем забыть, но забыть не получалось. Страх в нем боролся с совестью. Серенко слишком хорошо понимал: весной, когда труп снова проявится, улик там вообще не останется… если они еще есть. Получилось так, что он сам себя загнал в угол.
Серенко снова и снова повторял себе, что есть масса безобидных объяснений ситуации – даже если это труп. Женщина могла умереть случайно. Пьяная упала в озеро и утонула. На нее напали дикие звери. Словом, произошедшее ужасно, чудовищно, однако никакой угрозы другим людям не несет.
А потом в лесу нашли мертвую Дашу Виноградову. Это произошло далеко от фермы, Дашу вроде как не убивали, и все же с тех пор Серенко не находил себе места. Страх в его душе нарастал, охотник уже не сомневался, что, стоит только рассказать о мертвой женщине полиции, и его непременно сочтут хотя бы сообщником. Если полиция и не обвинит, то это сделают люди. Почему молчал? Может быть, если бы сказал сразу, убийцу нашли бы – и Даша осталась бы жива! Серенко даже злился на Дашу за то, что она вроде как подставила его своей смертью.
Дело почти дошло до нервного расстройства – и тут появились три предполагаемых журналиста, не скрывавших, что их привлекло дело Виноградовой. Да не просто появились, а поселились в домах, принадлежавших Серенко.
Журналисты – это ведь хорошо. Это безопасней, чем полиция. Если с ними договориться, они его оправдают, сами найдут тело, докажут, что Григорий ни в чем не виноват. Ему хотелось поскорее снять этот груз с души, однако страх все равно не отпускал.
Вот поэтому Серенко и начал присматриваться к Таисе. Из всех троих она показалась ему самой безобидной, достойной доверия. Через нее он хотел убедиться, что журналисты действительно занимаются тем, о чем говорят. Ему нужно было просмотреть собранные ими улики, понять, насколько эти трое вообще компетентны, можно ли на них положиться. А чтобы Таиса ничего не заподозрила раньше времени, он притворился местным ловеласом, справедливо рассудив, что о состоянии его здоровья приезжие ничего не знают.
Он уже осматривал дом Таисы, когда она была в отъезде, но ничего толкового не нашел. Теперь Серенко решил повторить попытку в других условиях, когда гостья была внутри.
– Зачем? – удивилась Таиса. – Это же еще больший риск.
– Решил, что улики вы все возите с собой, –
